Правдивая история короля Якова - Анфиса Каховская

Рано утром, когда Урош, совершенно измотанный бессонной ночью, пытался развести огонь, чтобы вскипятить чай, роняя всё, что попадалось ему в руки, он увидел, что к нему приближается какая-то девушка. Убедившись, что она идет именно к ним, а не мимо, он стал пристально вглядываться и вскоре узнал. Хоть видел он Дарину всего несколько раз, и, в основном, мельком, а как следует смог разглядеть лишь однажды, он её хорошо запомнил. Теперь, когда Арна не было, девочка, вероятно, осталась совсем одна. И Урош поспешил ей навстречу, опрокинув по дороге котелок с приготовленной для чая водой.

Вид у Дарины был какой-то потерянный, на лице явственно читались следы недавних слёз – и неудивительно. Было еще слишком рано, все спали, а она вот уже на ногах.

Увидев Уроша, Дарина смутилась, замешкалась и, казалось, готова была развернуться и убежать, но он, заметив её движение, торопливо крикнул: «Доброе утро!», и ей ничего не оставалось, кроме как ответить на приветствие. Урош осторожно приблизился. Так любитель природы приближается к сидящей на ветке редкой птице, стараясь не спугнуть её. Дарина кусала губы, переминалась с ноги на ногу и заглядывала Урошу за плечо.

– Я очень рад вас видеть, – как можно доброжелательнее сказал старый артист.

Она робко кивнула и снова сделала движение уйти, но, поколебавшись минуту, всё же набралась смелости и спросила:

– А Иларий здесь?

Урош был готов к такому вопросу.

– Нет, его нет.

– А вы знаете, где он?

Знать-то он знал. Но вот как ей сказать об этом? Урош помедлил, а потом спросил:

– Вы не рассердитесь, если я спрошу, зачем он вам нужен? Может, я смогу помочь?

Видно было, что она снова сомневается, как поступить.

– Я хотела… Я думала… Может, он знает, где мой отец.

Урош застыл. Она ничего не знала! Несколько секунд он смотрел на неё, не зная, что сказать, а она ждала, поняв, что ему есть что сообщить ей, и боясь это услышать.

– Я могу вам кое-что рассказать, – произнёс Урош и закашлялся, – только, думаю, надо присесть.

Наверное, она прочитала всё в его глазах, потому что как-то обмякла, послушно, без возражений последовала за ним к повозке и молча села на бревно возле костра, не спуская с артиста глаз. Урош вздохнул и принялся рассказывать. Он постарался изложить всё так, как слышал от Северина, только опуская слишком жестокие подробности. Дарина слушала, не прерывая, будто оцепенев. Никаких эмоций не выражалось на её лице. Временами казалось, что она вообще его не слышит. Только когда Урош закончил, она прошептала:

– Этого не может быть.

– Понимаю, – кивнул Урош, – в это очень трудно поверить, но…

– Нет, – перебила она его. – Я ведь жива, значит и папа тоже должен быть жив. Он не умер.

Урош заподозрил, что она от горя тронулась рассудком, но она смотрела ясно, на её лице не было признаков безумия.

– Я хочу его увидеть.

– Я провожу вас…

Она тут же встала.

– Только попозже, – мягко сказал Урош, – сейчас ещё слишком рано.

Она, как заводная кукла, мгновенно опустилась на место.

– Давайте-ка я заварю чаю, – предложил Урош. Сердце его разрывалось от боли при взгляде на эту несчастную девочку. – Я ведь ещё не завтракал. А вы?

Она подняла на него глаза, но заметно было, что смысл его слов до неё не доходил.

– Чаю? – повторил старый артист и стал искать глазами котелок, который вскоре обнаружил в траве недалеко от костра.

Когда он вернулся с водой, Дарина сидела на прежнем месте и тихо плакала, и Урош неожиданно для себя тоже заплакал. Сказались ли бессонные ночи, или дали знать переживания последних дней, или вид этой осиротевшей девочки всколыхнул в его сердце чувство вины перед ней – но старый артист не смог сдержать слез. Так они проплакали какое-то время, сидя друг возле друга, а успокоившись, оба вдруг почувствовали, что не такие уж они чужие друг другу.

Утро обещало быть ясным и тёплым – весна потихоньку набирала обороты. Всё вокруг в природе: трава, деревья, птицы, мошки – активно начинало новый день. Молчание тяготило, и Дарина как-то незаметно для себя самой начала рассказывать. Она сидела, уставившись в огонь, и говорила монотонно, будто читала длинную, давно наскучившую книгу:

– Вчера утром папа пришёл в мою комнату и сообщил, что меня ждет карета, чтобы отвезти в дом, который он купил. Я сказала, что не хочу ехать одна, что дождусь, когда он закончит все дела, и мы поедем вместе. Но он ответил, что так, к сожалению, не получится, потому что, подписав все бумаги, он должен будет разрушить наш замок. На это уйдет время. «Не будешь же ты сидеть на улице и ждать, – сказал он. – Лучше будет, если ты за это время приведешь в порядок наш новый дом. Конечно, мы в нём проживем недолго (мы собирались вскоре уехать из страны), и всё же будет неплохо, если ты к моему приезду освоишься там. Я сделала так, как он просил. Карета стояла довольно далеко от нашего замка – папа сказал, что это для того, чтобы не привлекать к моему отъезду лишнее внимание. Он проводил меня до кареты, обнял, поцеловал. И еще велел запереть все двери в доме. До самого вечера я ждала его. На улице, за окнами всё время бегали взволнованные люди, что-то кричали. Я даже слышала имя отца, но думала, что они говорят о том, что он передал власть Королю. Когда наступила ночь, я стала волноваться по-настоящему, но боялась выйти и всё надеялась, что папа придёт. А утром, только рассвело, я побежала к нашему замку. Его не было. Но я была к этому готова, ведь папа сказал мне, что разрушит его. Вместо замка теперь большой пруд. Так странно! Но куда мне было идти? К кому? Я никого не знаю в городе. И тогда я подумала об Иларии. Где он?

И вновь Урошу пришлось сообщать ей плохие новости. Второй раз было легче, тем более что Иларий, слава богам, был жив. Урош снова добросовестно пересказал ей то, что узнал от Северина, а потом, не удержавшись, сам стал задавать вопросы – ему очень хотелось узнать, как жил его малыш с тех пор, как они виделись в последний раз, да и Дарину надо было отвлечь от грустных мыслей. И она охотно стала рассказывать. Ей приятно было вернуться в прежнюю жизнь, которая (она ещё не осознала этого) была для неё безвозвратно потеряна.

Неожиданно для обоих разговор их очень захватил – оказалось, что есть тема, одинаково интересная каждому из них. Урош боготворил Илария с самого его рождения, а Дарина, хоть и пыталась сначала