Звездный зверь: Астронавт Джоунз. Звездный зверь. Туннель в небе - Роберт Хайнлайн

— Наверное, я тупой, но мне показалось, что именно так аргументировалось мое назначение.

— Нет, сэр. Когда корабль не в космосе, то командование лежит на мне, как на старшем офицере. И я не должен передавать командование астрогатору, пока — и если — корабль не отправился в космос. И даже тогда командование не переходит к старшему астрогатору автоматически. У меня есть четко обозначенная в уставе обязанность: я должен передавать командование только тому человеку, который, по моему мнению, может с ним справиться.

Насчет мистера Саймза у меня давно были сомнения. У него неподходящий темперамент. Тем не менее в сложившейся ситуации мне было бы очень трудно не передать ему командование кораблем, после того, как будет принято решение а выходе в космос. Но еще до смерти капитана мне представился случай усомниться в астрогационных талантах Саймза… частично — благодаря разговору с вами. Как вы понимаете, мне пришлось переговорить с Келли, который у всех на очень хорошем счету. Мне кажется, теперь я понимаю, из-за чего не удался тот последний переход: Келли не поленился объяснить мне. К тому же Келли прямо мне сказал, что никто из бригады управления не отправится в космос под командованием мистера Саймза. Все это заставило меня принять решение, что если такое случится, то я лучше уж навсегда оставлю корабль на этой планете, нежели допущу Саймза командовать им. Я предусматривал возможность такой ситуации: капитан был болен, и благоразумие заставляло меня принимать во внимание все возможные варианты.

Затем капитан умер… и Саймз объявил себя капитаном. Этот болван даже переселился в его каюту и вызвал меня к себе. Я сказал ему, что он не имеет власти капитана и никогда ее не получит. Затем я ушел и вернулся с понятыми и главным полицейским, чтобы выселить его. Вы знаете, что случилось потом. Андерсон спас не только вашу жизнь, но и мою тоже.

Уолтер резко сменил тему разговора.

— Кстати, о вашей феноменальной способности производить расчеты без таблиц и справочников. Вы можете это делать в любое время?

— Да, конечно.

— Вы знаете все таблицы или только некоторые из них?

— Я знаю все стандартные таблицы и справочники, которые астрогаторы называют своими «рабочими инструментами».

Макс начал рассказывать ему о своем дяде, но Уолтер вежливо перебил его:

— Сэр, я рад услышать это. Я очень рад услышать это. Потому что на этом корабле такие книги есть теперь только в вашей голове.

Пропажу книг обнаружил, конечно, Келли, а не сам Уолтер. Когда он рассказал о своих подозрениях Уолтеру, они вдвоем произвели поиск, но ничего не нашли. Тогда было объявлено, что пропал один (но только один!) комплект; Уолтер назначил вознаграждение за его находку, и корабль был прочесан от кормы до астрокупола — безуспешно.

— Я думаю, он закопал их где-нибудь, — закончил Уолтер. — Вы знаете наши шансы. Мы в осаде. И мы могли бы найти их только случайно… если бы не были в осаде. Поэтому я очень рад, что вы так же уверены в своей памяти, как и Келли.

Максу сделалось страшно: одно дело демонстрировать свою способность, чтобы удивить зрителей, и совсем другое — делать это по необходимости.

— Дела не так уж и плохи, — ответил он. — Вероятно, Келли не подумал об этом, но логарифмы и таблицы бинарных переводов можно взять у инженеров; с их помощью можно рассчитать любой прямой прыжок. Другие же таблицы необходимы в основном для переходов через аномалии.

— Келли тоже об этом говорил. Скажите мне, капитан, как исследовательский корабль возвращается назад после прохождения через неизвестную точку конгруэнтности?

— Вы хотите, чтобы я проделал это с нашим кораблем?

— Не в моей компетенции говорить капитану, куда вести корабль, — ответил Уолтер официальным тоном.

— Я думал об этом, — медленно проговорил Макс. — У меня в последние дни было много времени, чтобы думать.

Он не сказал о том, что размышлял о такой возможности по ночам в плену у кентавров, чтобы не сойти с ума.

— Конечно, у нас нет приборов, которыми оборудован исследовательский корабль, да и прикладная астрогация не углубляется в теорию расчета конгруэнтностей. К тому же некоторые исследовательские корабли не возвращаются.

— Но… — Их разговор прервал стук в дверь. Вошел помощник стюарда и поставил еду на стол. У Макса потекли слюнки.

Он намазал тост маслом, джемом и с аппетитом откусил большой кусок.

— Ммм, вкусно!

— Я должен был бы заранее позаботиться об еде. Ешьте бананы, сэр. Они очень здорово растут. Наверное, гидропоникам пришлось их прореживать.

Макс содрогнулся.

— Вряд ли я когда-либо еще вложу в рот банан. Или папайю.

— У вас аллергия, капитан?

— Не совсем. Хотя… да.

Он прожевал тост и сказал:

— О возможности обратного перехода я сообщу вам позже.

— Хорошо, капитан.

Незадолго до обеда Макс стал перед большим зеркалом в спальне капитана и посмотрел на себя. Его волосы были подстрижены, а два часа сна чуть освежили мозг. Он надвинул фуражку на голову под уставным углом. На кожаной ленте внутри было написано «Хендрикс»; он нашел ее вместе со своей униформой, на которую были нашиты капитанские знаки различия. Эмблема солнечной короны на груди беспокоила его — он признавал, что он был на самом деле капитаном, хотя это и казалось сумасшедшим сном, но он чувствовал, что, несмотря на четыре шеврона на рукаве, ему больше подобала бы маленькая эмблема, обрамленная стажерским кольцом.

Уолтер и Сэмьюэлз были почтительны, но тверды. Сэмьюэлз рассказал Максу о прецедентах, истинность которых он не мог проверить. Наконец Макс сдался.

Он взглянул на себя, расправил плечи и вздохнул. Ну что же. Можно идти в салон. Проходя по коридору, он услышал команду:

— Экипажу и пассажирам собраться в салоне!

Толпа молча расступилась перед ним, и он прошел к столику капитана — к своему столику! — и сел во главе. Уолтер стоял около своего стула.

— Добрый вечер, капитан.

— Добрый вечер, мистер Уолтер.

Элли сидела напротив него. Она поймала его взгляд и улыбнулась.

— Привет, Элли. — Он почувствовал, что краснеет.

— Добрый вечер, капитан, — громко ответила она. Элли была одета в тот же роскошный наряд, что был на ней в первый день, когда он увидел ее в салоне; казалось невозможным, что эта леди могла быть той же девочкой, чье грязное лицо склонялось над шахматной доской, начерченной на земле.

— Как ваши ноги?

— В бинтах и спальных тапочках. Врач отлично поработал. Завтра я смогу танцевать.

— Не спешите с этим.