Опасность желания - Элизабет Эссекс

Меггс сделала паузу, явно обдумывая его слова, но все же не сбилась с курса и упрямо спросила:

— Сколько?

Хью подумал, не стоит ли снова уйти от ответа, но решил, что она имеет право знать правду. Неприукрашенную правду.

— Одну.

— Одну?. — Меггс приподнялась на локтях, чтобы лучше видеть его лицо. — Кроме меня, всего одну?

— Нет. Не кроме тебя. — Хью не ощущал ни смущения, ни гордости. У него были причины для такого выбора, но все они в конечном счете сводились к одной: раньше он не встретил свою единственную. — Всего одну.

— Но это значит…

— Тебя.

— Нет. — Меггс подалась вперед, схватила Хью за руку и уставилась на него горящими глазами, словно хотела прочитать ответ, написанный на его лице. — Но ведь тебе…

— Двадцать восемь лет. Неужели в это так трудно поверить? — Он потянулся к Меггс. Ему надо было постоянно касаться ее, ощущать их связь. В конце концов она должна понять. — А сколько мужчин было у тебя?

Ее глаза потемнели.

— Ты знаешь.

— Совершенно верно, — спокойно согласился он. — Ну и что? Ты чувствовала себя ущербной? Тебе чего-то не хватало?

— Нет, — медленно ответила Меггс, напряженно размышляя над словами Хью.

— Ну вот, ты все и поняла. Это не так уж сложно. Как и ты, я не являюсь сторонником случайных связей. И не верю в двойную мораль. — Он повернулся на бок и коснулся ее груди, взял ее в ладонь, провел подушечкой пальца по соску. — Мне нужна только ты. Вот все, чего я хочу. Вот все, что мне нужно, — ты…

Глава 22

Во второй половине дня пошел мокрый снег, укутав мир белым одеялом. Хью и Меггс лежали в постели. Оба не спали. У них не было необходимости вставать и выходить на мороз, однако раздобыть какой-нибудь еды все-таки следовало. Раньше или позже. Если подумать, то лучше позже.

— Тебе удобно?

Меггс замурлыкала, как довольная кошка.

— Тепло. Спать с тобой — все равно что с печкой.

— Не стану утверждать, что мне приятно такое сравнение.

— Нет, что ты. Это был комплимент. Мне никогда не было так тепло.

— Ладно. — Хью был очень доволен тем, что сумел доставить ей такое простое удовольствие. Но счел необходимым превратить все в шутку. — Надо будет занести это событие в судовой журнал: во вторник десятого декабря 1799 года от Рождества Христова Меггс сделала мне комплимент.

Они посмеялись, и Хью неожиданно почувствовал, что впервые в жизни его душа и тело в полном ладу. Ну, пусть не впервые в жизни, но впервые за очень долгое время.

В тот же миг в голову пришла мысль. Он может жениться на ней и жить спокойно. Он мог бы сделать ее капитанской женой. Эта малышка вполне может приспособиться, а может быть, даже полюбить суровую жизнь на море. Он никогда не думал об этом раньше. На самом деле он служил только с одним капитаном, с которым на борту была жена. Это было очень давно, и боевых действий тогда почти не было. Но если Меггс всегда будет рядом, с ней можно будет поговорить, воспользоваться ее живым, гибким умом. Не говоря уже о том, что с ней можно будет спать.

— Я думаю.

Она засмеялась:

— Правда?

Хью постарался говорить безразлично, как бы между прочим.

— А тебе хотелось бы знать, о чем я думаю?

— Разумеется.

— Я думаю о том, что будет дальше. Помнишь, я говорил тебе о своем друге капитане Марлоу?

— Это который служит на флоте? Помню.

— Я написал ему. Хотел удостовериться, что мое предложение в принципе возможно.

— О Таннере? Ну и что?

— Я получил ответ. Он возьмет твоего брата на корабль. Первое время мальчик будет слугой. Точнее, учеником. Марлоу считает необходимым убедиться, что служба на флоте — именно то, к чему он стремится. В свое время Марлоу заставили поступить на флот, и хотя он привык к этой жизни и полюбил ее, все равно старается, чтобы под его командованием служили только те, кто этого желает. Но если такая жизнь придется по нраву Тимми и Марлоу посчитает его способным, в чем я не сомневаюсь, капитан сделает из него гардемарина, обучит основам навигации и морской практики, а также всему, что необходимо офицеру. И джентльмену.

— Джентльмену, — повторила Меггс, легла на спину и уставилась в потолок.

Хью не торопил ее. Он знал, что для нее значит брат — она всю свою жизнь посвятила мальчишке. И перемены, особенно если они связаны с расставанием с братом, не могли ее не пугать.

Наконец она кивнула:

— Значит, все решено?

— Осталось только тебе сказать «да». Ну и Таннера, конечно, надо спросить.

— Да, — сказала Меггс, хотя ее губы дрожали. Идея ей явно не нравилась, но она понимала, что так будет лучше. — Лучше ты скажи ему сам. Или спроси.

— Уверена?

— Да. — Она встала, завернулась в простыню и пошла к двери. — Уверена.

Тимми был на седьмом небе. Все решилось так быстро, что он не успел даже толком поговорить с сестрой. Миссис Таппер согласилась проводить мальчика в Дартмут к капитану Марлоу, домоправительницей которого являлась. Теперь, когда Меггс не надо было обучать ведению хозяйства, она посчитала свой долг благодарности оплаченным и хотела вернуться домой к мужу.

Хью понимал, что таким образом она выражает свое неодобрение его отношений с Меггс.

— Я уже слишком стара, чтобы молчать, — заявила она, когда Хью наконец выбрался из постели и из своей спальни в поисках еды. — Но эта девочка заслуживает лучшего.

Критика старой домоправительницы была ему неприятна, но он был рад, что Меггс ничего не слышала, а значит, избавлена от унижения.

Отъезд должен был состояться через два дня, иными словами, у Хью оставался ровно день, чтобы решить, как быть с Меггс. Он видел только один выход из положения. Выйдя на мороз, он нанял экипаж и поехал к дому номер сорок пять по Беркли-сквер.

Мать приняла его немедленно.

— Хью, дорогой, что случилось? Что привело тебя ко мне?

— Почему что-то должно случиться, если я приехал повидаться с матерью?

Она нетерпеливо всплеснула руками:

— Потому что! Говори немедленно! — И она повелительным жестом указала на стул.

— Ну хорошо. — Хью осторожно опустился на изящный и весьма непрочный на вид стул, обитый ярким шелком. Стул выдержал. — Я бы хотел, чтобы ты помогла… кое-кому… немного освоиться в обществе. Совсем немного.

Как Хью и предполагал, на лице матери отразилось довольное удивление. Ее глаза загорелись, губы сложились в хитрую улыбку, которую она, впрочем, быстро спрятала.

— Немного? Я, разумеется, помогу, но я все-таки мать и хотела бы знать — почему?

— Простая любезность.