Преследуя Аделин - Х. Д. Карлтон

«Он обманул ее, точно так же, как ты пытаешься обмануть меня. А затем убил. Как, я уверена, в конечном итоге попытаешься сделать и ты».

Я закатываю глаза от ее драматизма и нажимаю кнопку вызова.

Она берет трубку, но молчит. Я слышу ее тихое дыхание в трубке, и мне хочется оказаться рядом, чтобы лизнуть ее пульс. Почувствовать, как он трепещет на моем языке.

Мне нравится, что я пугаю ее.

– Ты закончила драматизировать? – спрашиваю я, позволяя ей услышать веселье в моем голосе.

Она фыркает, и я представляю, как хмурится ее лицо. Мой член твердеет в джинсах, набухая до боли за считанные секунды.

– Драматизировать? Ты полагаешь, что убийство Джиджи ее преследователем – это драматично? Ты думаешь, что преследование – это то, к чему можно отнестись легкомысленно?

– Ну, конечно же, нет, – отвечаю я. – Люди постоянно умирают от рук сумасшедших преследователей.

Моя честность повергает ее в ошеломленное молчание.

– Адди, детка, ты умница, что испугалась. Большая умница. Но с чего бы мне хотеть, чтобы ты влюбилась во что-то ненастоящее?

Она хмыкает.

– Ты действительно думаешь, что я влюблюсь в тебя?

– Ты действительно собираешься притворяться, будто это не так? Если бы я подошел к тебе в книжном магазине и пригласил на свидание, я бы обхаживал тебя, очаровывал, фальшиво улыбался и обращался с тобой, как с королевой, и при этом лгал бы тебе в лицо. Тебе действительно хочется этого?

Меня снова встречает тишина. Она не может сказать «нет», и она это знает.

– Почему ты не можешь просто вести себя порядочно и перестать преследовать меня?

– Потому что тогда я не буду верен себе, мышонок. Мне нравится, что я пугаю тебя. Мне нравится, что ты пытаешься убежать от меня. Толчок и притяжение. Кошки-мышки. Я чертовски люблю это. И по-моему, часть тебя тоже любит такое.

Она презрительно усмехается.

– Ты гребаный сумасшедший, если думаешь, что мне нравится, когда ты меня пугаешь. Но я и так это знала.

Я улыбаюсь. Не помню, когда в последний раз я улыбался искренне перед тем, как влезть в жизнь такого прекрасного существа.

– Нет? Кажется, ты пытаешься скрыть тот факт, что твоя киска становится мокрой, когда ты пугаешься. Твои соски становятся такими чертовски твердыми, и ты так крепко сжимаешь свои бедра, будто это может уменьшить твою потребность ощутить мой член внутри себя.

Она ахает, тихо вдыхая воздух. Я скрежещу зубами от яростного желания пойти к ней домой и заставить ее издавать этот звук еще.

– Ты сделал это? – спрашивает она внезапно, так, будто вопрос вырвался против ее воли. Ее дыхание учащается. – Ты убил Арча?

Я закусываю нижнюю губу, на моем лице появляется улыбка. Я ждал этого вопроса. Удивительно, что ей потребовалось так много времени, чтобы набраться наглости и спросить, в то время как для того, чтобы ослушаться меня, его у нее было предостаточно.

– Думаю, ты уже знаешь ответ на этот вопрос, Аделин.

– Да. Вся его семья тоже мертва.

Я не удивляюсь, когда слышу, что она уже знает. В конце концов, это было в центральных новостях. Тела бесследно исчезли, и теперь, когда в криминальных кругах образовался некий пробел, разразилась небольшая война.

– Знаешь, к чему это привело, котеночек?

Я посмеиваюсь над прозвищем, которое она мне дала. Я скоро подправлю эту ее маленькую дурную привычку.

– Это нажило мне несколько довольно дерьмовых врагов.

Моя улыбка тает. Я слежу за друзьями Арчи. Но, очевидно, я следил за ними недостаточно внимательно.

– Макс? – предполагаю я. Слышал, что он прокладывает себе путь к вершине.

– Ага, – нахально говорит она, ставя на удержание.

Я хмыкаю, мысленно перебирая все способы, которыми собираюсь преподать урок Максу и его шайке. Я понадеялся, что они будут достаточно умны, чтобы оставить Адди в покое с ее исчезающими полицейскими рапортами. Она послушалась и не стала заявлять в полицию о руках Арчи. У Макса не было причин преследовать Адди.

А это значит, что он узнал о руках.

– И это все? Это все, что ты можешь мне сказать? «Хммм»? Из-за тебя за мной охотятся довольно опасные люди, понимаешь? Если я умру из-за твоей психопатической ревности…

– Позволь мне остановить тебя, детка. Потому что ты, кажется, забыла, что не так давно я держал пистолет в твоей киске. Ты думала, что научить тебя вести себя правильно – единственный урок, который я преподаю этим? – она затихает. – Если ты решила, что низкопробные преступники страшнее меня, значит, я недостаточно ясно выразился, разве нет? В следующий раз, когда ты оценишь их выше меня, я отправлю к твоему порогу их головы.

Я разминаю шею, и вспышка гнева проходит, когда Адди закрывает свой маленький хорошенький ротик. Она начинает усваивать уроки, но я надеюсь, что она никогда не перестанет отвечать мне.

Мне слишком нравится наказывать ее.

– Я… я даже не знаю, почему я с тобой разговариваю, – наконец заикается она. – Ты больной, ненормальный человек. И я уже подала на тебя еще одно заявление в полицию, придурок.

Ложь. Последнее заявление на меня она сделала в тот вечер, когда притворилась, что звонит, когда я стоял возле ее дома. Она хотела меня спугнуть, но как только я ее уличил, она сразу же исполнила свою угрозу. Моя девочка не отступает перед вызовом.

Я вернулся тогда к машине с напряженным членом и улыбкой на лице. Я тоже не отступаю.

Из моего горла, прежде чем я успеваю его остановить, вырывается смех.

– Это смешно?

– Это сексуально. Но мы оба знаем, что это неправда.

Я удаляю их с самого начала, как она начала их подавать, и послал своего человека, чтобы тот уничтожил все вещественные доказательства. Полицейские вспомнят, что ездили к ней домой, но когда они попытаются заняться расследованием – если они вообще поднимут свои задницы, то есть – им не на что будет опереться. В любом случае дела о преследованиях никогда не воспринимаются всерьез, и именно поэтому так много женщин оказываются убитыми.

Она рычит и бросает трубку, а я не могу сдержать гребаный смех. Особенно когда я открываю видео с камер и вижу, как она топает своими милыми маленькими ножками по дому, что-то бормоча про себя, вероятно, ругая себя за то, что вообще взяла трубку.

Веселье только начинается, маленькая мышка.

Глава 20

Тень

Все вокруг пронизывают басы играющей музыки. Ощущение, что ритм раздается прямо из моей груди. Я так и не смог привыкнуть к