Броня. «Этот поезд в огне…» - Юрий Корчевский

Командир батареи, впрочем, как и многие командиры, не знал, где немцы и где свои. Да и кто мог знать, когда в соседних домах располагались воюющие стороны? Доходило до того, что на одном этаже находились красноармейцы, а на другом – гитлеровцы.

Без оружия Сергей чувствовал себя неуютно и, когда увидел убитого красноармейца, подобрал его трехлинейку, а из патронташа забрал три последние обоймы.

Немцы расстреливали дома из танков. Потом вперед ползли саперы из штурмовых батальонов: они забрасывали в окна зданий гранаты, бутылки с зажигательной смесью, а хуже того – дымовые шашки с отравляющими веществами. Дым от них шел желто-зеленого цвета, удушливый. Бойцы задыхались, кашляли, дымом разъедало глаза – противогазов ни у кого не было.

В начале войны все носили в сумках противогазы, но немцы химическое оружие не применяли, и бойцы противогазы забросили – кому охота таскать с собой лишний груз? А потом не до противогазов стало, не хватало более насущных вещей: патронов, снарядов, винтовок, даже сапог. Немцы о ситуации с противогазами знали, поэтому и выкуривали бойцов такими шашками.

Бойцы батареи в бой не вступали, лишь изредка отстреливалась, когда на другом конце улицы или в промежутках между домами канониры видели немцев. Капитан хотел сохранить личный состав, здраво рассуждая, что артиллеристов быстро не обучишь.

Добрались до реки. На ее берегу под кручей собрались раненые, солдаты из разбитых частей, мирные граждане. К берегу подходили лодки, в первую очередь забирали раненых, детей и женщин.

По берегу Волги шли два командира – младший политрук и армейский капитан. Они собирали бойцов – тех, кто имел оружие, пытались сбить из них команду: надо было удерживать правый берег, не дать немцам выйти к реке. Тогда они начнут прямой наводкой обстреливать переправу, сорвут эвакуацию раненых, подвоз боеприпасов и пополнения.

На тот момент 6-я армия Паулюса чувствовала свою силу – Волга уже была видна не только в бинокли, но и невооруженным глазом. Казалось, еще напор – и сильно потрепанные части русских побегут или будут уничтожены.

Подошел баркас. Частично его заняли раненые, успели сесть бойцы батареи – но не все. Младший политрук подошел к Сергею и ткнул ему пальцем в грудь:

— Машинист паровоза шестьсот восьмидесятой батареи сержант Заремба, — доложил Сергей.

— Почему батарею оставил?

— Разбита.

— Тогда становись в строй, туда. — Палец политрука указал направление.

Сергей отошел под кручу. Берег защищал от артиллерийских снарядов, от шальных пуль – но не от минометных мин.

Политруку удалось собрать около двухсот бойцов, фактически – две полноценные роты.

— Левое плечо вперед, марш! — скомандовал он.

Бойцы повернулись и нестройно зашагали. Да и как пойдешь в ногу, если дороги нет, а весь берег изрыт воронками, везде разбросаны ящики из-под боеприпасов и домашний скарб, брошенный жителями?

Политрук вывел бойцов к тракторному заводу. У корпусов завода слышалась стрельба, взрывы гранат, оттуда валил дым.

Политрук остановил сборную команду, осмотрел. Оружие у бойцов разномастное: «трехлинейки», «СВТ», «ППШ», «ППД», трофейные «маузеры» и «МР 38/40». Форма на них тоже была разная: моряки речной флотилии, несколько кавалеристов, пехотинцы, танкисты в черных комбинезонах.

Политрук, как и подобает партийному руководителю, сказал краткую речь:

— Товарищи бойцы и младшие командиры! Враг идет в наступление, пытается прорваться к Волге. Но товарищ Сталин издал приказ – за Волгой для нас земли нет, ни шагу назад.

Завыла мина, взорвалась с перелетом в воде, подняв фонтан брызг, и политрук осознал, что сейчас не время и не место для речей.

— Коммунисты есть? Шаг вперед!

Из строя вышли несколько человек.

— Сейчас мы пойдем в атаку, и вы возглавите бойцов, находящихся рядом с вами.

Команду не разбивали на роты и взводы, хотя в неровном строю были сержанты и старшины. Но командиров – ни одного.

Командир взвода, лейтенант-пехотинец в среднем жил на фронте несколько дней – за ними охотились пулеметчики и немецкие снайперы. Если везло, комвзвода получал ранение и эвакуировался в тыл, в госпиталь. Не везло – хоронили в ближнем тылу. И сколько таких, зачастую безвестных могил, осталось за нашими отступающими войсками, не счесть.

— Зарядить оружие! — закричал политрук.

Бойцы стали передергивать затворы. Некоторые доставали из карманов патроны – поодиночке, без обойм, и заряжали их в магазины винтовок.

— Вперед, в атаку! За Родину, за Сталина! — закричал политрук. Он выхватил из кобуры «ТТ» и стал карабкаться по крутому склону наверх. Бойцы последовали за ним. Никто не кричал «Ура!», все берегли силы и дыхание.

Выбравшись на ровную землю, побежали.

В сотне метров были цеха завода, и оттуда слышалась стрельба.

Через многочисленные проломы в стенах бойцы ворвались в цех. Часть станков была вывезена, но часть не успели.

У окон, дверных проемов стояли и сидели наши бойцы. Мало их было или их фигурки терялись в огромном пространстве цеха?

Немцы открыли огонь из нескольких пулеметов. Пули влетали в окна, дверные проемы, потому как там ни стекол, ни рам, ни дверей давно не было – одни проломы. Они рикошетили от противоположной стены цеха и с визгом разлетались.

Несколько человек из сборной команды были тут же ранены.

Бойцы попадали на бетонный пол. Лежа они собрали индивидуальные перевязочные пакеты – у кого были, ползком подобрались к раненым и перевязали их. Остальные поползли к оконным проломам.

Пулеметный огонь стих, и немцы пошли в атаку. Вопреки обыкновению – молча, зло, без стрельбы. Они не ожидали, что к русским прибыло подкрепление, и получили навстречу дружный залп. Десятка два гитлеровцев было убито сразу.

Но немцы не залегли, поскольку сзади бежал офицер, размахивавший пистолетом.

Сразу несколько наших бойцов поймали его в прицел, нестройно прозвучали выстрелы, и офицер упал. Однако немецкие солдаты продолжали бежать вперед. Наверняка опытные фронтовики, они понимали, что залечь на ровном булыжном покрытии равносильно смерти. Укрыться негде, и их перебьют на выбор, поодиночке. И потому немцы рвались вперед.

Вот они уже на дистанции броска гранаты – и сразу от нескольких немецких пехотинцев гранаты полетели вперед. Сказалась тренировка, да и промахнуться в огромные проломы в стенах было невозможно.

Гранаты влетели в цех. Некоторые из бойцов, что пошустрее, хватали их за длинные деревянные ручки и возвращали обратно. Запалы у немецких гранат горели долго, до четырех секунд, и такой обратный бросок зачастую удавался.