В погоне за призраком, или Испанское наследство - Питер Марвел

– Да, кажется. В свое время он воевал за французов, за шведов, за голландцев, сражался на суше и на море, – рассеянно ответила Элейна. – Папа очень дорожит Хансеном. Он очень полезен, потому что все умеет. Он прекрасно владеет оружием, отлично знает здешние острова, говорит на всех языках и ничего не боится.

– Редкое сочетание стольких достоинств! – восхитилась Лукреция. – Странно, что не он сопровождал столь ценный груз в Европу.

– Я тоже сначала этому удивлялась, – робко сказала Элейна. – Но папа утверждает, что хотел дать Уильяму шанс – отличный шанс проявить себя.

– Уильям, на мой взгляд, слишком неопытен, чтобы сопровождать такие ценности, – заметила Лукреция. – Впрочем, если на судне был хорошо вооруженный экипаж...

– В том-то и дело, – печально сказала Элейна, – что корабль был почти беззащитен. Двадцать кулеврин и только один человек, у которого был опыт морских сражений, – капитан Джон Ивлин. Он с самого начала ворчал, что не следует идти в Карибское море на флейте в одиночку, что это огромный риск. А когда отец приказал ему отправляться с грузом в Европу, Ивлин вообще сделался мрачнее тучи.

– Он не сумел убедить вашего отца? Похоже, его трудно в чем-либо убедить, верно?

– Да, отец всегда поступает по-своему, – подтвердила Элейна. – Но так нерасчетливо он поступил впервые в жизни.

– Со всеми случается, – сказала Лукреция. – Но, однако же, странно, что, заключив столь выгодную сделку, ваш отец не вернулся в Европу сам. Да и вы здесь прозябаете. Я долго жила с мужем в колониях и знаю, как скучна и однообразна там жизнь.

Элейна на это ничего не сказала. Она вдруг остановилась и, отвернувшись, стала смотреть куда-то в сторону поверх пышных изумрудно-зеленых пальмовых крон. Лукреция нежно взяла девушку за плечи и заглянула ей в лицо. Глаза Элейны были полны слез.

– Что с вами, милая?! – ласково спросила Лукреция. – Я вас чем-то обидела? Простите!

– Ну что вы! – тихо сказала Элейна. – Вы так добры. Я вам так благодарна. Нет, мне просто грустно, потому что, боюсь, вскоре мне придется выполнить волю отца. Он дожидается здесь своего старого друга, господина Ван Дер Фельда. Отец хочет, чтобы я вышла за него замуж.

– Вот как! – отступая на шаг, воскликнула Лукреция. – И вы не открылись отцу? Не сказали ему о своих чувствах к Уильяму Харту?

– Он даже слышать об этом не хочет! Считает блажью, – с горечью сказала Элейна. – И, кроме того, Уильям для него теперь предатель. Как и все, кто уплыл на «Голове Медузы». Он так сердит, что называет предателем и капитана Ивлина, и Фрэнсиса Кроуфорда...

– А это еще кто? – с удивлением спросила Лукреция.

– Это тот английский дворянин, которого мы спасли по пути сюда. Видимо, он родился под несчастливой звездой – второй раз попасть в руки к пиратам! Такому не позавидуешь.

– Да, это ужасно, – согласилась Лукреция. – Я уже слышала где-то это имя, или мне показалось, что... Хотя... Нет, наверное, показалось... Однако становится слишком жарко. Вернемся в дом, дорогая. У лорда Джексона замечательный дом, вы не находите?

– Да, здесь очень хорошо, – печально подтвердила Элейна. – Но я чувствую себя здесь как в тюрьме.

– Я вас понимаю, – кивнула Лукреция. – Если бы только я могла вам чем-нибудь помочь!

– Вы и так мне помогли, Аделаида. До вашего появления я ни с кем не могла даже побеседовать, – улыбнулась Элейна. – Но мне так неловко! Ведь у вас у самой большое несчастье.

– Это ничего, мы будем держаться вместе, – заверила ее Лукреция, – и вдвоем мы сумеем выдержать все удары судьбы.

– А вы здесь надолго? – с надеждой спросила Элейна.

– Теперь я вольная птица, – вздохнула Лукреция. – Вест-Индию я выбрала для того, чтобы полностью порвать с прошлым. Те края, где я жила прежде, слишком напоминают мне о счастливых днях, которых уже не вернуть. Мне здесь пока нравится. Возможно, я задержусь на Барбадосе подольше. Мы будем встречаться с вами и говорить обо всем.

– Это чудесно! – воскликнула Элейна. – Об этом я даже не могла и мечтать. Понимаете, местные дамы, они такие напыщенные и вместе с тем такие смешные... Ни в одной нет ни искренности, ни ума. Вы на них совсем не похожи!

– Разумеется, ведь я не светская дама, – с усмешкой сказала Лукреция. – Скорее уж купеческая вдова. Но теперь все будет по-другому. Я хочу посмотреть мир и помогать тем, кто нуждается в помощи.

Элейна крепко пожала ей руку. Они вышли к террасе. Пузатый низенький Малатеста скатился по ступенькам вниз и, распахнув объятья, бросился к дочери.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь? – с неподдельной заботой воскликнул он. – По-моему, ты чересчур бледна! Тебе не следует столько бывать на жаре, тебе следует больше кушать!

Он приобнял дочь за плечи и с упреком посмотрел на Лукрецию.

– Вероятно, вы легче переносите местный климат и не замечаете жары, но Элейна – мой хрупкий цветочек, мой тюльпан из далекой Голландии. Ей лучше поменьше бывать на солнце в такую жару. Поди к себе в комнату, доченька! – он ласково, но настойчиво повел Элейну вверх по ступеням.

Лукреция, слегка нахмурив брови, посмотрела ему вслед. Краем глаза она заметила, что сидевшие на террасе мужчины как по команде встают и с медовыми улыбками направляются к ней: маленький, разряженный как придворный сэр Джексон, его помощник Стаффорд и капитан Ришери, как всегда изящный в любой одежде.

Предупреждая готовый обрушиться на нее шквал комплиментов, Лукреция скроила постную мину и печально улыбнулась мужчинам.

– Кажется, на меня тоже подействовал здешний климат, – томно вздохнула она. – У меня кружится голова. Прошу меня извинить, господа, но я вынуждена вас покинуть. Я нуждаюсь в отдыхе. Капитан Ришери, будьте добры, проводите меня на наш корабль, пока я не нашла себе здесь квартиру!

– Сударыня! – воскликнул миниатюрный губернатор. – Я знаю, что такое корабль! И ни за что вас не отпущу. Лучшие покои моего дома к вашим услугам!

– Вы восхитительны, господин губернатор! – прошептала Лукреция и восторженно посмотрела на него. – И дом ваш – просто настоящий Версаль! Но я не могу так легко принять ваше предложение. И хотя траур по моему драгоценному супругу уже закончился, но мое состояние требует простоты и уединения. Суровая обстановка на корабле как нельзя лучше соответствует этим условиям. По-моему, корабль чем-то схож с монастырем, вы не находите?

– Боюсь, мадам, это все-таки мужской монастырь! – сказал губернатор, целуя ей руку. – Женщине там не место.

– Для скорбящей души нет различия между мужчиной и женщиной, – назидательно сказала Лукреция. – Позвольте нам с капитаном уехать. Но я готова завтра же воспользоваться вашим гостеприимством, если вы не передумаете.