А «Скорая» уже едет (сборник) - Ломачинский Андрей Анатольевич

– Вот так, – с удовольствием произнесла Кукушкина, потирая толстые ладони. – Видишь, Машка, как надо?

Ее столь же пухлая дочка, стоящая за спиной, кивнула, потирая виски.

– Не кривись, не кривись, – прикрикнула мать. – О вас, обормотах, забочусь. Вадьке вот жилплощадь выбила, и тебе выбью. Ценили бы!

– Жарко что-то, мама, – произнесла дочка внезапно ослабевшим голосом. – Душно…

– Душно ей, – Кукушкина в четвертый раз принялась читать письмо. – А мне не ду…

Сзади раздался стук упавшего тела.

– Маша!!!

Девочка, издавая длинный мычащий звук, изогнулась на полу, закатив глаза к своду черепа.

– Доча, что с тобой?! Господи, да что же это?!

Тонические судороги сменились клоническими[57], и Маша заплясала на полу, расшвыривая табуретки. Изо рта у нее полетели брызги кровавой слюны, а носогубный треугольник стал быстро приобретать темно-фиолетовый цвет.

Кукушкина трясущимися руками набрала «03». Трубку сняли сразу.

– «Скорая помощь».

– Девушка, пришлите врача быстрее, моей дочке плохо!! Гагарина, тридцать девять, квартира пять!

– Что случилось?

– Она умирает, что случилось! Живее давайте, у нее лицо синеет! Вы ехать собираетесь или нет?!

– Бригада будет, ждите. Сейчас свободных врачебных бригад нет.

– Так когда?!! – истерично закричала Кукушкина. – Когда вас ждать?!

Действительно, когда?

Увольнение строптивого

– Господи, да когда же это кончится? – простонал врач Степан Александров, когда селектор, выдав серию статических помех, грозно позвал его в кабинет старшего врача смены. – Теперь-то что?

– Набедокурили снова, Степан Андреевич, – подмигнула фельдшер Ира, стряхивая пепел с сигареты в самодельную пепельницу из банки «Пепси». – И когда успеваете только?

– «Постовой Степан Степанов был грозой для хулиганов», – весомо процитировал врач, нехотя поднимаясь с кушетки – двенадцать вызовов уже отмотали, устал слегка, чего уж там. Да и зовут, как сам понимал, не на чай с плюшками.

Так уж вышло, что у Александрова с начальством сложилась взаимная нелюбовь, которая, хоть и вела позиционную войну, периодически прорывалась то тут, то там стихийными атаками на вражеские укрепления. Началось все, как водится, невинно и нежданно – с визита на подстанцию нового главного врача. Старый, что греха таить, был сильно нелюбим персоналом, ибо в последний раз лечил больного лет так надцать назад, находился, как говорят, «в последнем приступе молодости» и периодически блистал ранними проявлениям начинающего маразма – зато имел титул «заслуженный врач РФ» и присовокуплял его везде, где только можно. Даже заявления на отпуск или отработку требовал писать именно с торжественного вступления «Главному врачу Станции скорой медицинской помощи города М., заслуженному врачу Российской Федерации…», а там уже далее, согласно стандарту заявления. Степан был первый, кто выразил неудовольствие по этому поводу вслух, за что был моментально взят на заметку заведующим подстанцией Лисовским. После третьего такого высказывания Лис пригласил Александрова в кабинет и разразился невнятными угрозами из серии: «Тебе что, место жмет?». Степа пожал плечами, сослался на неотмененную в стране гласность, а также затребовал от заведующего официальный документ, где указывалось бы, что обращение к главврачу должно вестись именно в такой подхалимской форме, а также документ, где определялись бы меры и срок наказания за устное выражение неудовольствия по сему поводу. Беседа закончилась скандалом, после чего Александров занял главенствующее место в черном списке Лисовского.

Однако старый главврач ушел, а место его занял некто Пловцов, неизвестно откуда свалившийся на многострадальную «Скорую помощь» города М. С его приходом персонал было вздохнул с облегчением – новый, помоложе, доступен к вербальному контакту, глядишь, и перемены последуют, чего очень и очень хотелось после «ига» прежнего начальника. Однако новый «барин», как оказалось в течение первого же месяца, против ига и его производных ничего не имел, менять ничего не собирался, аргументируя это тем, что «ломать – не строить», а построено прежним глубокоуважаемым «заслуженным» было много и построено добротно, на века, так сказать. В частности, как любил зло разъяснить Степан, с особой любовью была создана разветвленная и многочисленная подхалимо-стукаческая сеть, охватывающая все подстанции «Скорой» и доносящая до чуткого слуха главврача сотоварищи любое волеизъявление сотрудников.

Перемены последовали, разумеется, но не те, которых ждали медики.

Новый начальник, стремясь оправдать свое назначение, развил кипучую деятельность, которая, в идеале, должна была поднять службу «Скорой помощи» города М. до невиданных высот, но, увы, как снова любил говаривать Александров, сидя в кругу друзей за кружкой пива, хуже дурака только дурак с инициативой, а нездоровая инициатива гораздо страшнее ее отсутствия вообще. Первым приказом Пловцова по учреждению был приказ о совершенствовании методов оказания первой медицинской помощи населению при ДТП[58]. Персонал подстанции к первому визиту важной персоны с таким масштабным нововведением согнали в актовый зал целиком, как смену уходящую, так и нынешнюю, некоторые бригады выдернули из машин. В зале, который и до этого не отличался обширностью, разместить такую толпу было очень проблематично – многие сидели на коленях друг у друга, на корточках, спинках стульев, большинство просто подпирало стены, потирая опухшие от бессонной ночи глаза и зевая в кулак. Ночь выдалась тяжелой, все, чего хотел уставший организм – это рухнуть на что-нибудь горизонтальное и закрыть глаза…

Новый главный поднялся на сцену молча, не ворочая головой по сторонам, чему, вероятно, мешал туго затянутый галстук, а может – уже сформировавшийся второй подбородок с зачатками третьего. Коротко кивнув на суетливое приветствие Лисовского и старшего фельдшера Костенко, главврач грузно сел в стул и зашелестел бумагами, все также избегая смотреть на персонал.

Степан, также вырванный с отправления на вызов (1 год, кричит, задержка уже сорок минут), недовольно скривился.

– Мурло какое-то… – пробормотал он. – Ни «здрасьте», ни «извините»…

– Уважаемые сотрудники, – донесся до него подчеркнуто радостный голос Лиса. – Мы все рады поприветствовать сегодня на нашей подстанции нашего главного врача, Пловцова Игоря Николаевича!

Он же первый и зааплодировал, приглашая к сему темно-зеленую массу сидящих и стоящих людей. Подхалимы подхватили его жест, сочно ударяя ладонью о ладонь, но подхалимов было мало, поэтому овации не вышло. Главный, не отрываясь от бумаг, слегка нахмурил брови.

– Наш главный врач чего-то недоволен нашей реакцией, – делая акцент на словах, ядовито прошептал Александров на ухо стоящему рядом коллеге-педиатру.

Лисовский широким, артистичным жестом отставного конферансье оборвал пародию на аплодисменты:

– Теперь Игорь Николаевич желает ознакомить вас с некоторыми приказами по учреждению, разработанными лично им…

Пловцов громко прочистил горло, затыкая Лису рот.

– Чего еще он желает? – насмешливо спросил Александров. – Может, поздороваться для начала?

На него зашикали со всех сторон.

– Приказ номер сто сорок шесть от десятого марта две тысячи восьмого года, – тяжелым, гулким голосом начал Пловцов, сверля глазами бумаги.

Суть приказа сводилась к тому, что, ввиду высоких показателей травматизма и смертности при ДТП и долгого же времени доезда бригад к месту происшествия (опять же, отталкиваясь от статистических данных), решено создать специальную, «дорожно-транспортную» бригаду, которая будет сутки разъезжать по городу, дабы оперативно среагировать на вызов и прибыть на место аварии за считанные секунды. Эта бригада, помимо своей этой оперативно-лечебной деятельности, также должна будет вести санитарно-разъяснительную работу среди населения касательно принципов оказания первой доврачебной помощи при ДТП.