К началу. История Российской Империи - Михаил Яковлевич Геллер

Не имея документов, трудно определить, где кончаются крамольные разговоры, где начинаются заговоры. Иван Грозный, несомненно, верил в существование опасности. В 1556 г. он приказал заложить «каменный город» на крутом берегу реки Вологды и стал думать о переносе в Вологду столицы своего государства. Окруженная непроходимыми лесами, связанная с Белым морем реками Двиной и Сухоной, новая столица могла бы иметь немало преимуществ по сравнению с Москвой. Князь Святослав мечтал Уйти из Киева в Переяславль, его потомок Андрей Боголюбский осуществил мечту, уйдя в непроходимые московские леса. Петр I реализовал план Ивана - Вологда находится примерно на полпути между Москвой и Санкт-Петербургом, если идти на север.

Иван Грозный часто укрывался в Вологде, прожив в ней в общей сложности 3 года и 5 месяцев. Но в 1567 г. он пригласил к себе в опричный дворец английского посланника Антона Дженкинсона и, требуя сохранить строжайшую тайну, передал письмо для королевы Елизаветы, в котором предлагал союз, а также просил убежище для себя и своей семьи. Иван изложил просьбу в дипломатической форме: оба государя должны были тайно взаимно гарантировать друг другу право убежища. Известно, что Елизавета бежать никуда не собиралась.

Три года идут непрерывные казни, иногда с процессами, иногда без них. Митрополит Филипп пытается вступиться за преследуемых и в присутствии царя произносит в Успенском соборе проповедь о необходимости упразднить опричнину. Разгневанный Иван ответил, как сообщает новгородский летописец, грозным предупреждением: «Мягок я был с вами, но теперь вы у меня взвоете». Первый удар был нанесен по Боярской думе: был казнен старший боярин думы (конюший) Иван Челяднин-Федоров и другие представители старых боярских фамилий. Обезглавленная дума не воспротивилась осуждению митрополита Филиппа, сосланного в монастырь и там убитого. На протяжении всех трех лет «большого террора» тянулось дело Владимира Старицкого, главный политический процесс эпохи. После казни Челяднина наступила расправа со Старицкими: была отравлена тетка царя Евфросинья, мать Владимира, выпил кубок с отравленным вином и князь Владимир.

Казни «заговорщиков» сопровождались убийством их родственников и слуг. Когда нити «заговора» потянулись в Новгород, Иван Грозный в январе 1570 г. отправился с армией опричников в крупнейший торговый центр страны и расправился с ним, как с завоеванным вражеским городом. Новгород был беспощадно разграблен, сожжен, разрушен, жители убиты или выселены. Разграблен был и Псков, но его жителей царь пощадил, испугавшись, как гласит легенда, угроз юродивого. Новгородцы были обвинены в поддержке Владимира Старицкого и в изменнических сношениях с Литвой. На обратном пути в Москву опричное войско разоряло и грабило все, что попадалось на дороге. В столице ждал очередной процесс, в заговоре были обвинены высшие приказные чины, входившие в думу дьяки, в том числе руководители шести приказов. Был среди них Иван Висковатый, с 1549 г. руководивший московской внешней политикой, которая в это время впервые была выделена в особую Избу - Посольский приказ. С 1561 г. И. Висковатый занимал пост печатника, т.е. казначея. Выходец из низов, он сделал блестящую карьеру благодаря выдающимся способностям и уму. Современники отмечали, что царь любил старого дипломата, но когда тот выступил против террора и опричнины, он был казнен вместе со 120 другими «заговорщиками».

Террор следовал своей внутренней логике, врагов становилось все больше и больше. После удара по княжеским семьям последовали казни московской нетитулованной знати, затем удар по церкви, разгром Новгорода, истребление верхушки приказной администрации. Каждая казнь тянула за собой новые имена, новые казни. Во второй половине 1570 г. пришла очередь инициаторов опричнины - Алексея Басманова, Афанасия Вяземского и близких им людей. Фаворит Ивана Федор Басманов зарезал отца, чтобы доказать свою любовь к царю и, единственный из руководителей опричнины первого призыва, был пощажен, отправлен в ссылку на Белое озеро, где умер. Место казненных заняли Малюта Скуратов и Василий Грязной - верные рабы, ни в чем не прекословившие царю.

Расправа с высшим слоем русского общества не могла не отразиться на всех других его слоях - переселялись крестьяне, разрушалась торговля, разорялась страна. Уничтожение заподозренного в измене опричного руководства поселяло в уме царя сомнения относительно пользы учреждения, которое было создано в первую очередь для его охраны и которому он перестал доверять. В 1571 г. царь после смерти второй жены Марьи Темрюковны выбрал после традиционных смотрин (в Александрову слободу было свезено около двух тысяч кандидаток) Марфу Собакину. Через две недели после свадьбы она умерла. На этот раз не могло быть сомнений: в опричной столице, Александровой слободе, куда не могли прийти без пропуска земские, отравить жену царя могли только свои. Опричное войско, насчитывавшее к этому времени 6 тысяч человек, неудержимо разлагалось. Безнаказанность, всевластие и возможности грабежа привлекали в опричники, как выражался Курбский, «похлебников и отовсюду злодеев». Генрих Штаден, свидетель и соучастник, рассказывает: «Опричники обшарили всю страну, все города и деревни в земщине, на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами составляли себе наказы, будто бы великий князь указал убить того или другого из знати или купца, если только они думали, что у него есть деньги, убить вместе с женой и детьми, а деньги и добро забрать в казну великого князя. Тут начались многочисленные душегубства и убийства в земщине. И описать того невозможно»112.

Доверие царя к опричному двору резко поколебалось после набега крымского хана Девлета весной 1571 г. Командующим всеми полками, как опричными, так и земскими, направленными против крымчаков, был назначен брат второй жены царя опричник князь Михаил Черкасский. В набеге Девлета принял участие отец князя Михаила, возглавляющий ногайских и кабардинских союзников крымского хана. После таинственного убийства князя Михаила московские полки растерялись, Девлет беспрепятственно подошел к Москве, поджег посады, разграбил окрестности и ушел с огромной добычей. Пожар охватил Кремль и соседний Китай-город, выгорела вся опричная территория вместе с дворцом на Неглинной. Это был один из самых страшных пожаров в истории много горевшего города.

Иван в панике бежал на север и вернулся в Москву только в середине июня. После следствия о причинах катастрофы были казнены трое из шести (не считая князя Черкасского) опричных воевод, ни один из десяти земских воевод не подвергся опале. В следующем году, в ожидании нового набега крымской орды, главнокомандующим был назначен князь Михаил Воротынский, талантливый воевода, подвергавшийся опале, но помилованный. В июле 1572 г. крымские татары с союзниками вторглись в пределы Московского государства и двинулись к Москве. В 45 км от города возле деревни Молоди произошел бой, закончившийся разгромом татарской орды. Могуществу Крыма был нанесен серьезный удар. Для Ивана, «переселившегося» на время военных действий в Новгород, победа стала последним толчком, побудившим его отменить опричнину. Опричные приказы стали сливаться с земскими, кое-кто из выселенных владельцев возвращался на земли, отобранные в пользу опричников, было распущено опричное войско. Генрих Штаден жаловался, что его постигла такая же участь. В 1572 г. царским указом было запрещено употреблять само название опричнины.

С.Б. Веселовский замечает, что если бы Иван, создав опричнину, внес принципиальные структурные изменения в организацию служилого класса, было бы невозможно ограничиться «сменой вывесок», т.е. отказаться от опричнины, практически ничего не меняя. Но, заключает историк, «дело как раз в том, что опричнина не преследовала государственных целей и не внесла никаких существенных изменений в организацию двора, а временно разделила его на две враждующие или соперничающие части и оставила после себя только путаницу и скверные воспоминания»113.

Если согласиться с такой оценкой опричнины, остается вопрос о причинах неизгладимого впечатления, произведенного ею на современников и потомков. Поминальные списки, составленные по приказу Грозного, позволили историкам подсчитать число жертв. Р.Г. Скрынников, тщательно изучавший источники, приходит к выводу, что только при новгородском погроме «погибло около 4 тыс. человек»114. Большая часть из них погибла в годы опричного террора. Если включить сюда и другие жертвы своеволия опричников, не вошедшие в синодик, можно прийти к цифре 10 тыс. человек. Население Московского государства составляло восемь-десять миллионов. Для сравнения: в это же самое время (24 августа 1572 г. - в ночь Св. Варфоломея) парижане убили примерно 1,5 тыс. гугенотов. Продолжавшаяся в других городах резня протестантов довела число жертв до пяти тысяч. Правда, Франция этого времени насчитывала около 20 млн. обитателей и, сравнительно, число жертв меньше. Современники рассказывали ужасы о жестокости Ивана. Начиная с конца XV и до XVII в. большой популярностью на Руси пользовалась повесть о Дракуле. Эта популярность была в немалой степени вызвана тем, что очень скоро образ Дракулы стал у русского читателя ассоциироваться с образом Ивана Грозного, напоминавшего современникам Дракулу своей необузданной жестокостью и крайним своеволием115. Но жестокость не была привилегией Москвы или Валахии. Французские историки, рассказывая о религиозных войнах во Франции в 1562-1593 гг., т.е. в эпоху Ивана Грозного, замечают: «Противники проявляли по отношению к друг другу ужасную жестокость»116.