Право на жизнь (СИ) - Сказкина Алена

Дойдет ли? Сумеет ли, несмотря на всю уверенность, преодолеть холмы? Я невольно поежилась, представляя, каково Рику сейчас снаружи, среди метели. Крис, заметив мой жест и неправильно истолковав, подкинул в огонь дров, вынуждая пламя разгореться жарче.

Долгое время молчание нарушалось только треском сгорающего дерева и стонами ветра. Неожиданно стало доходить, что меня обнаружили в землянке наедине с человеком, которого по моему же приказу заключили под стражу по обвинению в измене. Более того мы целовались! Целовались явно с удовольствием. Хотя единственным драконом, которому должны принадлежать мое тело и сердце, я сама же объявила Исхарда.

Весь образ благонравной невесты, старательно создаваемый последние месяцы, рассыпался к Хаосу. Я не представляла, как объяснить ситуацию другу. Рыжик же загадочно лыбился, не спеша ни обвинять, ни помогать, ни задавать наводящие вопросы.

— Крис, то, что ты видел…

— Неужели Матерь-Спасительница наложила на тебя проклятие девственницы: стоит лечь в постель с мужчиной, и ты начинаешь биться в припадке? Неудивительно, что снежный лорд раздраженный ходит.

Значит, вот как это выглядело? Постойте-ка! Я все же научилась вычленять главное из случайно оброненных фраз.

— Ты тут был с самого начала! И даже не подумал вмешаться!

— Не с начала, — поправил Крис. — Но достаточно долго, чтобы насладиться испуганным лицом Котофея. Честно говоря, колебался, то ли прибить его, то ли посочувствовать из мужской солидарности.

Я плотнее обхватила руками колени, желая провалиться от стыда, обвела взглядом землянку, невольно цепляясь за следы пребывания людей. Ищейки Исхарда потеряли нас еще возле деревни малефиков, но Крис добрался сюда почти одновременно со мной и Риком, словно… он догадывался, куда мы направляемся!

Способности сенсорика здесь не при чем. Рыжик знал про это место!

— Крис, как ты тут оказался?

— То большая страшная тайна, — глубокомысленно, подражая умудренным жизнь старцам, заметил друг.

— Мне не до смеха!

— А я не шучу.

Стоп. Значит ли это, что задание каратель получил напрямую от Харатэль? Если подумать, самый логичный ответ: кто еще мог, вопреки приказу эссы, выпустить Демона льда из тюрьмы? Не сам же он сбежал.

Хаос! Кажется, вокруг меня опять идет игра, о которой я не имею не малейшего понятия. Судя по виновато отведенным глазам, допытываться правды у Криса бесполезно. Ладно, задам вопрос сестре, когда непогода перестанет глушить мыслесвязь.

Смирившись с необходимостью ожидания, я сменила тему.

— Давно хотела узнать, почему ты зовешь Рика Котофеем?

— Так наглый, вредный и удачливый, как будто у кошки девять жизней позаимствовал, — отшутился друг, обрадованный уходу от неприятной темы. — Не бойся, бескрылая, ничего с твоим демоном не случится.

— Угу, — мне бы уверенность рыжика.

В воздухе снова повисло молчание. Болтать о сторонних пустяках не было настроения. Обсуждать шансы Рика преодолеть холмы только зря накручивать себя. Расспрашивать Криса, что происходит — бесполезно, нечестно. Рыжик, может, в конце концов, и разболтает по старой дружбе — хотя кто скажет, чем он там клялся и не завязана ли клятва на какое-нибудь крайне гадкое заклинание — так ему же потом и влетит от Харатэль очередная «охрана восточных ворот».

— Ложись-ка ты спать, мелкая, — решил за меня приятель. Безжалостно распотрошил тюк в углу, вытащил шерстяные одеяла. — В ближайшие часы буран вряд ли стихнет, так что радуйся: триумфальное возвращение невесты, спасенной из лап коварного дракона, к ее расстроенному жениху откладывается до утра.

Да уж, неужели Крис думает, что после всего случившегося я спокойно усну! Буду лежать, представляя, как там Рик, или, еще хуже, прокручивать завтрашний разговор с Исхардом. Какими словами мне оправдаться за это «похищение»?

Я ошибалась. Виновата ли усталость, жар костра, разморивший меня после холода снаружи, или Крис незаметно подшаманил, но стоило мне угнездиться под одеялами и пригреться, как я провалилась в сон.

***

Сегодня Юне исполнилось шестнадцать.

Из гостиной внизу доносилась негромкая музыка и разговоры. Торжество продолжалось без именинницы. Чета Иньлэрт предпочитала не афишировать существование слепого ребенка, но полностью проигнорировать ее детский день рождения не могла, а потому раз в год собирала друзей, родственников и ближайших соседей за семейным столом частично отдать должное традициям, частично — для решения каких-то своих вопросов.

Юна быстро осознала, что ее присутствие на празднике не требуется. Родители, обычно избегавшие дочь, сейчас, вынужденные находиться рядом, ощущали себя не в своей тарелке. Эта неловкость передалась и гостям, косящимся на увечье со смесью жалости и любопытства. А самой девушке быстро надоели и бесполезные здравицы «в глаза», и сочувственные шепотки вслед, поэтому когда юная леди, сославшись на усталость, отправилась в свою комнату, все, и она сама, вздохнули с облегчением.

Прислонясь спиной к раме, Юна устроилась на широком подоконнике, вслушиваясь в шорохи, которыми с ней разговаривала вечерняя столица. Ветер свистел в водосточной трубе, обжигал пальцы ледяными поцелуями, шуршал лентами подарков, сваленных на комоде. Нес запах еловой смолы, горящих в очаге поленьев, замерзшей воды и уснувшей до весны жизни.

Колокол на башне прозвонил семь. Скрипнул наст под шагами редкого прохожего. Зима — темное время: солнце не балует город, отдавая власть трескучим морозам, и даже северная кровь предпочитает не покидать уют растопленных очагов и надежных стен.

Скучная пора, наполненная тишиной.

Юна любила часами сидеть у окна и прислушиваться к болтовне на площади. Запоминать, оценивать, раскладывать по полкам, делать выводы о жизни клана. Законы, по которым существовало общество, оказались не такими запутанными и сложными, как юная леди испугалась поначалу. Девушку искренне забавляло удивление дяди Имагара, когда она вовремя подсказывала нужное решение.

Зимой разговоры смолкали, оставляя Юну во власти скуки. Собственных мыслей, которыми она не привыкла ни с кем делиться.

Детский день рождения. Через пять лет ее совершеннолетие, и первый полет она подарит… кому? Странно не иметь подруг в шестнадцать лет. Кина, простушка, трусишка Кина не заслуживала так называться. Юна не забыла, как та наябедничала родителям про утопленных котят — не забыла и не извинила. Следовало, наверно, выполнить обещание и помочь «подруге» «упасть», как случилось с Королем крыш, но девушка не могла ответить, что ее останавливало. Жалость? Прок? Сентиментальность? Служанка напоминала ей канареек из детства: бестолковое щебетание кухаркиной дочки развлекало юную леди бесконечными зимними вечерами.

Зарычали псы во дворе. Пасюк на коленях — ее Спутник — тревожно завозился. Юна, успокаивая, потрепала крыса за ухом. Сосредоточилась, с нетерпением вглядываясь в ночь за окном. Мир глазами разделяющего был тусклее и серее, чем тот, что открывала ей чужая смерть, но лучше полной темноты. После цуциков и подслушанного родительского разговора девушка опасалась экспериментировать снова.

Колышущиеся тени елей рождали ложную надежду, заставляли сердце плавиться в сладкой истоме в ожидании… его? Почему при мыслях о Риккарде ее тело бросало то в жар, то в дрожь? Упрямый наивный мальчишка, с которым она знакома целую жизнь.

Юна невольно улыбнулась. Временами Рик забавлял ее. Горделивые речи о единстве клана, о долге, об ответственности казались ей трогательно милыми. Временами открывал что-то новое: то ли доверяя благовоспитанному юноше, то ли не в силах отказать сыну Альтэссы, старшие Иньлэрт без вопросов отпускали их вдвоем на прогулки. Он раздвигал границы ее мира.

А еще Рик всегда, с самого первого раза, как отобрал у хулиганов ленточку, заступался за нее. Юне нравилось представлять, что они принцесса и рыцарь из сказки, которую однажды прочитала ей няня Свен перед сном. Нелепая фантазия, ничего не значащая игра.