Пусть этот круг не разорвется… - Милдред Тэйлор

– Где, деточка?

Вон там, на верхней площадке лестницы, рядом с мистером Грэйнджером и шерифом.

– Что они там делают? – спросил он. – Почему не спускаются?

– Значит, они вынуждены там стоять, иначе спустились бы, – сказала мама. – Не нравится мне все это…

– Действительно, странно. – Мистер Моррисон нахмурился. – И Рассел с ними, только на несколько ступенек ниже. Рядом с Джейком Уиллисом.

– О господи! – пробормотал мистер Том Би. – Что же они не возвращаются?

Тут шериф Хэнк Доббс поднялся на балюстраду здания суда, чтобы все могли его видеть.

– Сограждане, зачем вы устроили здесь незаконное сборище? – громко обратился он к собравшимся. – Прошу вас, садитесь в ваши фургоны, машины и грузовики и возвращайтесь домой!

– А где наш дом? – крикнул кто-то из толпы. – Ответьте: где?

Раздался другой, сердитый, пронзительный голос:

– Дом был, да Хэмден Уокер нас вышиб из него. Куда нам теперь идти? А? Куда деваться нашим семьям?

Толпа возмущенно загудела. Шериф поднял обе руки, призывая к тишине.

– Хотите обсуждать земельный вопрос, обращайтесь в соответствующие инстанции. Излагайте свои жалобы, как культурные люди, в положенном месте и в положенное время…

– А здесь что – не положенное место? И не положенное время?

– Эй, Хэнк! У тебя-то небось есть крыша над головой, а?

– Хватит затыкать нам рот! Всю дорогу затыкали. Теперь терять нам больше нечего!

– Дураки мы, что раньше не поддержали союз. Тогда б не остались ни с чем.

На балюстраду влез Стюарт Уокер и встал рядом с шерифом.

– Почему вы не желаете ничего слушать? Все это дела проклятого союза коммунистов! Моррис Уилер – вот кто стоит за этим! Я-то знаю! А где он? Где этот коммунист-агитатор? А ну-ка, встань, покажись, Моррис Уилер!

– Зачем ему показываться? – крикнули из толпы. – Он правду говорил. Это ты, твой проклятый папаша и прочие землевладельцы устроили всю эту чертовщину.

– А ну, послушай меня…

– Послушаем! Послушаем, и с удовольствием! Если вы вернете нам наши фермы.

– А поденным рабочим дадите полтора доллара за день!

Толпа так разошлась, что слов Стюарта уже не было слышно.

– Полтора доллара за день!

– Не отнимайте у нас фермы! – скандалили все.

В этот самый момент секретарша мистера Джемисона открыла дверь и позвала маму войти. На проводе был Шоуксвиль.

На площади стоял несмолкающий шум. На балюстраду поднялся Харлан Грэйнджер, самоуверенный, как всегда. Увидев его, люди было притихли. Но кто-то, видно сильно подогретый, не обратив внимания на Харлана Грэйнджера, снова стал скандировать. И толпа опять пошла неистовствовать. Однако Харлан Грэйнджер был упрямым противником, он пересидел их.

Только когда восстановилась тишина, ни минутой раньше, Харлан Грэйнджер заговорил.

– Я понимаю так: вы все за союз? – сказал он.

Это смелое заявление вызвало всеобщее веселье.

– Еще я понимаю, – сказал он, когда веселье смолкло, – вы все за полтора доллара в день и за сохранение своих ферм?

Воздух огласился новым взрывом веселья.

– Стало быть, – продолжал он все тем же ровным, твердым голосом, – вы все за школьное обучение вместе с ниггерами, за общее имущество с ниггерами, за браки с ниггерами?

По площади прокатился беспокойный ропот голосов, но один человек выкрикнул:

– Не путайте, мистер Грэйнджер, дела союза с прочими другими.

– Ладно. Вот вы здесь организовали смешанный союз, так? Белые и цветные объединились, чтобы отстоять полтора доллара в день и свои фермы, так? Среди вас я вижу немало черных лиц.

Люди стали оглядываться. Харлан Грэйнджер знал, куда бить, и умело нанес удар.

– Сдается мне, – сказал он, – вы сами не понимаете, что затеяли. Сколько неприятностей вы огребете! Вы что, не знаете, если червь залез в яблоко, яблоко сгниет? Чтоб сохранить баррель муки, надо что? Не заражать муку жучком.

На этот раз никто ничего не сказал. И все-таки нашелся один, кто бросил ему вызов:

– Вы что, не видите, куда он гнет? Он же играет на ваших расовых чувствах, чтобы погубить союз. Чтобы не дать нам вместе обрести силу.

Глаза всех устремились к фургону, остановившемуся возле памятника Джефферсону Дэвису. На нем среди других мужчин стоял Моррис Уилер, а рядом Дюбе Кросс.

– Ого, а что там забыл наш Дюбе? – поинтересовалась я.

Но мой вопрос остался без ответа.

– Никто и не говорит про смешанное школьное обучение, про объединение имущества и, уж конечно, про смешанные браки. В нашем союзе речь идет об одном: приемлемый уровень жизни для всех – и белых, и цветных. И все мы знаем: нам не добиться этого, если мы не объединимся!

Харлан Грэйнджер выждал момент, словно был рад, что добыча упорхнула. Потом заговорил снова:

– Вы думаете, я не хочу, чтобы у вас было больше денег, чтоб была крыша над головой у вас и вашей семьи? Я тоже всего этого хочу. Я только говорю, что все это вы можете получить и без союза коммунистов. Без этого вашего союза коммунистов, в котором смешались цветные и белые. Помяните мое слово: этот смешанный союз будет только началом грядущих неприятностей! Под руководством таких людей, как Моррис Уилер, ниггеры вообще перестанут понимать, что к чему. Только дай ниггеру почувствовать, что у него хоть что-то общее с белыми, он тут же захочет на полном праве заграбастать имущество белых…

– Харлан Грэйнджер! – воскликнул Моррис Уилер. – Вы умышленно впадаете в крайности и все преувеличиваете! Наш союз вовсе не коммунистический. Наш союз хочет одного…

– Преувеличиваю? Да вы только взгляните на ступени местного управления! На эту старую тетушку, что стоит там. Добрые люди, отойдите слегка назад, чтобы и другие могли увидеть тетушку Ли Энни. Хэнк, потесни их назад!

Шериф выполнил указание Харлана Грэйнджера. Белые фермеры слегка отступили, и все увидели на ступенях управления тетушку Ли Энни, миссис Эллис, Рассела и Джейка Уиллиса – крохотный островок из черных лиц. Джейк Уиллис хотел было отделиться, но помощник шерифа Хойнес подтолкнул его обратно к остальным.

– Теперь вы все ее видите? Эту старую тетушку на ступенях суда и местного управления? На моей земле она живет ни больше ни меньше, как сорок лет. Никогда от нее не было никаких неприятностей до… до недавнего времени. Пока этот союз не напичкал своими идеями ее бедную голову! И после всех этих благополучных сорока лет знаете что она сегодня сделала? – Он скользнул взглядом по лицам, с беспокойством ожидавшим, что будет сказано дальше. – Вопреки моему совету она вошла в этот дом местного управления, чтобы зарегистрироваться для голосования!

Шепот, окрашенный недоверием, рос, усиливался и, наконец, оборвался, оглушив всех безмолвной тревогой.

– Никакого образования! Никакого понятия о конституции нашего великого штата! Никаких врожденных умственных способностей, чтобы разобраться в ней. И все равно она позволила себе сделать этот шаг! Я вам повторяю то, что говорил всегда: в штате Миссисипи нет места союзу белых и черных! Только подумайте, что произойдет с нашим великим штатом, если подобные люди возьмутся управлять им. – Он с осуждением посмотрел на миссис Ли Энни, при этом еще тыча в нее пальцем. – Ты не станешь отрицать, что пришла регистрироваться, Ли Энни?

Тетушка Ли Энни наклонила голову и не отвечала.

– Ты слышишь, Ли Энни, я обращаюсь к тебе?

И вдруг заговорил Рассел. Его отчетливый, громкий голос разнесся над площадью:

– Мистер Грэйнджер спрашивает, собиралась ли моя бабушка зарегистрироваться? Что ж, она уже зарегистрировалась! – И он поспешил говорить дальше, чтобы утихомирить толпу. – Но только это не имеет ничего общего с союзом! Союз заботится лишь об уровне жизни. Чтоб он был приличным. Только поэтому цветные тоже стоят за союз.

– Это верно! – вставил свое слово Уилер. – Не ловитесь на удочку Харлана Грэйнджера! Он совершенно по другим причинам против союза. Вам он их не назовет. Он надеется получить кучу денег от правительства по этой программе ограничения посевов. Денег, которые по праву должны быть выплачены вам…

– А я считаю, мистер Грэйнджер прав! – закричал кто-то. – Чего ради мы должны быть в одной организации с ниггерами? Не успеем оглянуться, как ниггеры еще захотят руководить белыми. Вы же слышали только что, как выступал этот ниггер. Рассуждал прямо как белый!

– Но он же правду говорил! – возразил ему другой. – Какое мне дело, как поступила эта старая женщина. Нельзя же из-за этого разгонять союз.

– Может, вам и нет дела, а мне есть. По мне, так ни один ниггер пусть не смеет разговаривать со мной свысока или с подковыркой. И нечего допускать их до голосования. Я считаю, за ниггерами нужен глаз да глаз. Начать хотя бы с этой старухи!

Кто-то засмеялся:

– А что, можно ее и выпороть!

Тетушка Ли Энни вскинула голову. Рассел заслонил ее собой.