Ветер с востока - Александр Михайловский

Хулиганом, короче, был Александр Иванович, но при этом чертовски обаятельным хулиганом. Была еще одна не очень красивая история, в которой поучаствовали оба наших героя и еще двое их хороших знакомых…

Одним темным мартовским вечером Василий, то есть "подполковник Железняк", гвардии майор Покрышкин, гвардии майор Магомедов и присоединившийся к ним гвардии капитан медицинской службы Воробьев, в служебное время отвечавший за медицинское обеспечение авиаэскадры ОСНАЗ — так сказать, четыре мушкетера — собрались теплой компанией и на личной машине Василия поехали в Москву. Там они в тихом переулке отловили некоего режиссера Алексея (Лазаря) Каплера, после чего весьма долго и интенсивно расспрашивали его о подробностях личной интимной жизни и о том, какого хрена он подбивает клинья к несовершеннолетней дочери товарища Сталина. По ходу самодеятельного допроса доморощенными следователями применялись руки, ноги, солдатский ремень, а также специальные медицинские препараты.

По счастью, зубовный скрежет, буцкающие звуки и тихое повизгивание жертвы не привлекли к себе никакого постороннего внимания, так что всё осталось шито-крыто. Кстати, некоторые необратимые последствия у этой истории все же были. Алексей-Лазарь после этой встречи довольно быстро развелся со своей второй женой Таисией Гольдберг, но так больше ни разу и не женился. Возможно, причиной тому была одна хитрая, почти не оставляющая следов операция, которую капитан Воробьев провел клиенту прямо в полевых условиях.

Сколько молоденьких девочек после этого могли спать спокойно, так никто и не узнает, ибо о наклонностях педофила стало известно только потому, что он выбрал себе не ту жертву. Да и особым преступлением это тогда не считалось. Не то что в XXI веке, когда за то же самое Каплер мог получить до десяти лет пребывания в "петушином углу", будь даже на месте Светланы обычная несовершеннолетняя девица.

Ну, для чего еще нужны по жизни друзья, если не для того, чтобы отшить от шестнадцатилетней Светланы Сталиной опытного педофила. Одно дело, когда историю раскручивает НКВД, при этом вынося сор из избы и травмируя девочку-подростка. Другое дело, когда ухажер сам сбегает из Москвы в Ташкент, Читу, Владивосток, хоть в Анадырь, хоть к черту на рога, лишь бы подальше от этих сумасшедших, готовых за невинный флирт изрезать интеллигентного человека финками. О том, что он, мягко выражаясь, уже не мужчина, гражданин Каплер узнал далеко не сразу. А когда понял что к чему, то было уже поздно. Финита ля комедия — поезд ушел.

Отношения с отцом у Василия тоже постепенно налаживались. Отчасти причиной тому было то, что он отказался от многих своих вредных привычек, отчасти потому, что информация, поступающая к Вождю по другим, независимым каналам, не содержала привычных сведений об очередной попойке и скандале сына "Самого". Таким Василий больше нравился товарищу Сталину. Постепенно жить становилось лучше, жить становилось веселее.

Насчет дальнейшего устройства жизни сестры у Василия было особое мнение. В общем, с кем поведешься, так тебе и пусть. Неперебесившуюся девку такого опасного возраста надо было бы держать под замком. Только что скажет об этом "прогрессивная общественность", которая, если разобраться, ничуть не лучше любого педофила?

Но тут помогло одно обстоятельство. Шла война, множество детей потеряли родителей, детдома были переполнены. Красная армия шла вперед, освобождая оккупированные территории, а это означало новые потоки сирот, которых надо было одеть, обуть, обогреть… Среди них были не только дети, но и подростки того скользкого возраста, позже именуемого тинейджерами. Детский дом им был не по душе — уж слишком взрослыми были эти подростки, пережившие жизненную катастрофу и слишком рано ставшие самостоятельными.

Кому первому пришла в голову эта мысль — неизвестно. Но кто-то, чье имя так и не было установлено, вспомнил о Суворовских училищах, в прошлой истории в одна тысяча девятьсот сорок третьем году организованным по инициативе генерал-лейтенанта (графа) Игнатьева, того самого, что "Пятьдесят лет в строю". И о Смольном институте благородных девиц, где дисциплина немногим отличалась от армейской. В тот раз "красный граф" думал только о мальчиках, как о будущих офицерах. Но ведь в современной армии (да и не только армии) женщинам тоже есть место, тем более, что в СССР равенство полов было не только формальным. Женское суворовское училище — хороший оселок для закалки духа. Ну, а кто не хочет одевать форму — пусть под присмотром опытных педагогов готовятся к работе на государственной службе.

Василий увлекся этой мыслью и думал, как бы преподнести эту идею отцу, который со своей стороны в свободное от государственных обязанностей время тоже ломал голову над вопросом — как бы уберечь своих детей от той гнили, что поразила их в прошлой истории. Не чужие, чай, люди.

Завершив последний, четвертый разворот, Василий повел истребитель на посадку. Он твердо решил, что, вернувшись с аэродрома, немедленно сядет за составление докладной записки "касаемо устроения десяти мужских и пяти женских суворовских училищ, а также институтов для девочек-сирот, по подобию Смольного института, для воспитания тех, кто потерял родителей. Возраст воспитанников и воспитанниц — от двенадцати до семнадцати лет".

Порывистый ветер, дующий со стороны Бискайского залива, нес с собой холодное и влажное дыхание штормовой Атлантики. Временами из-за густых потоков дождя ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. В такую погоду, как говорится, добрый хозяин не выгонит из дому собаку. Кстати, сторожевые псы были и на вилле, где под контролем немецкой комендатуры и гестапо проживал бывший Главнокомандующий вооруженными силами Юга России генерал Деникин вместе с женой и дочерью.

Обитатели виллы уже спали, когда на ее территорию вторглись незваные визитеры, обряженные в бесформенные, обшитые ленточками балахоны. Первыми умерли взятые в ножи часовые на наружных постах, не услышавшие и не увидевшие нападавших из-за капюшонов своих прорезиненных дождевиков. Вскоре к ним присоединилась сначала бодрствующая, а потом и отдыхающая смена караула. Нападение было настолько неожиданным, что никто из немецких солдат не успел крикнуть. Тыловые части — третий сорт — в которых подразделения укомплектованы были пожилыми бойцами и теми, кто признан ограниченно годным к армейской службе. Они так радовались, что попали служить не на Восточный фронт, а в спокойную мирную Францию. Но вот Восточный фронт сам пришел за ними.

Покончив с караулкой во флигеле и из пистолетов с глушителями перестреляв собак, незваные гости вошли в дом. В первую очередь был найден и обрезан телефонный провод, ибо явление на виллу чего-то вроде группы быстрого реагирования совсем не входило в планы пришельцев. Не зажигая света, трое из нападавших поднялись на второй этаж. Остальные остались внизу.

Наверху первой была обнаружена комната, в которой отдыхал приставленный к семье Деникиных сотрудник гестапо. Криминальинспектор Кранц успел проснуться от едва заметного скрипа двери и с ужасом увидеть возникшую посреди комнаты ужасную, похожую на призрака, фигуру. Словно подброшенный катапультой, гестаповец вскочил с кровати и схватился за кобуру с пистолетом. Но на этом попытка оказать сопротивление закончилась. В лицо ему что-то пшикнуло, и потерявший сознание криминальинспектор криво рухнул на свою же кровать.

— Вот падла, — злобно прошипела стоящая в дверях фигура в балахоне. — Ворончук, ты олух царя небесного! Тебе что, жить надоело?

— Так кто ж знал, товарищ старший лейтенант, — так же шепотом ответил провинившийся, подбирая выпавшее из руки гестаповца оружие. — Такой шустрый, гад оказался, словно вода в унитазе…

— Заруби себе на носу, Ворончук, — наставительно сказал командир, — недооценка противника и утеря бдительности — это прямая дорога на тот свет.

— Я понял, товарищ гвардии капитан, — сказал Ворончук, и показал на герра Кранца, лежавшего поперек кровати. — А с этим что будем делать?

— Упаковать, — махнул рукой командир, — потом прихватим с собой. Смотри у меня, Ворончук, головой за него отвечаешь.

В этот момент спокойное течение операции прервалось. В конце коридора тихо раскрылась дверь, и в проеме появилась освещенная зыбким светом свечи фигура молодой женщины, одетой в бежевый байковый халат. Эта была Марина, единственная дочь генерала Деникина. Увидев в коридоре незваных гостей, она от неожиданности чуть не уронила свечу. Еще мгновение, и она грохнется в обморок.

— Тс-с-с, тихо, барышня, — прошептал из темноты командир, — не бойтесь нас, никто не собирается причинить зла ни вам, ни вашим близким.