Тайна Черного моря - Игорь Чубаха

Губы Алисы задрожали, она склонила лицо к шее прапорщика, чтобы тот не увидел слезы в ее глазах, и прошептала едва слышно:

— Тот человек из руководства «Нового времени»... который попал под машину... это мой отец...

И девушка тихонько расплакалась. Хутчиш бережно обнял ее вздрагивающие плечи, погрузил лицо в одурманивающе пахнущую паутину волос.

— А я уже тогда работала на... в общем, на одну фирму. И кое в чем помогала папе. Тайно, конечно.

— Значит, ты полагаешь, что проникновение питерских политиков в российское правительство не случайно? Что это как-то связано с установкой?

Алиса подняла голову и оперлась локтями о грудь Анатолия.

— Да. Полагаю. Потому что такие жертвы оправданны только в том случае, если за ними скрывается нечто действительно грандиозное. Посмотри, как все удачно складывается: Сталин постарался до минимума снизить число посвященных в историю с установкой. Но после того, как Берия чужими руками убрал Императора, все концы потерялись. Потом проходит без малого сорок лет, и «Новое время» совершенно случайно нападает на след установки. Какие-то люди, скорее всего из руководства ленинградского КГБ, тут же смекнули, что перед ними — золотая жила, и взяли дело под свой контроль. Даже Москву в известность не поставили. Перестройка, тут каждый за себя.

Анатолий подхватил:

— А поскольку все материалы об установке наверняка находятся в московских закрытых архивах, началось планомерное внедрение агентов питерского розлива в российское правительство! С одной-единственной целью: выяснить месторасположение установки. — Он прикрыл глаза и закончил: — Однако долго держать свое открытие в тайне местным гэбистам не удалось, и вот уже ФСК, ГРУ, ЦРУ и черти в ступе гоняются за мифической машинкой...

— Совершенно верно. За одним исключением: я сомневаюсь, что сохранились хоть какие-то документы, связанные с установкой. Заметь: никто не знает, что это за устройство, но все полагают, что с его помощью можно изменить ход мировой истории... Отсюда и более двух тысяч жертв «ленинградского дела», и суета разнообразных разведок, и покушения на тебя.

— Но кто именно руководил засылкой питерских агентов в Москву? Наверняка он знал гораздо больше про установку. Например, название корабля...

— Не знал.

— Почему?

— Потому что надо говорить в настоящем времени: «знает». Анатолий резко сел и обхватил Алису за плечи. Легонько встряхнул. Прошептал:

— Он жив?

— Да.

— Ты знаешь, кто это? Пауза. Потом едва слышно:

— Да.

— Кто?

Алиса отвернулась, мягко освободилась из объятий прапорщика.

— Я... я боюсь... Это очень страшный человек... Он... Но... я ведь для того и пошла на контакт с тобой, чтобы ты помог мне продолжить дело папы... Самой мне не справиться...

Анатолий жестко спросил:

— Кто он?

— Некий Тернин Дмитрий Владимирович. Человек, не имеющий никакой должности в городском правительстве и тем не менее сидящий в одном из лучших кабинетов и визирующий самые важные вопросы.

Хутчиш изменился в лице.

— Как минимум, это говорит о том, что твоя квартира небезопасна. Если ты знаешь его имя, значит, он знает твое. Надо уходить. И как можно быстрее.

Девушка испуганно взмахнула ресницами.

— Ты думаешь...

— Именно. Надо рвать когти. Черт, и так много времени потеряли. Собирайся.

Одним прыжком соскочив с тела прапорщика, Алиса метнулась к шкафу.

Анатолий тоже встал. Размятые мышцы спины приятно ныли. Он продолжал:

— Отъедем немного на общественном транспорте. Потом где-нибудь позаимствуем автомобиль. Что-нибудь нелепое. Пока гаишники разевают рот, нас и след простыл. Подойдет «победа» в хорошем состоянии или ВАЗ-"десятка".

— Мне еще подруге надо позвонить. — Выгребая из шкафа ворох одежды, Алиса кинулась на кухню переодеваться. — Чтоб на работе подменила.

— Из города позвонишь. Операцию тоже разработаем на свежем воздухе. Твои стены могут иметь уши.

— Что ты говоришь? — донеслось с кухни. — Думаешь, светлое мне лучше?

Когда раздался вежливый дверной звонок, Алиса, уже переодевшаяся в светло-салатный костюм от Гуцци и полупрозрачный блузон от Кардена, открыла дверь и с порога накинулась:

— Где тебя черти носят?!

Вискас, перекладывая набитый доверху полиэтиленовый мешок в другую руку, раздраженно ответил:

— В твоих супермаркетах драных ни одной нормальной спички нет! Зажигалки — пожалуйста, каминные спички -навалом, поджиги электрические для газовых плит — бери не хочу, а спичек нет! Полквартала обегал, пока нашел!

— Да иди ты!.. — Она понизила голос: — Все в порядке? Вискас самодовольно кивнул: «Спрашиваешь!» Алиса продолжала в полный голос:

— Мы тут, понимаешь, с голоду пухнем!. Ладно, хватит базарить. Собираемся. Вискас опешил:

— Куда это?

— На кудыкину гору. Возникли новые обстоятельства. Сейчас нет времени объяснять, по дороге. Еду в холодильник свали.

— Что, опять не поедим?.. — Вышедший из комнаты Хут-чиш горестно вздохнул.

Эпизод восемнадцатый

28 июля, четверг, 11.56 по московскому времени.

Пациент скорее мертв, чем жив

Судя по бессмысленным локерам, зеркалу заднего обзора со встроенными часами и двойным термометром, прозрачному декоративному набалдашнику на рукояти переключения скоростей, в котором бултыхался какой-то ярко-синий студень, и прочей шелухе, серая «девятка» скорее всего принадлежала новому азербайджанцу. Ее Алиса одолжила покататься возле магазина «Мегатехника» на Бассейной. Взяла, конечно, без спроса и зазрения совести: ведь «чероки» свое уже отыграл, а колеса-то нужны — не на метро ж ехать.

Машинка попалась путевая. Шла ровно, почти бесшумно, руля слушалась беспрекословно. И вообще производила впечатление сошедшей с конвейера не ранее чем неделю назад. Наверное, так оно и было.

Хутчиш, Алиса и Вискас оставили машину на платной стоянке у кафе и, проглотили слюнки, узрев благоухающие гамбургеры. Но народу в кафешке было битком; поэтому голодная троица в толпе беззаботных туристов и мающихся бездельем в рабочий день горожан перебежала дорогу и, озираясь на старорежимные декоративные бело-черные будки, затопала по некрашеным доскам Иоанновского, увенчанного стилизованными под прошлый век фонариками моста, что соединяет большую землю с Петропавловской крепостью.

Барражирующие тучи едва не цеплялись за шпиль Петропавловки, ежеминутно грозя разодрать об ангела серое брюхо и разразиться водопадами. Впрочем, пока обходилось. Солнцу пробиться сквозь небесную армаду не удавалось.

В реквизированной машине на заднем сиденье нашлась кожаная куртка. Чуть великоватая для Хутчиша, и, меряя шагами мост, Анатолий с любопытством перебирал содержимое карманов: записанный на салфетке телефон девушки Нади; ключи с брелоком для стрижки ногтей; рецепт «катания» водки на обратной стороне ресторанного счета.

Поначалу, еще на Варшавской, Алиса, распаленная собственным рассказом о «ленинградском деле», намеревалась с места в карьер мчаться в Смольный и вытрясти душу из злонамеренного чиновника, но Анатолий охладил ее пыл — напомнил, что без доброй легенды и подготовленных тылов соваться в цитадель власти бессмысленно.

Поэтому троица решила, чтобы не терять времени зря, наведаться в Балтийский дом, официальный устроитель театрального фестиваля «Новая радуга». Наведаться и присмотреться к участникам китайского коллектива «Ка-бара-сан», ближайшим соратникам Господина Доктора Театральных наук, специально экспортированным из Китая. Но — обломились: в сонном и пустом здании Балтдома сухонькая билетерша не без злорадства сообщила плямкающему из-за спички Вискасу, что сегодня все гости выступают в Петропавловке, под открытым небом. Здесь недалеко.

Недалеко было пешком, а вот на машине пришлось поморочиться.

Да, Анатолий Хутчиш поверил Алисе и Вискасу, что визит в Смольный, возможно, прольет свет на «ленинградское дело» и тайну установки Икс. Поверил, поскольку, как ему было известно, один из вице-губернаторов нынешней администрации в прошлом служил адмиралом. Тоже отчаянно любопытный фактик.

Поверил новоявленным друзьям Анатолий Хутчиш. А зря.

Совсем рядом астматично чихнула пушка, отмечая полдень. Кто-то из туристов вяло зааплодировал. На пологих берегах под стенами крепости несколько компаний совершали уик-эндовские ритуалы: расстелив на травке плед, под пиво перекидывались в шашки или без всяких пледов давили бутылку винца на троих. Компаний было немного, только опешившие от успешной сдачи экзаменов абитуриенты да алкаши. Что может быть лучше плохой погоды? Вода в Неве мурлычущей кошкой терлась о берег. Вода была цвета промасленных долларов.

Прижавшись спиной к крепостной стене, на корточках сидел относительно молодой нищий с исписанной картонкой на груди: «Я не ел три дня. Дома больная жена...» — и меланхолично насвистывал мотивчик из Сюткина.