В стране драконов. Удивительная жизнь Мартина Писториуса - Мартин Писториус

62: Освобождение

Я сижу на кровати в фермерском доме, где живет мать Джоанны. Через несколько дней мы возвращаемся в Англию. Джоанна только что упаковала последние детали моего «Лего», предварительно отмыв их.

Хотя я забираю конструкторы с собой в Британию, я не чувствую особого удовольствия от того, что мое прошлое аккуратно рассортировано и заново упаковано. Напротив, я ощущаю печаль, которая лежит на дне моей души с тех самых пор, как мы уехали из дома моих родителей, и с каждым днем становится все тяжелее.

Я то и дело вспоминаю лицо матери, когда она смотрела на «Лего». Она казалась такой потерянной, такой уязвленной, и я уверен, что отец тоже страдает, хотя и лучше скрывает свои чувства. Я не могу не думать о них, о себе и о том счастливом ребенке, обожавшем своих родителей, которого обнаружил спрятанным в этих коробках. Я никогда по-настоящему не понимал, каким он был, пока не открыл их и не нашел там мальчика, любившего электронику и конструкторы и писавшего вежливые письма Деду Морозу. Теперь я не могу перестать о нем думать.

Слезы вскипают медленно, молча сбегают по моим щекам, и тут Джоанна поднимает голову.

– Мартин? – восклицает она.

Она поднимается с пола и обвивает меня руками. Мое дыхание прерывается, плечи сотрясаются, когда я думаю обо всем, чего лишились мои родители, брат, сестра и я сам. Чувство вины наполняет меня при мысли о той боли, которую я причинил им, и мне жаль, что я не могу забрать ее обратно. Если бы я только мог подарить своим родным ту простую, счастливую жизнь, которой они заслуживали! А потом во мне рождается растерянность, когда я задумываюсь о том, почему родителям потребовалось так много времени, чтобы спасти меня. Почему они не увидели, что я вернулся к ним, почему не защитили меня от зла? Наконец я плачу по всей той любви, которую они дарили ребенку, медленно погружавшемуся в болезнь, по всей преданности, которую они выказывали мне с тех самых пор, и по тому маленькому мальчику, с которым я только что познакомился, но никогда не узнаю его по-настоящему, как бы ни старался. Все, что осталось мне от него, – это клочки бумаги, старые игрушки, и я знаю, что он никогда не покажется мне реальным. Он будет призраком, воспоминанием, оставшимся в полинялых фотографиях, которого я никогда не узнаю.

Джоанна обнимает меня еще крепче, слезы льются рекой. Я плачу и плачу, не в силах остановиться, не в силах перестать скорбеть по всему, что было потеряно для стольких людей. Но сейчас, в ее объятиях, я знаю, что больше Джоанне никогда не придется так утешать меня. Когда я предстал перед своим прошлым, внутри меня словно прорвалась плотина. Теперь я оплакиваю его. Надеюсь, вскоре я смогу сказать ему последнее «прости».

63: Новая жизнь

Наша квартирка в Англии настолько мала, что мое электрическое кресло слишком велико для нее, я могу свободно передвигаться только по одной маленькой полоске коридора в механической коляске и не раз успел обжечься, пытаясь овладеть искусством обращения с чайником и тостером. Я сжег кухонное полотенце и пытался использовать полироль для мебели, чтобы отчистить кафель на кухне. Но для меня этот двухметровый отрезок пола, на котором я способен передвигаться, – мой собственный Голливудский Бульвар, садик, который я вижу из окна, – Альгамбра, а крохотная кухонька, в которой я пытаюсь учиться готовить, – лучший парижский ресторан. Я был не прав, когда думал, что единственные стóящие затрат трудности существуют только в работе или в учебе, их на самом деле так хватает и в повседневной жизни.

Я окреп за те месяцы, что прошли со времени переезда в Англию, и теперь сравнительно легко управляюсь с той небольшой частью квартиры, которая доступна для моего кресла, и передвигаюсь по ней, отталкиваясь от половиц ногами. Мои руки еще недостаточно сильны, чтобы толкать ими коляску, зато сидеть я теперь могу почти целый день. Левая рука по-прежнему ненадежна, но правая становится увереннее с каждым днем. Я практически не пытаюсь пользоваться ими обеими. Почти все я делаю правой рукой. И, похоже, моему телу нравится, что его подталкивают к новому, потому что мои неудачи уравновешиваются успехами: открывать бутылки у меня получается плохо, зато я теперь могу разложить кофе в чашки; я еще не способен завязать шнурки, зато могу возить пылесос по деревянному полу.

Правда, еще многое в повседневной жизни оказывается выше меня – буквально. Я чувствую себя бесполезным, глядя, как Джоанна развешивает занавески, или когда бросаю взгляд на предметы, стоящие на шкафчиках на недостижимой для меня высоте. Однажды вечером, решив приготовить ужин, я попытался стащить пакет с мукой с полки с помощью метлы, и когда он валился вниз на меня, понял, что ничего не могу сделать, чтобы остановить его. В тот вечер Джоанна, придя домой, обнаружила меня – и всю остальную квартиру – под слоем белой пыли.

Худшая моя ошибка случилась, когда я пытался заняться садоводством. Джоанна так долго искала квартиру с садом, что мне очень хотелось поддерживать его в идеальном состоянии. Так что когда одуванчики стали проглядывать на газоне, я решил, что что-то нужно делать. Но после того как я тщательно полил одуванчики – и остальную лужайку – гербицидом, мы проснулись на следующий день и обнаружили, что вся трава пожелтела. Единственное, что мы могли сделать, – это наблюдать ее предсмертные мучения, понимая, что я все испортил. Теперь мы разбросали по земле семена и надеемся, что дожди, которые идут в Англии с неуклонной регулярностью, помогут вырасти новой лужайке.

Я работаю веб-дизайнером в свободном режиме – как фрилансер, а все остальное время учусь быть домохозяином. Мне нравится учиться искусству домоводства, а Джоанна так редко ругает меня за ошибки, что я даже сомневаюсь, понимает ли она, насколько я некомпетентен.

– Что будем делать? – простонала она, когда мы обнаружили гвоздь, торчащий из колеса нашей машины.

У меня не было на этот счет ни одной идеи.

– Может, мне его вытащить? – спросила меня Джоанна.

Очевидно, она по умолчанию полагает, будто где-то внутри меня спрятана обширная база практических данных – просто потому что я мужчина. Но осознав, что я не могу дать ей никакого совета, Джоанна наклонилась и вытащила гвоздь. Воздух зашипел, выходя из шины, мы смотрели, как она медленно сдувается, а потом переглянулись и рассмеялись.

– Что ж, в следующий раз будем знать, как не надо делать, – подытожила она.

Но бывают также моменты, когда ее терпение истощается, и недавно она обратилась ко мне, когда мы готовились к воскресному выходу в город.