Сенешаль Ла-Рошели (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Два дня мы провели в наполовину разрушенной деревне рядом с Лиссабоном. Меня так и подмывало сходить в город, посмотреть на бывшие свои дома, узнать, что стало с моими потомками. Удерживал принцип не возвращаться туда, где был счастлив. Да и нет пока знаменитых лиссабонских трамваев, в которых, по моему глубокому убеждению, приучают жителей города с детства к штормовой качке, а подниматься на Замковый холм пешком как-то не по кайфу. Лошадьми нас снабдили только перед самым выходом. Мне, по моему требованию, привели темно-гнедого жеребца, крупного. На этом его достоинства и заканчивались. Скотина была норовистая и ленивая. Как догадываюсь, второе порождало первое. Первые два дня пути я только тем и занимался, что вбивал жеребцу плетью и шпорами, что я упрямее и ленивее. На третий день он смирился со злой долей. Арбалетчикам достались неказистые низкорослые лошаденки. На таких когда-то скакали местные альмогавары. Видимо, с тех пор португальцы так и не научились выращивать хороших лошадей. В пятнадцать телег, которые нам выделили под пушки и боеприпасы, запрягли и вовсе по паре мулов. Утешало только то, что командиру английских лучников Ричарду Пембриджу конь достался еще хуже, чем мне, а поклажу его лучников везли мулы и ослы. Вышедшие с нами лиссабонские ополченцы и вовсе сами тащили свои вещи. На примерно тысячу человек было не больше десятка ослов и мулов и всего одна кляча, которая с трудом тащила двуколку, нагруженную вяленой рыбой — основной едой этих солдат. Нам, в отличие от них, выдали еще и муку, из которой мои арбалетчики на привалах пекли лепешки и угощали ими ополченцев. Я догадывался, что снабжение будет на подобном уровне, поэтому взял с бригантин запасы еды и прикупил в городе четырех бычков — по одному на каждый день перехода.

Путь наш был на Коимбру. Там сейчас находился вновь испеченный король Португалии, и там собиралась португальская армия, чтобы дать отпор кастильцам. Говорят, у Хуана Кастильского очень большая армия, к которой присоединился двухтысячный отряд французских латников. Дома, из-за перемирия с Англией, им делать было нечего, а здесь маячил шанс разбить и разграбить слабого противника. Впрочем, ради шанса легко разбогатеть французские латники забили бы на войну с англичанами.

Бывшая столица королевства, потеряв свой статус, начала увядать. Видимо, источник энергии начал иссякать. Вроде бы домов в ней стало больше и постройки дороже, а всё равно складывалось впечатление, что это блестящая пудра, маскирующая морщинки. Разве что университет придавал городу немного бодрости. Студенты здесь были такие же шумные, как парижские, но менее агрессивные. А может, забияки подались на войну, причем на разные стороны баррикад. Гражданская война — это когда правой рукой бьешь себя по левой щеке, а левой рукой — по правой щеке. Разместив свой отряд на равнине неподалеку от города и рядом с лесом, чтобы не было проблем с дровами, я вместе с Ричардом Пембриджем отправился на встречу с Жуаном Первым, новым королем Португалии. Пока мы добирались до Коимбры, здесь собрались так называемые представителя народа Португалии, то есть, приверженцы великого магистра Ависского ордена, и доверили ему управлять собой и страной. Жил Жуан Первый в том же скромном жилище, что и его предок Афонсу Первый. Мне показалось, что с тех пор не поменялось ничего, даже мебель та же самая.

Когда мы вошли в здание, я на автомате подсказал Ричарду Пембриджу, шагавшему впереди:

— Налево.

Сопровождавший нас фидалгу английский язык не знал, но понял, что я сказал, и посмотрел на меня подозрительно. Как понимаю, здесь опасались наемных убийц, которых мог заслать Хуан Кастильский. Этот простой и эффективный способ решения проблем уже был в ходу в Западной Европе. Крестоносцы познакомились с ассасинами на Ближнем Востоке и переняли их результативные методы ведения войны. Благодаря ли моей подсказке или здесь со всеми так обращались, нас заставили сдать кинжалы охране.

Трон тоже был старый. Может быть, тот же самый, но с уверенностью сказать не могу. На нем сидел мужчина двадцати восьми лет с гладко выбритым и, как мне показалось, бабьим лицом. Скорее всего, такое впечатление сложилось из-за черной шапки, напоминающей перевернутый горшок. Во Франции в подобных ходили женщины. У самозваного короля были немного выпученные, темно-карие глаза, тонкий, не очень длинный, острый нос, узкие поджатые губы, небольшой округлый и выпирающий подбородок. По виду скорее монах, чем рыцарь. Поскольку духовные ордена в последнее время не воевали, в роли магистра он был на своем месте. Усидит ли Жуан на троне — я с уверенностью сказать не мог. Помнил, что Португалия какое-то время была частью Испании, но запамятовал, когда началась и закончилась оккупация. Одет король в красную шерстяную котту, длинную, напоминающую рясу. На ногах пулены с золотыми пряжками. Из украшений имел три золотых перстня: печатка на среднем пальце правой руки и два с красными гранатами на указательном и безымянном левой. Слева от него, возле стены сидели на лавке, покрытой ковровой подстилкой, два епископа и два аббата, а справа — пять рыцарей. Кресты у священнослужителей были серебряные, у епископов чуть большего размера. Рыцари одеты в котты короче, чем у короля, но тоже красные, причем шерстяная ткань была не самая лучшая. Большая часть ларошельских купцоводевалась и украшалась богаче, чем король Португалии, не говоря уже про его свиту.

— Я рад, что мой брат Джон, герцог Ланкастерский, регент короля Англии, прислал вас на помощь мне и моему народу, ведущему жестокую войну с агрессором, который, вопреки закону, посягает на наши земли! — ответил Жуан Первый на наше приветствие (его речь на английский язык переводил монах в скромной черной рясе, стоявший слева и чуть позади трона), после чего предложил нам занять места перед его рыцарями.

Там на лавке лежали две маленькие красные подушки, как догадываюсь, положенные специально для нас. Ричард Пембридж сел ближе к королю.

Расспросив моего попутчика о здоровье Джоан Гонта и Ричарда Второго, король Португалии обратился ко мне:

— Мне сказали, что ты француз. Так ли это?

— Нет, — ответил на португальском языке, который немного изменился с тех пор, как я здесь не был. Грубо говоря, в нем стало больше звуков «у», «ж» и «ш». — Меня называют Венецианцем, хотя и это не совсем верно. Я вырос рядом с землями республики.

— Мне без разницы, кто ты, если будешь служить верно и храбро, — сказал он, хотя было заметно, что мои слова и особенно знание португальского языка уменьшили его подозрительность. — Ты привез двенадцать бомбард?

— Да, — подтвердил я. — Только они мало подойдут для разрушения стен замков. Их лучше применять против солдат.

Португальские рыцари переглянулись. Я видел здесь рибадекины, которые используют против живой силы, но, видимо, бомбарды, по их мнению, предназначены только для захвата крепостей.

— Герцог Джон на личном опыте убедился, как я умею их использовать, после чего нанял меня и прислал сюда, — рассказал я.

Ричард Пембридж кивнул, подтверждая мои слова. Наверное, был на одном из кораблей герцога, когда мы встретились в Ла-Манше. За все время путешествия английский рыцарь не обмолвился об этом ни полслова, хотя виделись мы каждый день, ел он за моим столом. Зато во время рейса внимательно и подолгу разглядывал пушки, не задавая вопросов. Я пушки не прятал, потому что секрет был не в них, а в порохе.

— Нас ждет тяжелая и продолжительная война. Жуан Кастильский имеет большую армию. Тех, кто поможет мне одолеть ее, отблагодарю по-королевски, — сообщил король Португалии.

На счет тяжелой и продолжительной войны я не сомневался, а вот щедрость по-португальски могла оказаться с сюрпризами, скорее, неприятными. Утешало то, что со мной расплатится герцог Ланкастерский. Не понимаю, зачем он оказывал помощь португальцам?! Я давно убедился, что помогать людям глупо: получится — не запомнят, не получится — не забудут.

47