Наследник Епископа - Кэтрин Куртц

Они думали, что в ней тоже может таиться предательство, а, может быть, даже планы мести за смерть ее первого мужа. Будучи Вдовой графиней Морлийской, она, вместе со своим новым мужем, была опекуном молодого Брендана и фактически управляла землями и деньгами шестилетнего графа по своему усмотрению. Если бы что-то случилось с Морганом, Ее Светлость Вдовая герцогиня Корвина и Вдовая графиня Морлийская имела бы доступ и к богатой казне Корвина до тех пор, пока герцогиня Бриони не достигнет совершеннолетия. Ради такой власти и положения чего не сделает бывшая жена знаменитого предателя?

Конечно, все это было полнейшей ерундой, но объяснить это другим, за исключением нескольких наиболее приближенных офицеров, оказалось гораздо труднее, чем Морган мог себе вообразить. Когда он меньше чем через год после смерти Брэна Кориса впервые привез свою невесту в Корот, он ожидал некоторой опаски и подозрительности, но он думал, что подозрения уменьшатся, по мере того как люди узнают ее и станут доверять ей. Этого не произошло.

Они не доверяли ей, потому что они не знали ее. Они не знали ее, потому что, когда Морган был далеко, что случалось гораздо чаще, чем ему хотелось бы, она оставалась предоставлена сама себе, не имея в отсутствие Моргана никакой власти. Он не мог дать ей власть, потому что люди ей не доверяли, поскольку не имели возможности убедиться в ее лояльности своему новому господину. Это был замкнутый круг, и Морган не мог найти способ разорвать его.

Таким образом, Риченда просто жила в его замке в Короте, придворные герцога обращались с ней учтиво, но к делам не допускали. Вначале это все объяснялось очень просто, Риченда сначала плохо знала Корот, а потом была беременна из первым ребенком – и то, и другое были хорошими поводами для того, чтобы сенешаль Моргана и командир замкового гарнизона продолжали в отсутствие Моргана управлять от его имени, как это было в прежние года, но сейчас Бриони было уже одиннадцать месяцев, а Риченда была герцогиней Корвинской уже почти два года. Старые отговорки стали неубедительными, но Морган не мог заставить себя признать, что настоящая причина крылась в его жене. Неудивительно, что умная и одаренная Риченда все больше раздражалась неразумными ограничениями ее роли.

– Дерри, ты же знаешь, в чем проблема, – тяжело вздохнув, сказал Морган. – А у меня не было времени, чтобы что-то сделать с этим. Я не хочу расстраивать ее.

Дерри потупил глаза и, покусывая губу, заложил большие пальцы обеих рук за пояс.

– А Вы думаете, что ее не травмирует то, что Вы не допускаете ее к делам, не сказав ей почему? – сказал он, вновь поднимая глаза на Моргана. – Простите, сэр, но за прошедший год я провел с вашей женой гораздо больше времени чем Вы. Она слишком хорошо воспитана, чтобы допытываться о причинах этого, хотя для нее это не составило бы труда, но она чувствует, что ей многие не доверяют. И если Вы не скажете ей, что не разделяете это недоверие… – Он сглотнул. – Сэр, я… думал, что такие вопросы гораздо легче решить, будучи Дерини.

– Иногда, это только усложняет проблемы, Дерри, – прошептал Морган. – Но не тебе упрекать меня за это.

– Извините, милорд.

– Это не твоя вина, – сказал Морган через несколько секунд. – Может быть, ее приезд даже к лучшему. Поскольку весенняя кампания стала практически неизбежной, я уже подумывал о том, чтобы попросить тебя привезти ее ко двору, как только позволит погода. Келсон ясно дал понять, что он хотел бы видеть ее, как регента Брендана, в своем Совете, я думаю, что ее присутствие вдвойне желательно теперь, когда у нас в заложниках есть Сидана Меарская.

– Сидана? – удивился Дерри. – Здесь? Как Вы умудрились? Он собирается жениться на ней?

Морган усмехнулся, несмотря на беспокойство, вызванное таким поворотом дел. – Странно, что это приходит в голову всем, кроме самого Келсона. Может быть, он женится на ней. Все зависит от ответа, который мы получим от Меары завтра.

– А-а.

– Я расскажу тебе подробно обо всем после завтрашнего приема, если к тому времени ты уже не узнаешь все сам, – продолжил Морган. – Уверен, что, как только мы получим ответ от Меары, мы узнаем об этом. А пока, я думаю, тебе стоит немного поспать, а мне пойти поприветствовать свою жену. Да, кстати, Хамильтон и Хиллари справляются с делами?

– Да, милорд. А мелочами занимается моя мать.

– Отлично. Сколько с Вами людей?

– Полдюжины… и горничная для Ее Светлости. Надеюсь, сэр, вы не сердитесь.

– Нет, не сержусь. – Морган вздохнул, и, взявшись за дверную ручку, свободной рукой хлопнул Дерри по плечу.

– Ладно, иди поспи. Увидимся утром. И, Шон, спасибо за то, что привез мою жену целой и невредимой.

– Рад услужить Вам, милорд.

Когда Дерри, явно успокоившись, слега поклонился и повернулся, чтобы уйти, Морган поднял засов и проскользнул в свое жилище, тихонько закрыв за собой дверь.

Поначалу только свет от камина встретил его. Около закрытого портьерой входа в гардеробную он заметил несколько сундуков и чемоданов, которые раньше там не было, подбитый мехом плащ разложенный перед камином для просушки, но ни малейших признаков служанки, присматривающей за ними. Пройдя в смежную с комнатой спальню, он заметил свет свечи, пробивающийся из-за балдахина его кровати. Подойдя поближе, он, прибегнув к своим способностям Дерини, убедился, что в кровати именно Риченда, а не прячущийся убийца, и тщательно скрыл свои мысли о том, что он совершенно не желал обсуждать сейчас, в первую ночь, которую они проведут вместе после того, как не видели друг друга несколько месяцев.

– Было слишком поздно идти на мессу, – прошептал тихий неуверенный голос, когда Морган обеими руками раздвинул занавески, – но я помолилась самостоятельно. Не хотите ли прилечь, милорд?

Риченда лежала посредине широкой кровати, натянув меховое одеяло до самого подбородка, ее лицо казалось красным в свете свечей, установленных в головах ложа. Ее волосы, отливавшие золотом, полностью скрывали подушку под ее головой, а когда она поглядела на него, в ее глазах, которые были синее любого озера, отразилась смесь боли и неуверенности. Когда она подтянула одеяло, на руке у нее холодным огнем сверкнуло обручальное кольцо. Она явно нервничала. Он знал, что она ожидала увидеть его рассерженным.

– Так что Вы делаете здесь, как Вы думаете? – спросил он, его слова звучали холодно, но, по мере того, как ее ласкающая мысль касалась его разума, его глаза теплели. И хватит думать, что я собираюсь ругать Вас.

Скромно потупив глаза, она повиновалась, но, когда он приподнялась на локтях, чтобы опять посмотреть на него, одеяло немного соскользнуло, выпростав обнаженное плечо и поколебав его самообладание.

– Я приехала, чтобы провести Рождество с моим господином и моим мужем, – пробормотала она, еще раз касаясь его разума. – Мне не надо было приезжать?

После столь долгой разлуки контакт разумов вызвал удовольствие, которое было почти мучительным. Шумно выдохнув, Морган заставил свои экраны опуститься и рухнул на кровать, обнимая ее и жадно прижавшись своими губами к ее, когда она обняла его в ответ. Прикосновение ее плоти, усиленное прикосновением ее разума, казалось, заставило пылать каждый нерв Моргана. Когда она отстранилась от него, чтобы расстегнуть его пояс, он застонал, а когда она одной рукой отложила в сторону его меч, одновременно отстегнув его плащ, они оба застонали, ее губы осыпали жадными поцелуями его шею и горло.

– Всю одежду, милорд, – прошептала она, оторвавшись от поцелуев и развязывая шнурки его туники. – Прежде всего, ботинки. Я привезла из Корота наше белье и постелила его, так что мне не хотелось бы, чтобы Вы порвали его своими шпорами.

Удивленный, он приподнялся, опираясь на локти, а, услышав ее, рассмеялся, вызвав тем самым ее ответное хихиканье, потом покачал головой и сел на кровати, продолжая улыбаться, огонь в его чреслах утих, но не угас, когда он подогнул колени, чтобы расстегнуть ботинки.

– К счастью, я сегодня не ездил верхом, так что на мне нет шпор, и я могу сам справиться со своими ботинками, – сказал он, расстегнув все застежки. – Для того, чтобы позвать оруженосца, пришлось бы потратить много времени.

– О, да, – согласилась она, покорная и удивленная.

Усмехнувшись, он стряхнул оба ботинка в направлении открытой портьеры и удовлетворенно услышал звук кожи, ударившейся о камень где-то за пределами спальни. Вскоре за ботинками последовала его туника. Она села, чтобы помочь ему справиться с кольчугой, но тут одеяло соскользнуло ей на талию, и это было чересчур даже для Дерини, привыкшего контролировать свои чувства, так что ему пришлось закрыть глаза и сделать несколько глубоких, дрожащих вдохов, пока она сдирала металл с его торса и плеч. Когда она попыталась снять с него одновременно тунику и кольчугу, то и другое запуталось, и он почувствовал ее веселье, когда его голова застряла.