Обещаю, больно не будет (СИ) - Коэн Даша

— Я люблю тебя, Истома.

— Я, наверное, никогда к этому не привыкну, — по её голосу я слышал, что Ника улыбается и от этого понимания у меня за рёбрами сердце будто бы задыхалось от нежности и головокружительного счастья.

— К чему именно?

— К тому, что мне так часто признаются в любви, — она выдохнула это без обиды и злого подтекста, а меня всё равно бомбануло.

Жёстко!

— Всё-таки не просто так твоя жалкая недо-мамаша мне с первого же взгляда не понравилась. Я вот прямо рад, что ещё в то время высказал ей в лицо всё, что она заслужила.

— Не хочу о ней говорить. Она даже этого недостойна.

— С этим не поспоришь.

Мы ненадолго замолчали. Я выводил на плоском животике Истомы замысловатые вензеля и медленно кипел от кайфа, что она моя. Вся! А Ника продолжала копошиться у меня в волосах так чертовски приятно, что я мурчал и закатывал глаза.

— На самом деле я переживаю за завтра. Все ли приедут, всё ли пройдёт гладко, всем ли понравится то, что мы с тобой задумали.

— Расслабься, Ник. Это просто люди.

— Ты же знаешь, кого именно я имею в виду.

— Знаю...

Остаток вечера мы провалялись в обнимку на диване. Любили друг друга. Тонули в наших чувствах. Искрили. И не могли насытиться этим прекрасным настоящим, в котором не существует никого кроме нас.

А на следующее утро утонули в хлопотах, крутясь белками в огромном жизненном колесе. Пока наконец-то не наступил вечер, а мы не очутились на загородной базе отдыха в ближайшем Подмосковье, куда уже приехала целая орава моих друзей. А ещё Фёдор с Мартой, которых мы ещё днём встретили в аэропорту. Снятый нами дом на берегу заснеженного озера гудел как улей. Уютно трещал камин. В углу горела разноцветными огоньками ёлка, словно срисованная с новогодней открытки. Кто-то из парней уже готовил угли в мангале на улице, предвкушая скорые сочные шашлыки.

Прибывали все новые и новые гости, запуская с мороза клубы пара и отряхивая с шапок снежинки. Там за дверью огромными хлопьями валил пушистый снег, укрывая всё вокруг мягким, белым одеялом.

— Ребята! Это же просто идеальное место для встречи Рождества: каток, горка, банька, синька! Спасибо вам, что позвали! — басил Максим Брагар, улыбаясь во все свои тридцать два белоснежных зуба и пожимая мне руку.

— Он всю дорогу сюда дрожал от восторга, — рассмеялась, стоящая рядом с ним, Алина. Та самая.

— Добро пожаловать, — смущённо поприветствовала пополнение Вероника, — мы очень рады, что вы смогли приехать.

— Макс! — услышали мы все рёв Фёдора и вздрогнули.

— Федька! Здорово! — в тон ему загорлопанил Брагар. Я хохотнул. Девчонки закатили глаза.

И понеслось...

Весело. Звонко. Народ гудит. Музыка играет. По бокалам льётся игристое.

В какой-то момент кто-то из парней замечает на безымянном пальце Истомы помолвочное кольцо и компания взрывается поздравлениями и обязательными требованиями пригласить на свадьбу. Максимовская тискает Истому и верещит так звонко, что даже у меня закладывает уши.

— А я знала, знала, что ты сведёшь этого парня с ума!

— Марта, боже, — хохочет Ника, пытаясь высвободиться из её загребущей хватки. Но куда там?

— Я же буду свидетельницей, да?

— Ты, ты, только успокойся, женщина!

— Ни фига! — рычит она и кружит Истому, а затем щёлкает пальцами в воздухе. — Федя, шампанское в студию!

Все ржут. Кто-то сочувственно хлопает Стафеева по плечу, но тот только фыркает и отмахивается.

— Не завидуйте.

А я на пару секунд отвлекаюсь. Это на телефон пришло СМС-сообщение:

«Прилетел. Буду в течение получаса».

Спустя мгновение ещё одно:

«Если это конечно не развод, и твоё приглашение всё ещё в силе».

Да, моя ярость перегорела, и я всё-таки позвонил Аммо пару недель тому назад, приглашая прилететь в гости на Рождество и закопать топор войны навсегда. А теперь стоял, улыбался, что всё шло по плану, и печатал ответ:

«Жду тебя, сладкий».

И конечно же, всегда предельно пунктуальный и точный как швейцарские часы, Рафаэль заявился на порог ровно через тридцать минут. Я вышел его встречать один, ибо народ уже вовсю отрывался и не желал прерывать веселье ни на минуту.

— Ну привет, — посмотрел на меня некогда лучший друг отрыто, но я видел, что он весь был натянут, словно тетива, в ожидании, что я кинусь выбивать ему его идеальные зубы. Можно подумать, мне хватит такой мелочи. Нет, мой прицел был куда как круче.

И с претензией на ответную любезность.

— Привет, Раф, — и я протянул ему руку. — Теперь скажу лично: спасибо, что вновь свёл нас с Вероникой.

— Не за что. План был именно такой.

— Но бабки ты ей зря отправил.

Улыбается. Собака сутулая.

— Лучше бы мне отдал, — перевёл я всё в шутку. — Она их спустила на всякую фигню.

— Когда свадьба?

— Летом.

— Пригласишь?

— Уже. Дружкой будешь?

— Буду.

— Голодный? — меняю я тему.

— Как волк, — кивает Раф и снимает с себя остатки верхней одежды.

— Ну пошли, я тогда тебе Красную Шапочку покажу, — ухмыляюсь и веду Аммо туда, где беснуется развесёлая толпа и гремит музыка.

Но стоит нам только появиться, как почти все стихают и удивлённо переводят взгляд на парня, который чересчур уж выделяется из общей толпы: весь в татуировках и пирсинге, с высвеченными добела волосами на макушке и выбритыми под ноль висками. Стоит, смотрит на всех с квёлым интересом, заложив руки в карманы джинсов и чуть покачиваясь с носка на пятку с едва заметной усмешкой на губах.

— Народ, знакомьтесь — это Рафаэль. Прошу любить и жаловать, — перевожу на Аммо взгляд. — Рафаэль, это народ.

— Разберёмся, — кивает он, а затем в моменте меняется в лице и задерживает дыхание, будто бы получая увесистый такой удар с ноги в живот.

Это в комнату с кухни вместе с парой других девчонок вошла Алина. А я улыбнулся.

Ну вот — красота же! Не прощаемся — у кого-то всё только начинается.

А-е...

От автора

Дорогие мои и любимые читатели, вот и подошла к концу очередная история любви. Спасибо вам, что читали и были рядом. Что поддерживали, что хвалили и критиковали, грозились прибить Ярослава и меня, в том числе, если я не перестану мучить Веронику.

Что ж...

В этой книге не было идеальных героев. И не было идеальных злодеев. Просто каждый в ней любил по-своему. Жил со своей правдой и излучал то, чем был переполнен: горем, любовью, разочарованием, ненавистью и тоской.

Мои персонажи — это в первую очередь люди. Такие же, как и вы. Они имеют право на ошибки и на искупление. На жалость. На ненависть. На прощение. На жизнь.

И они любят, как умеют. И надеются на то, что оставили хотя бы малюсенький, но неизгладимый след в вашей памяти.

Но, прежде чем поставить точку, я хотела бы немного рассказать о том, что осталось за кулисами.

Итак...

Мама Вероники Истоминой, Храмова Алевтина Петровна, всё-таки не смогла побороть свою зависимость. Оставшись совсем одна, она окончательно скатилась в маргинальный образ жизни. Продала дом. Пропила почти все вырученные за него деньги, а затем встретила своего второго мужа с такими же пагубными привычками, как и у неё, и такого же «глубоко верующего», как и она. Именно этот мужчина, спустя три месяца после свадьбы, в состоянии алкогольного делирия, лишил её жизни, свято веря в то, что в новоиспечённую супругу вселились бесы.

Тимофей Романович Басов скончался от рака спустя всего неделю после свадьбы своего внука. В завещании он всё нажитое непосильным трудом имущество оставил Ярославу. Старшему же из двух братьев сподобился назначить лишь щедрое содержание и одну квартиру, в которой он жил и продолжал это делать и дальше, ведя праздный, если не сказать сибаритский образ жизни. Лично перед Вероникой старый хрыч так и не извинился, хоть и обещал. Зажал из принципа. Лишь сухо кивнул и выдал, что ни о чём не жалеет, ибо исключительно благодаря ему ребята прошли испытание на прочность с честью, а потому сильнее будут беречь свои чувства в будущем.