Итоги Второй мировой войны. Выводы побеждённых - Немецкие Специалисты

Этот принцип оправдал себя и в дальнейшем. После войны с Данией и Норвегией все внимание было опять обращено на французский фронт. Высвободившиеся силы искали нового применения. При определении района наиболее вероятных действий отделение разведки и контрразведки в Гамбурге пришло к мысли усилить сбор информации на Средиземном море, и в частности в районе Эгейского моря. В результате этого годом позже, при вступлении немецких войск в Грецию, командование располагало всеми необходимыми сведениями о дорогах и морских портах. Это в свою очередь создало предпосылки для того, чтобы осуществить оккупацию острова Крит в самый короткий срок, считавшийся до сих пор вообще невероятным.

В войне с Францией, как и в предыдущей польской кампании, командование немецких войск располагало точными разведывательными данными о группировке французских войск и об имеющихся у противника оборонительных сооружениях. В этой войне большую пользу принес и 2-й отдел контрразведки, засылавший своих тайных агентов в тыл противника, которые своевременно ликвидировали попытки противника взорвать мосты в Бельгии и Голландии и этим самым обеспечивали на первом этапе наступления быстрое продвижение своих войск, благодаря чему боевые действия могли быть сразу перенесены на территорию противника.

2-й отдел контрразведки еще до начала войны работал рука об руку с отделом пропаганды вооруженных сил над задачей деморализовать французские войска посредством радио, листовок и радиопередач через линию фронта при помощи громкоговорителей. Во время военных действий на Балканах войска пожинали плоды разведывательной деятельности не только органов немецкой военной разведки, но и плоды осторожного и тщательно продуманного сотрудничества с венгерской, болгарской и частично с румынской службами военной разведки.

Советская Россия еще до начала войны представляла в отношении разведки особенно трудную проблему. Засылка в Россию агентов из Германии была возможна лишь в очень редких случаях. Контроль и проверка документов среди населения России как в городах, так и на транспорте проводились гораздо строже, чем в какой-либо другой европейской стране. Непосредственно граничащим странам — Финляндии, Эстонии, Латвии и др. — вести разведку было несколько легче, потому что в пограничных районах расовые и физиогномические признаки облегчали проникновение агентов через советскую границу.

После оккупации Польши Германия и Советский Союз стали непосредственными соседями. Поэтому за сравнительно короткий отрезок времени, с конца польской войны до начала войны с Советским Союзом в июне 1941 года, органам немецкой разведки удалось накопить достаточные сведения о дислокации, организации и вооружении русской армии.

Как выяснилось в ходе войны, количество советских дивизий, находившихся в западной части Советского Союза, было определено совершенно правильно. Данные разведки. которые генеральный штаб считал преувеличенными, оказались точными. Не доверяли в верховном командовании и данным, собранным разведкой о советском экономическом потенциале и возможностях эвакуации советской промышленности на Восток. Война с Финляндией, в которой у русских неожиданно обнаружились большие недостатки в вопросах руководства и вооружения, способствовала тому, что немецкое командование стало недооценивать своего противника. Очевидно, не было доверия и к данным разведки в области техники. Поступавшие в органы сведения о технических усовершенствованиях оставлялись без внимания, поэтому появление русских танков было большой неожиданностью, заставившей всех много говорить о себе.

После захвата значительной части русской территории были созданы особые центры для получения и обработки сведений и для засылки агентов за линию фронта. Эти центры находились в постоянном контакте с офицерами разведывательной службы войск и с высшими штабами.

Генерал-фельдмаршал Манштейн в своих воспоминаниях об окружении немецких войск под Сталинградом в начале 1943 года пишет следующее: «Цифровые данные о соединениях противника выводились из суммы всех разведывательных данных. Последние почти всегда (в том числе и под Сталинградом) оказывались правильными, а не преувеличенными, как утверждал Гитлер». Эта фраза раскрывает одну из самых больших и постоянно возраставших трудностей, испытанных органами разведки в ходе войны. Она заключалась в том, что немецкое верховное командование не было склонно верить вполне правильным данным, собранным и обработанным органами разведки. Это отчасти объясняется характером Гитлера, который был человеком своевольным и был склонен принимать «свои» решения без трезвой оценки фактов, сообщенных разведкой, и хотел видеть обстановку такой, какая больше отвечала его намерениям. Этому способствовал ряд инстанций, которые, со своей стороны, из честолюбия пытались заниматься военной разведкой и надеялись, что можно обойтись без уже имеющихся органов военной разведки. Эти инстанции получали разведданные из самых различных источников.

Политической разведывательной службы в том смысле, в каком она существовала за границей, в Германии до 1933 года никогда не было. Английская Intelligence Service[86] формально подчиняется министерству иностранных дел. В такой крупной колониальной державе, как Англия, политическая разведка крайне необходима, чтобы защищать государственные учреждения белых меньшинств от неожиданных политических выступлений в колониях. Такого рода политическая разведка имелась еще в древнем Риме. Она продолжала существовать у византийцев и была перенята турками. Австрия, богатая представителями различных национальностей, входивших в состав империи Габсбургов, вынуждена была также позаботиться о своей защите, создав специальные разведывательные органы.

Подобные мотивы были, однако, чужды Пруссии и другим германским странам. Их вполне удовлетворяла общая Полицейская информация. Третья империя, напротив, считала, что она не может обойтись без защиты своих интересов от врагов государства. Эта задача была возложена на тайную государственную полицию, сокращенно называемую «гестапо». Она была создана Герингом, когда он был еще министром внутренних дел Пруссии, но вскоре руководство ею было возложено на Гиммлера и Гейдриха.

Эти последние считали, что им удастся создать свои органы безопасности даже за границей. Поэтому и гестапо и органы службы безопасности (СД) стали развивать свою деятельность за границей, которая вначале имела характер полицейского надзора, но постепенно приобрела значение политической разведки крупного масштаба. Но этим самым Гиммлер и Гейдрих вторглись в область компетенции министерства иностранных дел. Видя это, Риббентроп пришел к мысли создать разведку в рамках своего министерства иностранных дел. Большого значения она, конечно, не имела. У германского министерства иностранных дел не было такой традиции, чтобы при подготовке и обучении своих сотрудников прививать им навык сбора информации, как это делалось, например, в британском или японском министерствах иностранных дел. Известно, что представители английских служебных инстанций, занимавшихся просмотром архивов министерства иностранных дел Германии после 1945 г., были удивлены тем, насколько плохо была поставлена служба информации в этом министерстве.

Развитие разведывательной службы внутри страны и за ее пределами оказало обратное влияние и на службу военной разведки, потому что органы гестапо и службы безопасности вскоре проявили честолюбивое желание вести разведку или по меньшей мере «помогать» высшим инстанциям также и в области сбора военной информации. Но поскольку они не имели необходимой для этого подготовки, у них постоянно возникали серьезные недоразумения. Между адмиралом Канарисом, руководителем службы военной разведки, и Гейдрихом было достигнуто «демаркационное» соглашение, по которому органам контрразведки отводилась область чисто военной разведки.

Но вскоре между органами военной разведки, с одной стороны, и службой безопасности и министерством иностранных дел — с другой, возникли в области военной информации большие «ножницы», тогда как при разумном разрешении вопроса сведения той и другой стороны могли бы взаимно дополнять друг друга. Например, вопрос о том, останется ли Турция нейтральной или присоединится к западным союзникам, был важным как в общеполитическом, так и в военно-политическом отношении. На этот вопрос могли ответить, с одной стороны, политические представители в Турции на основании оценки политической обстановки в стране, с другой стороны — органы службы обеспечения, которые собирали ценную политическую информацию. В этой связи нельзя не вспомнить так называемого «дела Цицеро». Цицеро был агентом службы обеспечения, которому удалось изъять из сейфа английского посла в Анкаре секретные бумаги огромной важности. Однако в достоверность содержащихся в них фактов немецкое высшее руководство не верило, а если и верило, то не сделало из этого никаких выводов. Не могли на него ответить и органы военной разведки, наблюдавшей за военными приготовлениями Турции и граничащих с ней стран, причем крупные скопления войск на арабской территории могли предназначаться как для поддержки турецких сил в случае вторжения Турции на Балканы, так и для оказания нажима на Турцию, чтобы вынудить ее примкнуть к союзникам.