Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это невероятно, — сказал он через минуту, — но похоже, что переломов нет. У него крепкий череп.
— Самый крепкий, какой я знал, — подтвердил Буате. — Говорю тебе, парень, я видел, как он бросился на дубовые ворота, не получив даже царапины. Он овернец, как и я.
Катрин с удивлением посмотрела на этого человека, который накануне внушал такой ужас. Она не могла себе вообразить, что эти ужасные солдафоны могут родиться в христианской стране, что у них есть родная земля, деревня, родной дом. Только ад мог произвести их на свет, а Буате был с обличьем зверя, со сломанным носом и хищным подбородком.
Почти бессознательно она, спросила:
— Вы из Оверни? Из какого места?
— Из Сен-Флура! Но я уже давно не был там. Мне было шестнадцать лет, когда я вырвался от этого проклятого пса епископа, который хотел вздернуть меня на виселице за то, что я убил косулю на его землях. Скажи-ка, парень, что получится, если вырвать из него эти подлые стрелы… — добавил он, став вдруг почти дружелюбным по отношению к тому, кто лечил его капитана.
— Я даже не знаю, сможет ли он перенести это. Он так слаб…
Продолжая говорить, Готье промыл раны вином. Рана в плече не вызывала опасения, и, осторожно дотронувшись до стрелы, молодой человек почувствовал, что ему не составит большого труда ее извлечь. Но страшная рана на лице ужасала, так как наконечник стрелы застрял в ней прочно, как в камне. Кровь больше не шла, однако вымытая кожа приобретала синеватый оттенок.
Готье поднял полный тревоги взгляд:
— Я не могу ее вынуть, — пробормотал он. — Стрела, наверное, застряла в кости.
— Если ты не можешь ее вынуть, — сказал Дворянчик, который мрачно наблюдал за ним, поставив ногу на табурет и скрестив руки, — не пройдет и часа, как он умрет. Никто не может жить с арбалетным наконечником в лице, и это чудо, что он еще дышит. Не искушай Бога!
— Что знаете вы о Боге? — проговорила мрачно Катрин. — И как вы осмеливаетесь произносить его имя? Готье, я прошу вас, попытайтесь…
— Мне почти не за что ухватиться… и я не знаю, не ускорю ли я его смерть.
— В любом случае он умрет. Попытайтесь… Молодой человек перекрестился, потом, обернув оперение тряпкой, крепко ухватился за стрелу и потянул сначала легко, потом сильнее. Но ничто не сдвинулось с места; раненый издал долгий стон.
Пот стекал крупными каплями по худым щекам юноши.
— Я не могу, — жалобно сказал он. — Я не могу… Мне, нужно было…
Внезапно он оставил раненого и повернулся к Дворянчику:
— Ведь у вас здесь есть кузница! Скажите, чтобы мне принесли щипцы, самые длинные, какие только найдутся.
— Щипцы? — сказал Буате.
— Да. Самые длинные, по возможности. Скорее! Человек быстро ушел. Он вернулся через несколько минут, вооруженный парой щипцов, которые были не меньше трех футов длиной. Готье осмотрел их оценивающим взглядом, вытер Тряпочкой, смоченной в теплой воде, потом протер маслом, чтобы снять металлические опилки и пыль, которые к ним прилипли. Затем вернулся к раненому и взял его за плечи.
— Помоги мне! — приказал он Буате. — Надо его положить на пол.
Без промедления живодер бросился исполнять приказание. Вдвоем они подняли Арно и уложили его перед огнем, там, где был теплый камень. Большое, наполовину обнаженное тело, казалось, лишилось всей крови и было похоже на каменное изваяние, подобное тем, что встречаются на гробницах.
Готье осторожно повернул его так, чтобы он лежал на здоровой щеке.
— Хочешь, я его подержу? — предложил Буате.
— Нет. Мне нужна вся сила, какая только возможна. Отвернитесь, госпожа Катрин: то, что я буду сейчас делать, вам не понравится!
— О чем вы говорите, ведь вы спасаете его! Забудьте, что я здесь!
Он не стал настаивать, схватил щипцы твердой рукой и решительно уперся ногой в челюсть раненого.
Катрин, не ожидавшая этого, подавила восклицание, вцепившись зубами в кулак. Щипцы впились в железо стрелы.
— Молитесь! — выдохнул Готье. — Я тащу… Время, казалось, остановилось. Катрин упала на колени у ног своего мужа и шептала молитвы. Все присутствующие задержали дыхание. От усилия на висках молодого человека вздулись вены.
— Пошло! — задохнулся Готье.
Смертельное оружие вышло с одного раза вместе со струей крови, и одновременно из груди каждого вырвался вздох. Но Готье уже бросился на колени, чтобы послушать биение сердца.
— Оно медленное и слабое, — сказал он, просветлев от радости, — но все еще бьется.
— Ты ловкий хирург, — сказал Дворянчик. — Отныне ты на моей службе.
— Я на службе у госпожи де Монсальви! Красавец Роберт улыбнулся, и улыбка эта делала его лицо более страшным, чем в гневе.
— У тебя нет выбора. И через минуту госпожа не будет больше в тебе нуждаться!
— Что вы хотите сказать?
— Ничего существенного! Продолжай. Теперь ты сделаешь прижигание, я полагаю?
— Нет. Он не вынесет ожога. Я сделал все, что было возможно. Но его жизнь все еще держится на волоске. Я только сделаю ему перевязку с маслом и зверобоем, пузырек с которым есть в багаже у госпожи Катрин, а потом наложу шины на сломанную ногу… Затем нужен хороший уход. Если Богу угодно, он будет спасен., но только если Богу угодно!
По его тону Катрин поняла, что он совсем не рассчитывает на божественную снисходительность по отношению к человеку, который только что его так серьезно оскорбил, и что он не верит в выздоровление Арно, несмотря на все приложенные им усилия.
Они опять перенесли раненого на стол, где студент принялся перевязывать рану. Его ловкие руки легко и нежно летали вокруг истерзанного тела, почти бездыханного.
Катрин села на край скамьи возле неподвижного Арно и осторожно, с бесконечной нежностью гладила короткие черные пряди, которые выбивались из-под белой повязки.
Теперь, когда он был так далеко от нее, она не вспоминала больше ни о чем, кроме его любви. Она хотела помнить только о ней! Она все простила, все забыла, даже ужасную картину, которую видела вчера ночью. Не был ли он всего лишь миражом, который рассеется, как только она коснется его? А ведь
