Турнир - Денис Юрин

– Видать, ты совсем умишком тронулся! – угрожающе пробасил кузнец и, позабыв о предупреждении в виде вогнанного глубоко в стену зубила, сел на кровати. – Ишь, чаго удумал, в родственнички набиваться! Шестнадцатиюродный дядька, видишь ли, он! Я и двоюродного братца пинками б со двора погнал, если он заявиться осмелился б! Да, хитер паскудник, носом чует, что ему предо мной появляться не след!.. Слышь, проходимец, шел бы ты подобру-поздорову! Не вводи во грех, не заставляй те кости ломать да бока утюжить!

Неизвестно, осмелился бы Мульфир напасть и чем бы закончилась схватка между двумя потомками махаканцев. Кузнец был почти на голову выше ночного гостя да и силой явно обладал немалой. Однако преимущество в росте и, соответственно, в мышечной массе не всегда удается реализовать в бою, тем более когда соперник старше, опытней, но в то же время моложе телом (организм моррона не старел после воскрешения), да и бойцовского духа ему не занимать. К тому же не стоило сбрасывать со счетов, что ночной визитер являлся полугномом, а в венах его более грозного с виду родственничка текла лишь малая часть махаканской крови. Мульфир Ордиби принадлежал к той ветке их общего генеалогического древа, где скрещение с людьми произошло гораздо раньше, чем до этого додумались предки моррона. Последствия этой разницы не бросались в глаза, но в драке стали бы весьма ощутимы. Гость хоть и выглядел невнушительно на фоне здоровенного кузнеца, но зато его кости были гораздо крепче, а натяжение мышечных тканей куда сильнее.

К счастью для домишки, которому явно было не суждено уцелеть, если бы родственничкам вздумалось далее вести разговор при помощи кулаков, до драки дело не дошло. Как говорилось уже, чесать кулаки не входило в планы моррона, а поскольку он допускал подобную реакцию хозяина дома, то смог быстро потушить бурную, но предвиденную вспышку гнева.

Не желая ни оправдываться, ни запутывать собеседника мудреными речами, моррон поступил куда проще: вынул из-за пазухи изрядно помятую в результате трехчасового ползанья на брюхе краюху хлеба и бросил ее в руки рассерженного Ордиби. Хлеб оказался не только черствым, как камень, но и весил раза в два тяжелее положенного. Рука опытного кузнеца мгновенно определила несоответствие формы и содержания, а вот его мозг, охваченный пожаром ярости и занятый придумыванием ругательств с угрозами, не смог отреагировать так же быстро. Мульфир изумленно уставился на краюху, завертел ее в руках, осматривая со всех сторон, но без подсказки так и не догадался разломить.

– Чо смотришь?! Разломи, дурья башка! – скомандовал моррон, смеясь в душе над забавным выражением лица озадаченного кузнеца, но внешне не показывая своего веселья. – Там подарочек те… так сказать, в знак уважения! Не думаю, что твоя «шелудиво распутная» родня на такое расщедрится, да и откуда голытьбе подзаборной такое добро взять-то?!

Хозяин дома не выказал строптивости, послушался. Его сильные пальцы одним нажатием переломили черствую краюху, а затем крепко вцепились в блестящий слиток, на идеально гладкой поверхности которого заплясали отблески горевших свечей. Лишь в одном месте кусок металла был неровным. Там стояло крошечное клеймо – человеческий череп, разбиваемый гномьей киркой.

О своей причастности к древнему махаканскому роду Мульфир Ордиби до встречи с морроном не знал, но, как любой кузнец, конечно же, был в курсе того, что означает этот знак, какую тайну хранит этот символ. Так клеймили свое оружие да и слитки драгоценного сплава первые гномьи оружейники, сбежавшие из махаканских подземелий и поселившиеся в мире людей. Время не только заботливый лекарь, оно еще может быть и безжалостным палачом. Секрет ценнейшего металла был уже давно безвозвратно утерян, а клеймо «Кирка, разбивающая череп» стало легендой среди кузнецов, почти отчаявшихся стать столь же искусными в деле литья и ковки, как махаканские мастера.

– Откуда?! – единственное, что смог выдавить из себя пораженный кузнец, пальцы которого предательски затряслись, тем самым выдав желание обладать редким слитком.

– Это неважно… долгая история, – отмахнулся моррон, не видевший необходимости рассказывать кузнецу, что на поиски тайника одного из махаканских мастеров он потратил более сорока лет своей жизни и что ради того, чтобы обладать бесценными слитками, в общей сложности загубил более сотни жизней. – Если металл разумно расходовать будешь, то на пару-тройку добрых топоров хватит. Могу и еще пяток слитков подбросить, если в дельце одном подсобить возьмешься.

– В каком таком дельце? – насторожился оружейник, не понаслышке знавший, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке и что «в знак уважения» такие щедрые подарки не делают даже короли.

– Получишь пять слитков и еще кое-что в придачу… не столь тяжелое, но куда более ценное, – не обратив внимания на явно не праздный вопрос собеседника, продолжил моррон. – Там, где я слитки нашел, был еще и листочек с причудливыми каракулями… Да ты не боись, не махаканскими, забытыми ныне буквами то письмишко писано, а всего лишь филанийскими. Коль прочесть сумеешь, в чем я лично ничуть не сомневаюсь, прознаешь секрет древнего сплава…

– Что ты хочешь взамен?! И, пес подери, кто ты?! Назови свое имя! – повысил голос, почти прокричал находившийся в нездорово возбужденном состоянии Мульфир. – С чаго энто вдруг ты меня племяшом кличешь, коль сам мне в сыны годишься?!

Кузнец пребывал в незавидном положении: его раздирали сомнения, а проказницы мысли кружились в его голове с такой скоростью, что он едва успевал их запоминать. Тщеславие побуждало его во что бы то ни стало заполучить эти слитки и навеки прославиться, выковав оружие, которому не будет равных ни ныне, ни в будущем. В то же время здравый смысл убеждал живущего среди изгоев и отшельников кузнеца, что слава совсем ни к чему, раз он уже отошел от дел. Врожденная осторожность, благодаря которой оружейнику удалось дожить до седин, также отговаривала его от сделки, недвусмысленно намекая, что помощь странному незнакомцу грозит бедой.

– Спокойней, Мульфир, спокойней! Я тебе зла не желаю и на все вопросы отвечу… ну, почти на все, – уточнил моррон после недолгого раздумья. – Пойдем с конца! Хоть выгляжу я и молодо, но на самом деле тебя намного старше. Давай этот забавный парадокс в сторонке оставим, поскольку он просьбы моей совершенно не касается, да и, как ты наверняка за жизнь свою уразумел, кто в тайнах чужих сведущ, тому живется неспокойно! Имя мое Грабл, можно сказать, я филаниец, поскольку в Альмире уже лет сорок с гаком живу, хотя был урожден и вырос совсем в ином месте. С родовым именем вопрос куда более сложен… Разные люди в разные времена и в разных королевствах меня по-разному величали! Могу перечислить с десяток имен, которыми я когда-то назывался, но слух твой утомлять не хочу, поэтому назову лишь одно – настоящее, под которым рожден был.