Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова

А потом, сидя на скамье в тесной горнице гостиничного покойчика, Змея, стараясь не глядеть на Милёну, пыталась разъяснить, что она более не человек, и что в храмовой школе она действительно видела Смерть, и та позабыла взять ее душу в свое царство, и более не вспомнит о ней, покуда человек ли, дух ли не напомнит Смерти об Олге при помощи острого ножа или метко пущенной стрелы. Сама не замечая того, Олга обратила свою речь в сказку, не слишком страшную и доступную для понимания ребенка. Она умолчала о сумасшедшем Лисе, мучившем ее в течении пяти лет, лишь вскользь упомянула о грозном Учителе, воспитавшем в ней воина. Милёна слушала сестру, затаив дыхание, как, впрочем, и Мирон, смотрящий на свою благодетельницу раскрыв рот от удивления. Но Змея не ошиблась, назвав его умным мальчиком — Миря молчал, прекрасно понимая, что правда отныне должна быть сокрыта от всех, в том числе от человека, что замер за дверью, ведущей в спальню, и настороженно прислушивался к рассказу.

Когда Олга смолкла, выжидающе глядя на дверную ручку, он наконец-то решился и шагнул через порог. Удивление было взаимным. Она никак не ожидала увидеть перед собой своего жениха, так и не ставшего ей мужем. Да и Ждан не думал, что перед ним действительно окажется Олга, живая и вполне здоровая. Милёна радостно всплеснула руками, покрываясь румянцем.

— Ах, Ждан, а ты мне не верил. Вот и зря! Видишь, это действительно она! Леля, знаешь, он теперь мой муж… уже давно. У нас и сынок есть, Итилом звать. Он в Сатве у брата остался, у Милада, стало быть…

Она совсем смешалась, не понимая, почему ее муж хмурит брови, пристально глядя в Олгины глаза, и почему та щурится, не давая ему возможности всмотреться.

— Душа моя, поди, угости мальчика здешними сырными калачами, — произнес Ждан, переводя взгляд на жену, а затем на Мирона, — он ведь еще не пробовал, какие здесь замечательные калачи пекут, верно ведь?

Когда они удалились, он молча пошарил в посуднике, достал графин, плеснул наливки и залпом осушил рюмку. Олга ждала. Наконец он сел напротив нее и уставился в окно, нервно постукивая пальцами по залитой воском доске подоконника.

— Зачем ты пришла?

Змея вопросительно изогнула бровь, и выражение холодной отстраненности на ее лице сменилось легким непониманием. Ждан поежился, глянув на собеседницу, и тут же отвел глаза.

— Скажем так, ты не… не совсем человек! Ты где-то жила, будучи… ну… духом, около пяти лет и не соизволила известить свою семью о… твоем здравии. Они смирились, что тебя больше нет. Я тоже… смирился. Что же тебе теперь нужно среди нас… Ольга?

Ее имя Ждан произнес мягко, как Мирон, и неуверенно, будто сомневался, можно ли так назвать сидящую перед ним … такую чужую и такую грозную. Олга криво усмехнулась.

— Значит, для тебя я одна из этих… чудовищ? Твои глаза видят бесстрастного убийцу с жуткой маской вместо лица, и холодный озноб пробирает твое тело до костей в моем присутствии?

— Нет, что ты! Ты стала намного краше, чем я тебя помню, — горячо воскликнул Ждан и, чуть смутившись, попытался взять себя в руки. — Но ты другая! Совсем другая! Ты ведь нелюдь!

Олга нахмурилась.

— А ты хоть раз встречался с… настоящим йоком?

Его передернуло от воспоминаний, Ждан кивнул.

— Позволь спросить. Если бы я не сказала, кем являюсь, смог бы ты догадаться о моей… хм, нечеловеческой сущности?

Ждан принялся ногтем отколупывать воск с подоконника.

— Ну, не знаю, — честно признался он, — но рано или поздно… Послушай, что ж ты тогда не извест…

— А ты не думал, что на то были причины?! Я пять лет жила рядом с чудовищем, от одной мысли о котором тебя охватывает дикий ужас. Пять лет, Ждан! Немалый срок, правда ведь, а?! Мало того, я себя считала подобной этому гаду! И ты меня спрашиваешь, почему я не известила? На что бы это было похоже? Голос из преисподней, письмо из ада! Ха-ха! Ты так хотел взглянуть мне в глаза, пожалуйста! Любуйся!

Она нависла над ним, схватив за подбородок и вперив свой бешеный взгляд в его широко распахнутые от страха глаза.

— Что, боишься? И мне было страшно. Очень страшно, Ждан! Тебе даже не снился кошмар подобный тому, что я видела наяву. И ты после этого смеешь спрашивать меня, почему я сбежала и чего хочу?!

— Понял, понял, зачем же так… — вжимаясь в стену, примирительным тоном проговорил он. Олга отстранилась, смиряя порыв горячности, тяжело опустилась на скамью.

— Прости, Ждан, но ты дурак! — она вздохнула. — Видишь, какая я стала. Сила разлагает, позволяя человеку быть чересчур гневливым. Она же дает право действовать на свое усмотрение. Знаешь, мне все равно, что ты думаешь, я просто пойду и возьму то, что мое. Пока хоть кто-то чувствует во мне родную кровь, видит сестру, дочь, а не духа, я буду рядом. Затем лишь, что нет ничего горше для йока, чем быть йоком. Просто мало кто из них понимает это. Видимо, это одна из сторон проклятия.

* * *

Олга тряхнула головой, возвращаясь в реальность. Да уж, ее проклятие заключалось как раз в понимании. Знание, как водится, тяготит пуще незнания. Ждан с тех пор с опаской сторонился ее. С Миладом было легче. Он не стал вдаваться в подробности, тем более, что она не выдержала и разревелась при их первой встрече. На вопрос: “А как же твой Учитель?” — он удовлетворился ответом: “Учитель, если явится, то только за своей смертью”.

Олга вновь окинула взглядом двор, после чего натянула порты, подпоясалась и, перекинув через голову ремень заплечных ножен, легко и грациозно перемахнула через подоконник. Ноги привычно спружинили, гася прыжок с высоты в три сажени. Змея подошла к бочке, стоящей под стрехой34, и окунула голову в холодную воду. Плешка, завидев хозяйку, входящую в стойло, вздернул гривастую голову, приветствуя ее радостным визгливым ржанием. Олга провела рукой по твердому, как камень, лошадиному хребту, покрытому мягкой, точно пух, шерстью. Не вздевая узды, она оседлала жеребца и, правя лишь пятками, погнала его к реке. Плешка был от рождения слеповат, к тому же имел на лбу огромную проплешину, отчего и получил свою кличку. Олга выхаживала жеребенка с интересом, пытаясь побороть врожденные недуги. Зрение восстановилось лишь частично, зато конь вырос резвым и на удивление смышленым. Его глазами была наездница, и Плешка полностью доверял своей