Оборотная сторона Луны - Эльрида Морозова

Я вспомнила, как первый раз увидела Эндрю. Он уже тогда осмелился выступить против Волка, сказать что-то в защиту других людей. И потом с Лео и Брайеном хотел устроить бунт. А потом организовал других людей. В этом корпусе он сделал больше всех. Я не была согласна с тем, что его сейчас убьют. Я искала хоть какую-то возможность спасти его, но не находила.

– Убей меня, если хочешь, – сказал Эндрю. – Мне же будет легче убраться отсюда подальше. А этот вонючий корпус оставить тебе.

Волк ударил его сапогом в лицо. Эндрю полетел на пол. Я чуть не выронила камеру из рук. Спасительные мысли никак не приходили. Я посмотрела на Джеральда и Микки Мауса: может, хотя бы они что-то сообразят? В прошлый раз Джеральд не стал убивать людей, хотя Волк приказал ему. Он решил, что не выполнить его приказ будет разумнее. На Джеральда была последняя надежда.

– Зачем снимать? – повернулась я к нему и спросила одними губами.

Он даже не расслышал меня:

– Что?

– Зачем снимать?

– А, это. Сделаем вид, что Вонючка – это житель из корпуса. И Волк убьет его как мирного жителя. Скажем президенту, что если он не поторопится, то будем убивать кого-то каждый час. До вечера Волк ждать не намерен. А этот идиот пишет ему, что выйдет на связь только вечером.

У меня все плыло перед глазами. Хотелось за что-то зацепиться, выделить одну мысль, от которой можно будет оттолкнуться. Придумать хоть что-то. Но в голове было странно пусто. Так бывает, когда слишком сильно перепьешь. Или когда ты отходишь от операции и не можешь понять, что с тобой. Мысли становятся скользкими и мелкими. Их никак не поймаешь, как мелкую рыбешку, которая просачивается сквозь пальцы.

И все же центральная мысль была. Если Волк нашел способ переправить видеофайл на Землю, он может потребовать и чтобы президент прислал ему какое-то видео. И наша переписка на этом прекратится. И план, который придумали Лео, Брайен и я, полетит вверх тормашками.

– Подождите, – слабо сказала я.

Рука сама опустилась. Держать камеру больше я не могла.

Волк повернулся ко мне и пронзил своим взглядом.

– Ну, что такое? – недовольно спросил он.

– Волк, ты хочешь отослать это президенту? Но это глупо. Извини… При всем уважении… У него новейшие технологии. И полные списки людей, которые сейчас здесь есть. Он идентифицирует это лицо, – я махнула рукой на лежащего на полу Эндрю. – Он идентифицирует его и поймет, что это не мирный житель, а каторжник. Он вычислит его имя и фамилию. И он поймет, что ты его разыгрываешь. Волк, послушай…

Волк внимательно выслушал, барабаня пальцами по столу. Желваки его ходили так, словно он сейчас на меня набросится и убьет на месте. Но все же он сдерживался.

– А если его снять затылком?

Удобнее было бы сказать, что новейшие технологии могут идентифицировать и затылок. Но я должна была придерживаться около правды.

– Снимать затылок? Но зачем ты вообще делаешь это видео? Разве не затем, чтобы показать весь ужас в лице человека?

Волк подошел ближе к скорчившемуся на полу Эндрю, рывком поднял его голову и показал мне. На мгновение я встретилась взглядом с Эндрю. Меня как будто бы пронзило что-то острое. В его взгляде было столько ненависти, что она уже не умещалась в нем самом, а рвалась наружу.

– Ты посмотри на его синяки, – сказал Волк. – Ты думаешь, его могут идентифицировать? Мои ребята его так разукрасили, что его родная мать не узнает.

Я не успела ответить. Эндрю узнал меня и закричал Волку:

– Ты доверяешь этому уроду, Волк? Да он же предаст тебя при первой возможности. Ты его просто плохо знаешь! Вчера мы вместе с ним составляли планы, как убить тебя. А сейчас он на тебя работает! Почему бы тебе не пристрелить его?

Меня словно пригвоздили к месту. Страх застлал глаза. Я даже не понимала, что больше меня убило: разоблачение или предательство.

Я тут выгораживала Эндрю, чтобы его не убили. Я из последних сил пыталась сделать что-то, что оставило бы его в живых. И чем он платит за это? Выдает меня. И моих товарищей. И вообще – единственную возможность как-то выжить в этом богом забытом корпусе. И если Волк сейчас ему поверит, на этом все будет кончено. Убьют меня, Лео, Браейна. И все остальные будут обречены на медленное вымирание.

Я практически не видела, как Волк ударил Эндрю снова. И не практически не слышала, как он сказал:

– Хватит перекладывать свою вину на других. Тебе это не поможет.

Я начала соображать только, когда увидела, что Эндрю лежит побитый у ног Волка, а тот совещается с Джеральдом.

– Ты думаешь, его смогут опознать?

– Я не слишком разбираюсь в новейших компьютерных технологиях. Но раз Сопляк говорит, что могут, значит, могут.

К нему подошел и Микки Маус:

– Слушай, давай подождем до вечера. Поговоришь с этим идиотом, как он и хотел. Если что-то пойдет не так, мы в любое время можем убить кого-нибудь.

– Ты забываешь, что у нас кончаются патроны, – тихо ответил Волк. – Если все пойдет так же, как с утра, то к вечеру у нас их не останется.

– Мы спрячем их на черный день. Положим в сейф. Это будет неприкосновенный запас.

– А может, пустить пулю в лоб Арнольду Расселу? – спросил Волк. – Уж его-то они бы идентифицировали.

– Нет, это единственный наш заложник.

Волк махнул рукой.

– Я уже сам не знаю, что делать.

Он помолчал немного, посмотрел на Эндрю, скорчившегося на полу:

– Уберите отсюда эту вонь. Терпеть не могу, когда воняют.

Микки Маус открыл дверь и позвал лохов. Те подняли с пола Эндрю и уволокли отсюда.

Только тут я смогла вздохнуть относительно свободно. Разоблачение не состоялось. Оно было странным. Он все рассказал про меня, но ему не поверили. Слишком уж невзлюбил его Волк, чтобы верить его словам. Они даже не приняли их всерьез. Даже не стали рассматривать этот вариант.

А может, они предполагали, что большинство людей думают над тем, что будет с нами дальше, и не одобряют политику Волка.

– Кто бы знал, как я устал, – сказал вдруг он. – Я не понимаю, что делать дальше.

Джеральд похлопал его по плечу:

– Знаешь, у нас есть хорошие новости. Президент не оставил нас без внимания. Он идет на переговоры. Это хорошо. А ты раскуксился.

– Но об этом знаем только мы. Большинство людей в этом долбанном корпусе думают, что никто с Земли с нами больше не свяжется.

И тут я подала голос:

– Давайте починим радиосвязь. Она должна тут быть, честное слово. И ты можешь сказать всем людям, что тебе удалось вывести президента на переговоры. И что он станет обговаривать и рассматривать наши условия.

– Радиосвязь? – Волк уцепился за эту идею.

Сейчас он не был похож за загнанного в угол зверя. У него появился какой-то план. Он размышлял, как бы мог использовать радиосвязь, какие выгоды смог бы иметь от нее.

А я продолжала убежать его:

– Людям надо сказать хорошую новость. А то они уже думают бог весть что. Их надо поддержать.

– Поддержать? Их бы всех хорошенько проучить, как следует. Чтобы знали в следующий раз, что со мной шутки плохи.

Я занялась радиосвязью. Раньше в мои обязанности входило включать радио, чтобы в коридорах играла тихая спокойная музыка. Иногда Арнольд Рассел передавал какие-то сообщения по громкой связи, чтобы слышал весь корпус. Настало время восстановить старые традиции.

Я сидела, тыкалась в компьютере и делала вид, что ищу нужные программу и разбираюсь в ней. Но всех моих стараний хватило минут на пять. Радиосвязь работала. Для начала я нашла какую-то песню и поставила ее в плей-лист. Джеральд и Микки сбегали на нижний этаж и послушали, как работает радио. Вернулись они довольные и сказали, что все громко, как в ночном клубе.

И тогда Волк выступил с речью.

Он сказал, что у него есть хорошие новости. Что он связался с президентом и тот согласен выполнять его условия. А потом сделал объявление, что утром бунтовала группа людей, которых они поймали. Сейчас оставшиеся в живых сидят в семьсот девяносто девятой комнате и все желающие могут сходить и потрахать их. Лохи их пустят, так как у них есть на это особое разрешение. Не разрешается передавать пленникам пищу и воду. Разрешается только надрать им задницы и разукрасить морды. И если кто-нибудь захочет тоже выступить против официальной власти, пусть сначала сходит в семьсот девяносто девятую и хорошенько посмотрит: стоит ли.

После этого обращения он включил песню про любовь. А потом от души сказал мне:

– Эх, Сопляк, что бы я без тебя делал?

Слова, которые я совершенно не ожидала от него услышать.

Глава 59

Я не знала, что делают сейчас Лео и Брайен. Можно было предположить, что они договорились с Томом и в нашей команде теперь есть еще один толковый человек. Но, с другой стороны, а вдруг он поведет себя, как Эндрю? Придет и скажет ему, что я готовлю заговор? Разве можно доверять кому-то в этом корпусе?

На обед была лапша быстрого приготовления. Даже Волку. Раньше, помнится, была курица. Я отметила это про себя, но спрашивать ничего не стала.