Мадам Змея - Виктория Холт

Генрих был грустен — он недавно присутствовал на похоронах отца; смерть всегда действовала угнетающе на этого чувствительного человека. Он решил перезахоронить тела своих братьев, Франциска и Карла, в Сент-Дени, и совместить это мероприятие с погребением отца. Состоялась пышная церемония; на расходы не скупились. Три гроба, каждый из которых был украшен скульптурным изображением покоящегося в нем человека, были доставлены из Парижа к церкви Нотр-Дам де Шамп. Горожане высыпали на улицы; они провожали взглядами кортеж.

Многие сыновья, думала Катрин, смотря на мужа, радовались бы сейчас, говорили бы себе: «Мой отец мертв, мой старший брат мертв, поэтому я — король».

Но только не Генрих.

Сидя у кровати, он рассказывал о похоронах. Он всегда говорил о чем-то, перед тем как задуть свечи. Он обнаруживал постоянство в своих привычках; он хотел, чтобы эти визиты проходили непринужденно, чтобы Катрин не догадывалась о его желании поскорее уйти от нее. Он боялся причинить ей душевную боль.

Генрих ни словом, ни взглядом не выдавал того, что он ждет от нее вести. Он был так любезен. Неудивительно, что она обожала его. Но, увы, ее было невозможно обмануть.

Поговорив, он принимался нервно играть со склянками и бутылочками, стоявшими на туалетном столике. Потом Генрих ложился в постель. Позже он снова возобновлял беседу. Эти интерлюдии длились всегда одно и то же время. Катрин беззвучно смеялась сквозь слезы.

Сколько маленьких Валуа появятся в детской, прежде чем он решит, что у них уже достаточно детей? Когда осуществится ее мечта — Диана состарится или умрет, и король будет приходить к королеве не только ради исполнения долга.

— Ты печален, Генрих, — сказала Катрин.

Он улыбнулся — смущенно, по-мальчишески, непосредственно.

— Я не могу забыть похороны, — сказал Генрих.

— Они произвели на тебя сильное впечатление.

— Мой отец… мертв. И два моих брата умерли в расцвете сил.

Ей не хотелось говорить о его братьях. Неужели даже теперь, думая о Франциске, он подозревал ее?

— Твой брат Карл не был твоим другом, Генрих.

— Ты права. Когда я смотрел на кортеж и оплакивал моего отца и братьев, рядом со мной были Сент-Андре и Вьевилль. Они заметили мое подавленное состояние, и Сент-Андре попросил Вьевилля рассказать мне о том, что когда-то давно произошло в Ангулеме. Вьевилль сделал это. Он сказал: «Помните, сир, как по вине Шатемрэ, Дандена и Дампьера бывший дофин Франциск и вы свалились в Шаренту?» Я помнил этот эпизод и сказал ему об этом. И он поведал мне следующее; когда отцу сообщили о том, что я и мой брат утонули в реке, он был потрясен этим известием, но Карл ликовал в своих покоях. Потом он узнал о нашем спасении, и у него начался жар. Опытные врачи объяснили это резкой сменой эмоций — от радости к горю. Да, Карл не был моим другом.

Катрин приподнялась на локте.

— Генрих, — сказала она, — если бы он остался жив и женился на племяннице или дочери императора, он бы стал для тебя опасным врагом.

— Верно.

— Поэтому тебе не следует печалиться. Король Франциск умер, но он уже был немолод и успел сполна насладиться жизнью. Франция еще не имела такого замечательного короля, каким являешься ты. Я молю Бога о том, чтобы маленький Франциск оказался похожим на тебя, когда придет его время занять трон.

— Ты — хорошая и верная жена, Катрин, — сказал король.

Это сделало ее счастливой. Я завоюю его, сказала себе Катрин. Надо только двигаться постепенно, осторожно.

Но как трудно ей было действовать осмотрительно, когда она находилась рядом с Генрихом! С другими она была умной и хитрой. Муж пробуждал в ней волнение, которое мешало Катрин быть сдержанной.

Она поддалась соблазну заговорить о мадам д'Этамп, поспешно покинувшей двор. Ее судьба оставалась неопределенной.

Катрин очень хотела, чтобы Анну оставили в покое. Нет, она не любила ее. Катрин любила лишь себя и Генриха. Но если бы ей удалось успешно заступиться за Анну и Диана не смогла бы обрушить на мадам д'Этамп свою месть, это стало бы триумфом Катрин! «Ты — хорошая и верная жена!» Эти слова опьянили ее, точно доброе французское вино…

— Я думала о твоем отце, Генрих, и о несчастной женщине, которую он любил. Он просил тебя обойтись с ней милостиво. Ты отнесешься с уважением к просьбе Франциска?

Она тотчас поняла, что совершила ошибку.

— Тебе не следует заступаться за нее, — сказал он. — Я знаю, что она была таким же моим врагом, как и Карл. И при ее содействии он договорился с Филиппом Испанским о том, что они вдвоем свергнут меня с трона, когда я займу его. Мой брат обещал сделать ее правительницей Нидерландов, если он женится на инфанте. За это она помогала ему деньгами.

— Я… понимаю.

— Ты многого не знаешь, поэтому тебе не следует заступаться за моих врагов.

— Генрих, если бы я знала, что она виновата… что она интриговала против тебя…

Охваченная волнением Катрин захотела подняться с кровати и встать перед Генрихом. Сделав это, она протянула руку к своему халату. В этот момент у нее закружилась голова. Она хотела скрыть это, но наблюдательный король заметил ее состояние; он ждал появления подобных симптомов.

— Катрин, боюсь, тебе нездоровится.

— Со мной все в порядке, Генрих.

— Позволь мне уложить тебя в постель. Я позову твоих фрейлин.

— Генрих… прошу тебя… не беспокойся. Это пустяк.

Он улыбнулся ей почти сочувственно.

— Катрин… может быть…

Его улыбка была ласковой. Как он красив! Он доволен ею. Ей хотелось порадовать его. Отбросить всякую сдержанность.

— Вполне возможно, Генрих; ты рад?

— Рад? Я просто счастлив. Именно на это я и надеялся, дорогая.

Она была счастлива — его раздражение сменилось радостью. Даже если эта радость была связана с тем, что теперь он избавлялся от скучных визитов.

Некоронованная королева Франции! Несомненно, любая расчетливая и честолюбивая женщина могла мечтать о таком положении. День, когда король Франциск приказал ей подружиться с его сыном, был счастливейшим в ее жизни!

Она встретила Генриха в своих покоях, которые были более роскошными и величественными, чем покои Катрин.

— Как ты прекрасна! — Генрих преклонил колено и поцеловал руки Дианы.

Она улыбнулась, прикоснувшись к драгоценным камням, висевшим у нее на шее. Недавно они принадлежали Анне д'Этамп — их подарил ей Франциск. Жаль, что Анна не видит их сейчас, подумала Диана.

Она жестом отпустила своих девушек, чтобы остаться наедине с королем. Они сели на диван у окна; Генрих обнял свою возлюбленную.

— Превосходная новость, моя дорогая, — сказал он — Катрин в положении.