Мерзость - Дэн Симмонс

Дикон морщится. «По крайней мере, она больше не называет его „Дики“», — думаю я.

— Кризис со вшами и танцующими ламами? — удивляется Жан-Клод, отрываясь от бренди и сигары.

Я почти забыл, что Же-Ка провел зиму и осень во Франции, а не в Лондоне, как мы с Диконом. Я смотрю на последнего, ожидая объяснений, однако он машет рукой, предоставляя слово мне.

— Ты должен помнить, — я поворачиваюсь к Жан-Клоду, — что знакомый Ричарда, которого мы видели в Королевском географическом обществе, фотограф и кинорежиссер Джон Ноэл, заплатит «Комитету Эвереста» восемь тысяч фунтов за права на все кино- и фотосъемки прошлогодней экспедиции.

— Помню. Еще подумал тогда, что это невероятная сумма, — говорит Жан-Клод.

Я киваю.

— Ну вот, Ноэл не сомневался, что получит прибыль, окажись прошлогодняя экспедиция успешной, однако он не мог снять захватывающий фильм об исчезновении Мэллори и Ирвина, поскольку имелась всего лишь одна фотография, сделанная перед тем, как они покинули четвертый лагерь, а облака заслонили двадцатидюймовый объектив кинокамеры, так что Ноэлу пришлось выпустить очередной фильм о путешествиях — он назвал его «Крыша мира». Мы с Диконом посмотрели его в январе, перед тем, как ты вернулся из Франции.

— И что?

— То, что в фильме были вещи — в том числе сцена, где старик находит вшей у мальчика-попрошайки и давит их зубами, — которые явно рассердили тибетское правительство. Другим не понравился фрагмент, когда приводились слова вдовы Мэллори о том, что она сожалеет о всей экспедиции. Но больше всего тибетцев разозлили танцующие ламы.

— Танцующие ламы? — переспрашивает Жан-Клод. — Ноэл снял их в монастыре Ронгбук?

— Гораздо хуже, — говорит Реджи. — Джон Ноэл заплатил группе лам, чтобы те покинули монастырь Гьянгдзе и давали представления — вживую, в кинотеатрах Лондона и других британских городов — того, что Ноэл в своем фильме называет «танцем дьявола». Монахи превратились в настоящую гастролирующую труппу, где одни танцевали, а другие били в барабаны и играли на дудочках из бедренных костей. Они были очень популярны среди английских завсегдатаев кинотеатров. Нечто экзотическое. В то же время лам представили архиепископу Кентерберийскому как «святых людей». Ссора между Тибетом и правительством Ее Величества была достаточно серьезной, и Тибет не дал разрешение «Комитету Эвереста» на планируемую экспедицию 1926 года. Возможно, пройдет еще лет десять, прежде чем британский Альпийский клуб и «Комитет Эвереста» получат доступ в горы.

— Ага, — говорит Же-Ка. — Я могу понять, почему обиделись тибетцы. Но как они узнали, что происходит в английских кинотеатрах?

Дикон нервно набивает трубку. Реджи улыбается.

— На самом деле инициаторами моратория на британские экспедиции на Эверест были не тибетцы, — говорит она. — Это дело рук майора Фредерика Маршмана Бейли.

— Кто, черт возьми, этот майор Фредерик Маршман Бейли? — Я впервые слышу об этом человеке и о том, что именно он, а не тибетцы, мешает «Комитету Эвереста» получить разрешение на экспедицию на Эверест.

— Он английский резидент в Сиккиме, — отвечает Дикон, не выпуская трубки изо рта. Голос у него очень злой. — Помните наши карты? Самая восточная провинция британской колониальной администрации Индии, та самая, через которую нам придется идти в Тибет. Якобы независимое королевство Сикким. Бейли заручился поддержкой далай-ламы в Лхасе относительно всей этой чепухи об «оскорбленных тибетцах», но на самом деле именно Бейли не позволил получить разрешение всем британским альпинистам, за исключением нашей экспедиции. А также немецким и швейцарским.

— Зачем ему это, Ри-шар? — спрашивает Жан-Клод. — То есть я понимаю, почему британский резидент пытается остановить немцев и швейцарцев и сохранить Эверест как «английскую гору», но почему, черт возьми, он не дает получить разрешение английским экспедициям?

Похоже, гнев не дает Дикону говорить. Он кивает леди Бромли-Монфор.

— Бейли — бывший альпинист, покоривший несколько не самых высоких вершин здесь, в Гималаях, — объясняет Реджи. — Он уже давно не в лучшей форме — хотя и тогда не мог даже подумать об Эвересте, — но многие из нас считают, что он поддерживает и преувеличивает гнев тибетцев по поводу лам в качестве предлога сохранить горы за собой.

От этой новости я начинаю часто моргать.

— Он попытается сделать это весной или летом?

— Никогда, — цедит Дикон сквозь сжатые зубы. — Просто хочет помешать остальным.

— Тогда почему леди… Реджи… получила согласие премьер-министра и далай-ламы?

Реджи снова улыбается.

— Я пошла прямо к премьер-министру и далай-ламе, попросила персонального разрешения. И полностью игнорировала Бейли. Он возненавидел меня за это. Нам придется пересекать Сикким по возможности быстро и незаметно, прежде чем Бейли придумает, как нас задержать. Единственное наше преимущество заключается в том, что я предприняла кое-какие меры, чтобы ввести его в заблуждение и заставить поверить, что наша экспедиция попытается пройти к Джомолунгме в августе, после окончания сезона муссонов, а не теперь, до его начала, и что мы выберем более короткий северный маршрут — через равнину Тангу и вверх по Серпо Ла, — а не традиционный, который проходит восточнее.

— Неужели Бейли так глуп, что поверит, что кто-то снова попытается подняться на Эверест в августе? — спрашивает Дикон. Его разведывательная экспедиция 1921 года выбрала именно этот вариант, но выяснила лишь то, насколько глубоким может быть снег в августе. Однако именно 5 июня Мэллори, Сомервелл и другие — за исключением Дикона, который считал состояние снега опасным, — потеряли семь шерпов и жителей Бхопала под лавиной во время попытки упрямого Мэллори вернуться в третий лагерь на Северном седле после сильных снегопадов рано пришедшего муссона.

— Потому что мы с Пасангом и еще шесть человек проделали это в августе прошлого года.

Мы втроем, как по команде, поворачиваемся к Реджи и молча смотрим на нее. Присутствие доктора Пасанга почти незаметно. В мерцающем свете камина он стоит позади мягкого кресла, в котором сидит Реджи, наклонившись над бокалом с бренди.

— Что проделали? — наконец спрашивает Дикон.

— Пошли к Эвересту, — голос Реджи звучит резко. — Пытались найти тело кузена Перси. Я бы отправилась туда раньше, но после того как оттуда ушли полковник Нортон, Джеффри Брюс и остальные члены группы Мэллори, муссон разыгрался не на шутку. Нам с Пасангом пришлось ждать, пока прекратятся самые сильные дожди, а на Джомолунгме — снег, и только тогда мы пошли туда с шестью шерпами.

— И далеко вы добрались? — В голосе Дикона проступает сомнение. — До Шекар-дзонга? Дальше? До монастыря Ронгбук?

Реджи поднимает взгляд от бокала с бренди; ее ультрамариновые глаза потемнели от гнева, вызванного тоном, каким был задан вопрос. Но голос остается твердым и бесстрастным.

— Мы с Пасангом и двумя другими шерпами провели восемь дней на высоте больше двадцати тысяч футов в четвертом лагере Мэллори. Но снег не прекращался. В один из дней мы с Пасангом поднялись до пятого лагеря, но там не осталось никаких продуктов, а буран усиливался. Нам повезло, что мы смогли спуститься на Северное седло, где застряли еще на четыре дня, причем последние три провели без пищи.

— Пятый лагерь Мэллори находился на высоте двадцати пяти тысяч двухсот футов, — очень тихо говорит Жан-Клод.

Реджи лишь кивает в ответ.

— За те восемь дней на Северном седле в четвертом лагере я похудела на тридцать фунтов. Один шерпа, Наванг Бура — вы познакомитесь с ним завтра утром — едва не умер от горной болезни и обезвоживания. Наконец, восемнадцатого августа мы дождались временного улучшения погоды и спустились до первого лагеря Мэллори — четверым шерпам, которые ждали нас в третьем лагере, пришлось буквально нести Наванга через ледник, — где немного отдохнули, прежде чем идти назад. Снег так и не перестал. С неба лило и в джунглях Сиккима, через которые мы продирались в сентябре. Я думала, что никогда не просохну.

Мы с Диконом и Жан-Клодом обменялись взглядами. Уверен, что их мысли были созвучны моим. Эта женщина и этот высокий шерпа поднялись на Эверест на высоту более 25 000 футов в разгар сезона муссонов? И провели восемь дней подряд на высоте больше 23 000 футов? Почти никто из состава трех предыдущих экспедиций не провел столько времени на такой высоте.

— Где вы учились альпинизму? — спрашивает Дикон. Похоже, бренди на него подействовал, чего я никогда прежде не видел. Возможно, все дело в высоте над уровнем моря.

Реджи поднимает пустой бокал, Пасанг кивает куда-то в темноту, откуда появляется слуга и снова наполняет наши бокалы для бренди.

— В Альпах, начинала еще девчонкой. — Ее голос звучит буднично. — С кузеном Перси, с проводниками и одна. Приезжая в Европу из Индии, я больше времени проводила в Альпах, чем в Англии. И в здешних горах тоже.