Излом - Кормилицын Валерий

Какой‑то продажный еврей по их заказу и написал этот учебник, хотя точно знал, что войну выиграли не американцы а евреи. Скоро напишут, что Ледовое побоище помогли провернуть Александру Невскому евреи, не говоря уж о Куликовской битве. Засадный полк, опрокинувший хана Мамая, являлся ничем иным, как израильским спецназом, а его руководитель, воевода Боброк, был вовсе не Боброк, а князь Рабинович… И даже у Пересвета, который схватился со ставленником Ясира Арафата, бугаём Челубеем, нашли под шлемом еврейскую шапочку, — веселил он меня. – А фамилия Дмитрия Донского была Рюрикович… Американцам же наоборот, всюду мерещатся русские шпионы. По их версии даже Робин Гуд был наш разведчик, заброшенный в тыл врага Иваном Грозным, чтоб отравить их говядину…

Через несколько дней после акции ко мне в офис провели ставшего белым от ярости азербодского авторитета.

— Ты чё?! – брызгал он слюной. – Ты под кем ходишь? – сверкал белками глаз.

В кабинете, кроме меня, находился Менлибаев, который и привел коронованного лаврушника.

— Э–э-э, братан, с людьми говоришь, да! – оборвал он его. – Чего шерсть вздыбил?..

— А ты, чмо узкоглазое, заткнись! – ощерился азербайджанец.

Лицо Менлибаева налилось кровью, приняв серый оттенок, а глаза стали тяжелее свинца, как у убитого авторитета.

— Я на своей земле, – спокойно начал он. – А ты в гостях, – заиграл желваками. – Пахан черножопый, – заорал Газиз, пидор гнойный… Даже зону ни разу не топтал… Чмошник! Вафлер! Баклан! Сявка! Чушка сопливая! Да тебя на зоне… За узкоглазого мне ответишь, – уже спокойно произнёс он и перевёл дыхание. Ещё я, россиянин, какому‑то чурке не подчинялся, лаврушнику черномазому… Свободен, дядя, – указал воровскому авторитету на дверь.

От такого потока информации тот спёкся и тихо слинял, по–видимому раздумывая, утопят его в унитазе или дадут уйти спокойно.

— Викторыч! – обратился ко мне Газиз. – За девятый «Жигуль» я перетру это дело, лады? Больше не побеспокоит…

Разумеется, я согласился.

2

В феврале стал продавать гаражи. Куда вложить деньги, я уже знал. Через Кабанченко по дешёвке купил колхоз, о продаже которого договорился в его кабинете ещё после банкета.

Понравился он тем, что находился недалеко от города, и часть земли располагалась вдоль берега Волги. Колхоз был развален полностью. В деревне остались старики и алкаши.

Попробовал выращенный ими в прошлом году сельхозпродукт, и название пришло само собой – «Анчар».

«Но с таким поэтичным наименованием хрен чего продашь, – думал я, – пусть, как и все мои объекты, называется «32».

Старички подумают, что в честь партсъезда, и будь здоров пахать станут. Пустующие дома заселял русскими беженцами из Чечни, которые, бросив годами нажитое, спасались в России. Кроме того, в земли колхоза вклинивался Дом отдыха.

Что меня удивляло, находился он в сосновом лесу. На берегах Волги сосновых лесов нигде не встречал. Кто его посадил и когда, не вдавался в подробности, видимо, при царе ещё. Краеведение не интересовало. Увлекал только бизнес и как хобби – женщины.

Хотя юрисдикция Кабанченко и не распространялась на сельскую местность, но рука руку моет… И в скором времени – в этом я был уверен – санаторий тоже будет частью концерна «32».

Слово «кооператив» меня не устраивало. Теперь будем называться – «концерн». Звучит более солидно и современно.

Собственно всё так и получилось: в марте Дом отдыха стал моим. И, как всегда, достался не дорого.

Заезды в прошлом сезоне оказались мизерные, а стоимость путёвки – огромная. Заведение стало нерентабельным.

Коллектив в полсилы работал только летом. Зимой, кроме пьяного сторожа, отдыхающих не было.

Насмотревшись по видаку фильмов о Монте–Карло и Лас–Вегасе, решил заняться игорным бизнесом.

«Доходы баснословные, половину налогов скрою, надо начинать… – решил переделать санаторий в маленький Лас–Вегас. – Летние домики снесу. Строить стану в древнерусском стиле – терема с башенками. И рестораны, и казино, и гостиницы – всё из дерева, камня – минимально. Пожарную охрану придётся мощную набирать. Сожгут, черти пьяные, – ругал будущих клиентов. Теперь задача – найти талантливого архитектора. Рядом небольшой аэродром следует предусмотреть и автостоянку. В саму зону автомобили пускать не стану, чтобы воздух не гадили… электромобили, кары, что‑то в этом роде придумаю…»

Для отдыха и восстановления морального равновесия заехал в баню к Заеву. В новом директорском кабинете его не было, а ошивался он в любимом своём подглядывающее–подслушивабщем помещении. Правда, на этот раз дверь открыл сразу.

— Здорово! – поприветствровал его. – Ну как, хорошо стоит,.. этот,.. как его? Из трёх букв, — защёлкал пальцами.

— Пар что ли? – помог мне Заев.

— Ага!

— Пар‑то стоит! – отчего‑то загрустил он. – Викторыч, нужно ли платить налоги со взяток? – неожиданно поинтересовался он.

— Нужно! Если ты честный чиновник.

— Как там твои колхозники? Скоро переплюнут фермеров техасщины и мичиганщины?

— Пока им не до этого. После бывшего председателя жалуются, что скоро только навозом питаться станут…

— Зато есть будут до отвала, — хмыкнул Заев и повёл в кабинет, где меня застал телефонный звонок. Голос с акцентом предупредил, чтобы я берёг жену.

— Смотри, собака, пропадёт супруга…

Я обиделся на «собаку», но не обратил внимания на предупреждение.

«Похитили бы её на месячишко, а то капризной стала», – размышлял, сидя за рулём чёрной «Волги», которую недавно приобрёл.

Дома начался всегдашний концерт:

— Я на работу хочу!.. – требовала Татьяна. – Надоело одной сидеть… Ты мотаешься неизвестно где, а я, как дура, жду тебя…

— Во–первых, с кем будет сын? – задавал ей вопрос. – Можно, конечно, нянечку нанять… девчонку лет восемнадцати… и пусть ночевать остаётся, – злил жену.

— Дурак! А чего «во–вторых»? – интересовалась она.

— Во–вторых, твоя личная безопасность…

— Надоела мне безопасность, из‑за неё всё время дома сижу! – кричала Татьяна. – И шмотки надоели, хочу, как раньше, в Глеб–овраге…

— Опять дрова колоть и печку топить? Ты этого хочешь? – не верилось мне. – Давай я тебя лучше в звезды поп–эстрады выведу…

Такие разговоры здорово выматывали нервную систему. Взаимоотношения у нас стали пропадать.

«Неужели, действительно, не в деньгах счастье?» – удивлялся я.

Зато радовал Денис. Соскучившись, сын не отходил от меня, когда я появлялся дома. Динозавров он забросил и увлёкся крутыми мэнами и оружием.

Стены комнаты украшали многочисленные ниндзя, рэмбо и шварценеггеры с пулемётами в руках, а на столе лежали листы с рисунками и описанием автоматов, винтовок и пистолетов.

Через несколько дней позвонили уже домой и предложили подумать о себе и своей семье.

На этот раз голос был без акцента и даже показался знакомым. О звонке рассказал полковнику.

— С этим шутить нельзя! – разволновался он. – Возьми телохранителей себе и жене с сыном. С другой стороны, – хотели бы угрохать, не предупреждали бы… А вообще‑то черт этих мудаков знает, – делал он правильный, на мой взгляд, вывод, – но осторожность не повредит.

По его настоянию, с переплатой, купил у соседей напротив двухкомнатную квартиру. Как когда‑то у преступного авторитета, в ней круглыми сутками дежурили мои бойцы. На крыше поставили аппаратуру. Если кто туда поднимался, на пульте у охраны это просматривалось.

«Всё под контролем, полковник дело знает», – успокаивал себя. Дольше всего подбирал телохранителя для жены. Ознакомился с характеристиками всех своих бойцов и остановил выбор на высоком, красивом, тридцатилетнем парне с мужественным лицом. Звали его Александром. Служил в десанте, заочно окончил педагогический институт.

«По возрасту ей подходит, – оправдывал свой выбор, – разговор поддержать сумеет. Главное, чтобы Татьяне глянулся…»

За это волновался напрасно, парень жене понравился.

«Уж не любовника ли супружнице подыскал?» – саркастически размышлял, слушая по вечерам их беседы за чашкой чая.

Я не ревновал, нет, мне даже хотелось, чтобы жена немного пофлиртовала и развеялась… За неё и сына теперь не волновался – если и надумают без меня куда съездить, рядом Александр. Со мной тоже почти всегда находилась охрана.

«Почти» – это то короткое время, которое я проводил в синем «БМВ» с одной крутой челночницей – хозяйкой нескольких задрипанных киосков с гордой надписью на дверях «шоп». За товаром женщина летала на зафрахтованном мной самолете, где случайно и познакомились.

Была она, как у Есенина, – «красивая и молодая…» Если бы великий поэт знал её лично, то добавил бы – «и приставучая». Без конца надоедала телефонными звонками, а секс любила до умопомрачения, была просто на нём помешана. Я же терпеть не мог женщин, которые выбрали меня, выбирать любил сам. Поэтому долго с такими не общался. Словом, послал подругу и без охраны больше не оставался ни минуты. Полковник зорко следил за этим.