Сенешаль Ла-Рошели (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Отряд альмогаваров находился сейчас за нашим правым флангом. Им первым налили вина. Заодно напоили им лошадей, чтобы бегали резвее. Наблюдая за португальскими альмогаварами, я вспомнил Каталонскую компанию. Издали португальцы были похожи на каталонцев. Такие же седла с короткими стременами, такая же посадка, такое же вооружение и такие же невзрачные лошаденки. Быстро разогнавшись, они поскакали за кастильскими разведчиками, которые сразу драпанули к своей армии, оставляя за собой облачко рыжеватой пыли. Португальские альмогавары подняли еще больше пыли. Вскоре она совсем закрыла их, а когда осела, в долине не было уже ни одного всадника. Они скрылись за поворотом дороги, которая огибала холм.

Тома подал мне серебряный кубок с белым вином. Я отсалютовал им королю и коннетаблю Португалии. У первого в руке был золотой кубок, у второго — серебряный. Они молча отсалютовали мне в ответ. Все их внимание было сосредоточено на дороге, по которой ускакали наши альмогавары. Вино было теплое и не очень хорошее, с кислинкой. Я пил его небольшими глотками. С кислым вином у меня всегда ассоциируется одесский пляж Ланжерон, на который мы, курсанты мореходки, ходили купаться. По пути покупали в магазине сухое вино, дешевое и низкокачественное, которое мы называли «кисляком». Оно был разлито в бутылки емкостью по семьсот грамм. Такая бутылка свободно помещалась в, казалось, безразмерный карман хлопчатобумажных штанов рабочей формы, только часть узкого горлышка торчала наружу. Мы прикрывали горлышко подолом фланки, не заправленной, вопреки уставу, в штаны. Все-таки мы не салаги какие-то, чтобы строго соблюдать форму одежды! Новую темно-синюю форму мы получали в начале учебного года, осенью, а к лету она становилась бледно-голубой, издали похожей на модные тогда потертые джинсы. Обувь на весь год была одна — черные ботинки из кожзаменителя, тяжелые и теплые. Летом через полчаса ходьбы в них носки становились мокрыми. На пляже мы выбирали место на гальке, подальше от курортников, чтобы не травить их казарменными ароматами, и, искупавшись в море, лихо пили кислое вино из горлышка, чувствую себя бывалыми морскими волками, у которых грудь поросла водорослями, а задница — ракушками.

Португальские альмогавары появились внезапно. Они словно бы материализовались сразу метрах в ста от поворота дороги. Может быть, так показалось потому, что они остановились. Ждут отставших кастильцев.

— Приготовиться к бою! — приказал я своим артиллеристам и приданным мне португальским рибадекинистам.

Пушкари засыпали порох в запальное отверстие и зажгли фитиля. Всё остальное уже давно готово. Пушки заряжены картечью, рибадекины — круглыми тяжелыми пулями, по одной на ствол. С их плохим порохом такая пуля на расстоянии метров тридцать-сорок прошибает любой доспех. Я им дал своего пороха на три заряда. Теперь могут увеличить дистанцию верного поражения метров до ста.

Кастильские латники скакали плотным строем. Точнее, значительную часть их составляли французские и португальские рыцари. Знатные фидалгу за редким исключением приняли сторону Хуана Кастильского, а горожане — Жуана Португальского. Так что это была война не только за португальский престол, но еще и между старой силой — рыцарями и новой — купечеством и мастеровыми. Увидев наши позиции кастильцы не остановились, как мы опасались. Они продолжили скакать за удирающими, португальскими альмогаварами. Не возникло у них мысли и спешиться. Видимо, французские рыцари после разгрома фламандцев опять уверовали в непобедимость тяжелой конницы, а остальные постеснялись отстать от них. Как бы там ни было, лавина из пяти-шести тысяч защищенных броней всадников неслась в нашу сторону, медленно набирая скорость. Стук копыт слился со звоном металла, создавая неповторимый гул, от которого у меня раньше учащенно билось сердце. Теперь я слушал эту мелодию войны спокойно. Знал, что в моих силах изменить ее.

Альмогавары проскочили, сделав два поворота, по узкому проходу между ямами и рвами. Замыкающие повыдергивали вешки, оставив преследователей без ориентиров. Впрочем, я уверен, что кастильские латники не заметили эти маневры. Обзор из шлема не такой уж хороший. Видишь только крупные цели. Отряд португальских альмогаваров и наши позиции они видели и скакали в нужном направлении.

Ямы-ловушки были вырыты на разном удалении от наших позиций, поэтому лошади падали не одновременно. Только добравшись до первого рва, который был длиной метров восемьсот, сразу почти вся первая линия наступающих вдруг как бы исчезла на время. Сквозь гул копыт прорвался громкое, пронзительное ржание лошадей, раненых и покалеченных. Из всех звуков войны этот был для меня самым неприятным.

— Первая батарея, огонь! — скомандовал я.

Пушки выстрелили немного вразнобой, но эффект был всё равно впечатляющий. Передние кастильские латники словно врезались в невидимую стену. Попадали лошади и всадники. Уцелевшие попытались развернуться и ускакать подальше из этого ужаса, но на них напирали задние.

Я подумал, что среди наступавших могут быть мои наследники. В Коимбре я достал книгу с перечнем рыцарских родов Португалии. Оказывается, мои потомки здорово расплодились за двести с лишним лет. Многие были сейчас на стороне кастильцев. Возможно, наступают в первых рядах.

— Вторая батарея, огонь! — отдал я второй приказ.

Даже сквозь клубы черного дыма было видно, что этот залп оказался еще эффективнее. Несколько сотен всадников посыпались на землю, словно яблоки с тонкой яблони, которую сильно тряхнули. В придачу с двух сторон на них летели тучи длинных стрел. Лучники стреляли так быстро, что в воздухе образовался как бы подвижный мост из летящих стрел, соединяющий английских лучников и кастильских латников. Начали стрельбу и мои и португальские арбалетчики. Болты летели не так часто, зато поражали точнее и сильнее.

— Рибадекины, огонь! — приказал я.

Залп восьми рибадекинов впечатления не произвел. Пули затерялись среди болтов и стрел, а грохот выстрелов — в криках и стонах людей и ржании лошадей.

Месиво из людей и животных всё ещё продолжало ползти в нашу сторону, но медленнее. Оно доползло до второго рва, который был метрах в пятидесяти от наших позиций. К тому времени первая батарея успела перезарядить пушки. Залп в упор выкосил в рядах наступавших шесть впадин. Вторая батарея сравняла «гребенку», из-за чего создалось впечатление, что пушечные выстрелы отбросили наступающих на несколько десятков метров. Но это не остановило кастильцев. Они продолжали движение вперед. Спешенные вопреки своему желанию рыцари, прикрывшись щитами, медленно продвигались к нам. Пули из рибадекинов, болты и стрелы не могли остановить их. Это сделал третий залп из пушек, на этот раз из всех одновременно.

От их грохота у меня окончательно заложило уши, больше ничего не слышал, а дым, точно черный занавес, скрыл наступающих врагов. Я смотрел, как суетливо и беззвучно перезаряжают пушки артиллеристы, на стреляющих арбалетчиков, на выставивших наклоненные копья, спешенных рыцарей и пехотинцев, понимал, что враг там, за черным занавесом, но в голове настойчиво вертелся вопрос: а с кем они воюют?! Дым начал рассеиваться. Его место как бы занимали возвращавшиеся звуки. Стоны и ругань от боли. Они вылетали из покрывшего землю, толстого слоя окровавленных тел, человеческих и лошадиных. Слой этот вздувался и опадал, напоминая кипящую, густую жидкость. Изредка из него вырастал человек и тут же падал сам по себе или сраженный болтом. Лишь метрах в двухстах от наших позиций брели, покачиваясь, как пьяные, несколько рыцарей и хромали жеребцы, оставшиеся без всадников. Те, под кем лошади уцелели, быстро скакали к противоположному краю долины. Их осталось тысячи две. Теперь они двигались не плотной массой, а врассыпную, каждый сам по себе.

Король Жуан Первый, коннетабль Нуну Альвареш Перейра, португальские и английские командиры и солдаты смотрели вслед удирающим рыцарям кастильской армии и пока не понимали, что выиграли сражение. Они ждали, когда подойдет кастильская пехота, ждали продолжения сражения, так успешно начатого. Пехотинцы добили раненых врагов. В плен брали только французов. Лучники и арбалетчики собрали стрелы, чтобы было чем отражать следующую лавину. Но солнце клонилось к горизонту, а кастильская армия не появлялась. Вернулись разведчики и доложили, что кастильцы отступают. Эту весть встретили оглушительным и продолжительным ревом.