Обещаю, больно не будет (СИ) - Коэн Даша

— Наконец-то поцеловать меня? — резко подняла она на меня свои глаза и одним махом убила. И меня. И мои благие намерения.

Чёрт!

Я сделаю это потом.

А сейчас? А сейчас мне выдали билет в рай.

Погнали...

Глава 42 – Как сон

Вероника

Бедное моё сердце...

Оно уже даже не стучит. Оно задыхается, молотя по рёбрам с такой силой, что, кажется, ещё чуть-чуть и они треснут. Оно, глупое, рвётся к своему кумиру. Вопит, раненым животным. И ничего больше не хочет слышать, кроме вот этого парня, который сейчас взирал на меня так честно и так открыто. Так, как никогда прежде.

Распахнул душу: «на, смотри, Вероника!».

А я ничего не вижу от слёз. Мне и хочется, и колется. И больно, и сладко. И так страшно поверить ему ещё раз, хотя я знаю, что если это очередной обман, то заново я себя уже не соберу.

И больно, действительно, не будет. Потому что и Вероники не станет.

— Я люблю тебя, Ника. Люблю, слышишь?

А разве можно иначе?

Эти слова, словно огненное тавро, отпечатывается в моей душе. Они останутся там навечно, я это знаю. Потому что сказаны иначе, не так, как он их произносил тогда, три с половиной года назад. Сейчас они либо действительно наполнены смыслом, болью и бесконечной надеждой, либо я окончательно растеряла мозги и готова верить уже во всё на свете, лишь бы ещё раз обмануться свое голубой мечтой. Чтобы умереть от счастья. Воскреснуть. И снова вниз головой с отвесной скалы.

Пожалуйста, не надо...

«Я же люблю тебя, не обманывай меня снова. Не обижай. Прошу тебя!»

Дорога до дома как в аду. Хочется сбежать, заползти в глубокую нору, забиться в самый её тёмный угол и впасть в спячку. Чтобы не думать. Не анализировать. Не раскладывать на атомы все «а что, если». Но, когда приходит время прощаться, когда до последнего «прощай» остаётся лишь краткий, но мучительный миг, я проигрываю самой себе и своим чувствам.

Они берут надо мной верх. И сердце, не задумываясь, становится на их сторону, потому что оно устало страдать и скулить. Оно хотело наконец-то захлебнуться эйфорией. А дальше будь что будет.

Смотрю на Ярослава.

Господи, ну нельзя же быть таким! Самым мужественным. Самым красивым. Самым лучшим!

И при всём этом, так непривычно видеть его неуверенным в себе, с немым вопросом в глазах и явственным посылом, что сейчас я решаю, как будет дальше. И если я скажу «нет», то он не станет спорить, а просто уйдёт. И не потому, что слабый, трус и дальше по списку. А потому что это мой выбор, и Ярослав примет его, каким бы болезненным он для него ни был.

И это уважение ко мне дорогого стоит, ибо приоритеты может расставить только тот, кто действительно любит по-настоящему. И это не про эгоизм.

Поэтому...

К чёрту всё!

— Слушай, Ника, я тут, что ещё хотел...

— Наконец-то поцеловать меня? — перебиваю я и вся вспыхиваю как факел.

Тело гудит, словно высоковольтные провода. В груди от восторга бабахает, наполненное первобытным кайфом, сердце. По венам вместо крови бежит концентрированная эйфория. Всё потому, что я сделала последний шаг, совершила прыжок веры и теперь летела в свободном падении в бездонную пропасть. И отчаянно ждала, что мой Ярослав меня подхватит.

— Истома...

Последняя секунда, где мы не вместе разбивается между нами и гаснет. А за ней следует другая. Та, где меня буквально сметают с ног, подхватывают и крепко кутают в самые желанные объятия на свете.

Сильные, пропахшие счастьем, а ещё таким родным ароматом бергамота, можжевельника и кедра. Я так скучала по нему!

В груди щемит. На глаза наворачиваются слёзы...

А мои губы сминают в сразу глубоком и жарком поцелуе. Язык со вкусом рая рвётся внутрь, толкается, накачивает тело жизнью. И страстью!

Ничего не вижу, ничего не слышу — только чувствую, что меня заносят в квартиру. Где-то в другом измерении за нами захлопнулась дверь. А в этом обезумевшую от любви Веронику уже тащили куда-то, головокружительно целуя на весу, призывая табун опьяневших от восторга мурашек бродить от макушки до пят и обратно.

— Ты же понимаешь, что дороги назад уже не будет? — шепчет мне Ярослав прямо в губы, спускается ниже, чуть прихватывает зубами за подбородок. Оставляя влажный след, прокладывает короткими поцелуями дорожку на шее, прикусывает мочку уха...

Меня ведёт. Низ живота сладко тянет. Между бёдер преступно ноет и пульсирует разбуженное желание. Я выгибаюсь в его руках, согласная на всё!

— Никогда, Истома...

Да!

— Ты теперь моя. Точка! — я не узнаю его голос. Он до невозможности исковеркан эмоциями и хрипотцой.

Его ладонь зарывается в мои волосы. Накручивает их на кулак. Тянет. Через мгновение сильно. Я закатываю глаза и дышу на износ лёгких. А Ярослав тихо стонет мне в губы:

— Моя! Слышишь?

— Да...

Боже, помоги мне!

А в следующее мгновение у меня выбило искры из глаз, а сама я едва ли не умерла от чувственного урагана, накрывшего меня с головой. Потому что руки и губы Ярослава, казалось бы, были везде. Мяли. Гладили. Сводили с ума. Кратчайшей дорогой вели в рай!

А мне было всё мало!

Треск рвущихся пуговиц — всё равно что музыка для ушей. Кончики пальцев оставляют ожоги на пылающей коже. Ненужные тряпки летят в стороны. Облегчённые стоны рвутся из горла, когда обнажённые тела наконец-то соприкасаются. Искрят!

Это не просто кожа к коже. Это значит так много!

Как минимум, что я больше не одна в этом мире.

— Ты такая красивая, Истома, — доносится до меня хриплый шёпот Ярослава. — Не могу поверить, что вернул тебя себе. Это как сон... как сон... боже!

— Яр..., — зависаю я где-то между добром и злом, раем и адом, надеждой и обречённостью.

Последний вздох перед тем, как сорваться...

— Скажи, нас же вновь свела именно судьба? Ты же не врал мне, правда? Ты же не мог снова..., — страшно озвучить. Жутко даже думать об этом, но я должна была знать, прежде чем опять полностью в нём утонуть.

— Нас свела любовь. Ничего кроме неё уже не важно, Истома, — рычит он, пока мы дышим одним воздухом на двоих и слушаем, как отчаянно бьются наши сердца. В унисон.

Толчок. Взрыв. Стон.

Поцелуй, наполненный жаждой, жаром и тоской, прошивает насквозь. Опьяняет. И сознание плывёт оттого, что мы единым целым движемся навстречу друг другу. Бесконечно…

Голодные. Жадные. Свихнувшиеся от чувств.

Не желающие тормозить. Да и зачем...

Моё тело всё выше и выше взлетает на этих безумных качелях головокружительной страсти. А затем, кажется, отращивают собственные крылья. Чтобы достичь самих облаков и рухнуть вниз, разбиваясь на миллионы разноцветных, сияющих осколков.

И только одна мысль билась в моей голове, пока я дрейфовала по бездонному океану запредельного наслаждения:

«Если это всё лишь прекрасный сон, то я не желаю просыпаться... никогда!»

Глава 43 – Будильник

Вероника

Вздрагиваю и резко распахиваю глаза. Смотрю сквозь развевающиеся на окнах занавески на просыпающийся рассвет и хмурюсь. На сердце стальной плитой давит привычная апатия и хандра по недостижимому. В кровь медленно впрыскивается почти невыносимое отчаяние.

Не хочу просыпаться. Не хочу жить этот день. Ничего не хочу, кроме как быть обманутой мальчиком без сердца. Лишь бы хоть немного отпустило.

Пожалуйста...

Прикрываю глаза и медленно выпускаю свою внутреннюю боль, а уже в следующее мгновение забываю, как дышать, потому что на мою талию вдруг ложиться горячая, чуть шершавая мужская ладонь, а вместе с ней на меня обрушиваются воспоминания о прошедшей ночи с такими яркими и сочными картинками, что я в моменте краснею и прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать в голос.

Боже!

Что мы творили? Что я творила?!

Осторожно поворачиваюсь и как в омут с головой. Меня топит нежность и безграничная любовь. Смотрю на Ярослава и давлюсь восторгом. Неужели и вправду я каким-то невообразимым образом умудрилась влюбить в себя этого идеального красавчика? Как? Что во мне есть такого, что он выбрал из бесконечного множества разномастных кукол именно меня?