Козни качка (ЛП) - Ней Сара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бейсбольный дом ничуть не изменился: та же облупившаяся краска на сайдинге, те же кривые половицы, те же качели на крыльце.
Цепи стали ржавее, и они все еще не получили новый слой краски, но они раскачиваются взад и вперед с ветерком, крепкие и привлекательные, как и всегда.
Я плюхаюсь на них, свесив ноги. Толкаюсь, позволяя скользить взад и вперед. Делаю глоток из бутылки с водой, когда группа студентов поднимается по деревянной лестнице, их узкие леггинсы и укороченные топы Айовы резко контрастируют с моим нарядом: синие джинсы и облегающая черно-желтая бейсбольная майка Уайт #8.
Стерлинг заказал её специально для меня, чтобы я была лучшей WAG (в конце концов, мне пришлось гуглить это, не зная, что это означает жен и подруг спортсменов), а его все были слишком большими для меня.
Когда его забрали в драфт — шестой раунд, в «Даймондбэкс», — он заказал мне такую футболку.
Вот где мы оказались — в Аризоне.
Дальше от воды, чем я была раньше, но Стерлинг купил нам самый милый маленький домик с прекрасным видом на горы, бассейном и огромной двуспальной кроватью. Мне удалось получить работу в новом аквариуме, который они построили в Фениксе три года назад, полном самого современного лабораторного оборудования и самых красивых морских рыб, которых я когда-либо видела.
Жизнь прекрасна.
Я люблю свою работу, но не так сильно, как Роуди, поэтому, когда я могу поехать на его выездные игры в течение сезона, я делаю это, не желая становиться настолько независимым, чтобы потерять из виду то, над чем мы работаем.
Нами.
Я плотнее закутываюсь в теплое пальто, наслаждаясь прохладным бризом, когда знакомое лицо проходит мимо крыльца со стороны двора.
— Эй, милая, где ты была?
Лицо Стерлинга теперь старше и такое же красивое — Аризонское солнце довело его до совершенства.
— Я как раз собиралась тебя искать.
— Что ты делаешь здесь одна? Я думал, все ушли в дом?
А я была здесь, ждала его.
— Наверное, жду тебя. — Я еще раз толкаю качели носком ботинка. — Наслаждаюсь тишиной.
— Ты же не была внутри членоблокатором, отшивая кого-нибудь из молодых людей, не так ли? — Стерлинг дразнится. — Бен ведь не пытался вышвырнуть тебя из дома ради старых добрых времен, правда?
— Дни черных списков Бена закончились, дорогой.
Потому что Стерлинг и я — теперь легенда.
Все в кампусе, в конце концов, услышали нашу историю, как меня вывели на крыльцо за то, что я свела с ума его друзей, как вернулась в следующую пятницу, и в пятницу после этого…
И время от времени Стерлинг получает сообщение от Бена Уилсона — колоссального мудака, который хотел, чтобы я ушла, и который теперь берет на себя ответственность за наши отношения. Бен не играет в бейсбол профессионально, но он живет с девушкой, которую встретил в доме на Джок-Роу. Фелисити явилась на одну из их нелепых вечеринок в водолазке и синих джинсах, закончила его ужасный пикап прежде, чем он смог, и назвала его придурком в лицо.
Остальное, как говорится, уже история.
Бен взглянул на нее и пропал.
— Ты здесь потому, что здесь тихо? — Его брови взлетают вверх.
Музыка внутри грохочет, и место переполнено, полно пьющих игр и кричащих, пьяных, ликующих голосов.
Мой рот кривится.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Я никогда не была в восторге от того, чтобы болтаться внутри. Несмотря на то, что на вечере встречи выпускников так же много, как и студентов, что значительно выравнивает соотношение употребления алкоголя несовершеннолетними в правильном направлении.
Здесь на этом крыльце — все, что мне нужно.
Стерлинг вытирает ладони о темную ткань своих бедер и садится рядом со мной на качели. Снова вытирает руки, кладет их на колени — на подпрыгивающие колени.
Она скрипит под его солидным весом в двести двадцать фунтов и внезапно начинает ерзать.
Я морщусь, но ничего не говорю.
— Приятно вернуться, правда?
— Конечно.
Но я не скучаю по этому месту так сильно, как думала, когда мы уезжали, возможно потому, что мы вместе. А Стерлинг Уэйд — самый смешной, сексуальный, милый мужчина. И он мой.
— Ты помнишь, — начинает Стерлинг, — когда я сказал, что куплю этот дом и снесу крыльцо? Я сказал, что возьму его с собой, когда у нас будет собственное жилье.
Я улыбаюсь этому воспоминанию.
— Я помню.
— Я был идиотом, — он нервно смеется. — Ты не можешь купить парадное крыльцо.
Нет, не можешь, если только ты не сумасшедший.
— Но… — Он решительно кивает. — Есть и другие вещи, которые ты можешь сделать.
Я склоняю голову набок.
— Например, что?
— Я хочу тебе кое-что показать.
Когда он тянется к нам сзади и срывает с перил конверт из манильской бумаги, музыка внутри дома обрывается, хриплый шум затихает на децибелы. Вечер внезапно стал спокойным.
Очень странно.
Я не видела конверта, когда садилась, но Стерлинг вскрывает печать и вытаскивает его содержимое. Вынимает прямоугольную позолоченную табличку.
Передает её мне.
Я наклоняю её так, чтобы она улавливала достаточно тусклого света, чтобы прочитать:
В ЭТОМ МЕСТЕ, Я ШОРТ-СТОП УНИВЕРСИТЕТА СТЕРЛИНГ «РОУДИ» УАЙД (КЛАСС 18-ГО ГОДА) ПОЗНАКОМИЛСЯ И ВЛЮБИЛСЯ В СКАРЛЕТТ РЕДЖИНУ РИПЛИ
— Что это такое?
Стерлинг прочищает горло.
— Они повесят её здесь, рядом с входной дверью.
Табличка лежит у меня в руках, металл блестящий и новый. Символический.
— Ребята собираются повесить её здесь? — Я снова смотрю на надпись, прикусив нижнюю губу. Боже мой, он просто прелесть. — Это действительно самое приятное, что я когда-либо видела в своей жизни.
Я обожаю его и его милое, сексуальное лицо.
Я обхватываю руками его толстую шею и крепко прижимаюсь губами к его губам.
— Ты самый красивый мужчина на этой земле, и я клянусь, что могу съесть тебя.
Стерлинг осторожно снимает мои руки со своей шеи. Встает. Делает глубокий вдох, глядя на меня, пока я раскачиваюсь взад и вперед на качелях.
— Я никогда не… — он падает на колени, — стоял на одном колене.
Я закатываю глаза: что за странные слова.
— Что ты делаешь на земле?
Вместо того чтобы встать, как я ожидаю, он делает глубокий вдох. Когда он говорит, голос у него хриплый:
— Скарлетт, я люблю тебя.
Я киваю, нахмурившись.
— Я тоже тебя люблю.
Гигантские руки, которые этим утром были по всему моему телу, заставляя меня стонать, тянутся в карман его куртки команды «Даймондбэкс», большие пальцы держат черную бархатную коробку.
Дыхание ускользает от меня.
— Никогда еще я так не нервничал с начала сезона, — шутит он хриплым, испуганным голосом.
Стерлинг может быть пугающим для большинства людей — внушительная, прекрасная задница, — но он самая романтичная душа, которую я когда-либо встречала.
Голова его опущена, дыхание прерывистое. Он испускает дрожащий вздох, когда эти гигантские руки дрожат, открывая крышку; сверкающее кольцо с бриллиантом пасьянса лежит на атласном ложе, мерцая под тусклыми огнями крыльца.
— Я никогда не был помолвлен.
Моя собственная ладонь прикрывает мне рот — совсем как в кино, — мои дрожащие ноги держат качели устойчиво.
— Я полюбил тебя с той самой минуты, как увидел, Скарлетт. Я люблю тебя, поэтому спрошу тебя здесь, при всех этих свидетелях… — Он показывает на дом, где целая компания людей прижимается лицом к стеклу окна гостиной.
Смех пузырится у меня в животе.
— Ты бы предпочла всю жизнь страдать без меня или выйти за меня замуж и стать моей женой?
Я опускаюсь на колени рядом с ним.
— Я хочу выйти за тебя замуж и стать твоей женой.
Когда наши лбы прижимаются друг к другу, Стерлинг щелкает бархатной коробочкой для колец и позволяет ей упасть на землю, обхватив мое лицо. Целует меня до бесчувствия на крыльце, где мы встретились.
Он задыхается, а потом говорит: