Ромео для балерины - Светлана Леонидовна Швецова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Две тысячи за чистопородную шелти? Вы знаете, за сколько я её купил?
– Ну, нет, так нет… Я же не настаиваю! Надумаете – позвоните, телефончик на листке я Вам оставил, – и он обратился к жене. – Пойдём, дорогая! Напомни мне, по какому адресу нам пуделя смотреть?
В этот вечер Норой интересовались ещё четыре покупателя. Собака нравилась всем, но как только речь заходила о документах, они разворачивались и уходили. Роман рвал и метал, ему было невдомёк, что все покупатели были подставные лица – друзья и знакомые Байера. В конце вечера он сам позвонил Александру:
– Я согласен.
– Какая жалость! Мы с женой уже приобрели пуделя с документами для выставок. Но в качестве второй собаки, чтобы пуделёк не скучал, я готов купить Вашу собаку, скажем, за тысячу. Всё равно, без документов она будет для всех простой дворнягой…
– Забирайте. Но только сегодня.
Через полчаса Байер приехал и забрал Нору к себе. Утром ему позвонил Лёва.
– Саша, я про Нору хотел спросить.
– А Нора теперь моя собака.
– Ура!!!
– Лёва, ты чего?! Мама же услышит.
– Не, она в магазин ушла, ткань купить и иголки к машинке швейной.
– А она что, шьёт?
– Она раньше очень хорошо шила, мама – закройщик и швея. У неё даже фигуристы костюмы заказывали и, как их.., бальные танцы! Ей Рома запретил работать дома: не любил, когда домой приходили.
– Интересно… А сейчас деньги-то у вас есть?
– Не знаю. Мама клиентов старых обзванивает. Говорит, будут клиенты – будут деньги. А Нора теперь насовсем твоя?
– Насовсем.
Лёва вздохнул в трубке.
– Эй, ты чего? Она и твоя тоже. Просто, пока ты маленький, я её кормить и лечить буду, а потом – ты. Когда денежки зарабатывать будешь. Идёт?
– Идёт! – счастливый, обрадовался Лёвка. – А ты к нам приходить будешь?
– Нет, Лёва.
– Так Ромы ведь нет. Ты что, мамы моей боишься?!
– Нет, – засмеялся Байер. – Мамы твоей я не боюсь. А что, маму Алину стоит бояться?
– Иногда да… – доверительно произнёс Лёва. – Она в угол может поставить и ещё по попе полотенцем.
Байер захохотал, Нора заливисто залаяла.
– Ой, Нора лает! – восхитился ребёнок. – А ты можешь дать ей трубку?
Сашка скомандовал:
– Нора, ко мне! Поговори с человеком.
И он поднёс трубку к самому уху собаки. Шелти замерла, а затем застучала хвостом по полу и залаяла – поговорили.
– Ну, ладно, Лёвушка, мне по делам надо. Ты звони, хорошо?! Про Нору мне будешь рассказывать: что она любит, что нет. Ты же хорошо её знаешь.
– Да, хорошо.
–Вот и поможешь мне с собакой. И маму слушайся.
– Ладно, – серьёзно сказал Лёва и положил трубку.
Нора подошла, положила морду Саше на колени и посмотрела на него печальными глазами.
– Скучаешь по ним? Я тоже… Но мы же не сдадимся?! Я по крайней мере не собираюсь! – сказал он собаке и потрепал её по загривку.
* * *
Три недели не прошли – промелькнули. Несколько раз, когда мама уходила надолго, Лёва звонил Саше. И если тот оказывался свободен в это время, то сажал Нору в машину и ехал к дому, где Алина снимала квартиру. Лёва выходил к ним, и они носились с Норой по двору. Потом он на прощание висел у Саши на шее и бежал домой, чтобы мама не узнала. Это был их большой мужской секрет! Лёва очень гордился и тщательно скрывал их тайну от мамы.
Тридцать первое июля в десять вечера Саша ставил Тайоту на стоянку, как вдруг позвонил Лёва.
– Ты чего, малой, не спишь?
– Саш, я боюсь!
– То есть?! Ты один что ли?
– Нет! Но мама сначала плакала в ванной, а теперь не отвечает, когда я ей стучу.
– Понял, жди, я уже еду. Какая у вас квартира? Домофон работает?
– Квартира 19. А ты скоро приедешь?
– Лёва, я уже еду, – сказал Байер, разворачивая машину.
Лёва открыл ему сразу, лицо зарёванное, глаза испуганные. Подвёл Сашу к ванной и постучал в дверь. Было только слышно, как шумит вода.
– Лёва, шёл бы ты в постель, – как можно спокойнее сказал Байер, хотя на душе скреблись кошки. – Сейчас мама из душа выйдет, и нам с тобой попадёт. Иди, я сам разберусь.
Лёва посмотрел на Сашу и ушёл. Теперь можно было действовать. Байер внимательно оглядел замок и выдохнул с облегчением: обычный китайский, можно открыть ножом! Сбегал на кухню, нашёл нож и, засунув лезвие в щель, повернул ручку: ручка поддалась. Сашка чуть помедлил, внутренне готовясь к самому худшему, потом решительно толкнул дверь от себя.
Алина сидела в ванной, в одежде. С шумом лился душ, рядом с тапками стояла бутылка шампанского, уже пустая. Байер бегло оглядел её и выдохнул: "Цела!" Алина плакала, и плакала, вероятно, уже давно. Глаза были красные и опухшие от слёз: она была явно не в себе.
Сашка выключил душ и понял, зачем она его вообще включила: он заглушал её всхлипывания. Сорвав с крючка какое-то полотенце, он завернул в него пьяную Алинку и вытащил её, мокрую, из ванны. Она едва держалась на ногах.
– Ну, и что мы празднуем?!
Она, наконец, узнала его:
– Саша?!
– Саша, Саша.
И тут её замутило.
– О! Пошли-ка, дорогуша, к унитазу. И давай будем делиться с белым другом тем, что выпила…
Алинку полоскало. Байер осторожно придерживал её длинные белокурые волосы, потом подводил к крану, умывал её и снова тащил к унитазу.
– Не смотри на меня, – измождённая, еле выговорила она. – Я ужасно выгляжу.
– Хорошо, – усмехнулся Байер. – Я буду смотреть на унитаз. Он белый, блестящий и очень красивый.
Сашка помог ей встать, её качнуло, и она стала падать на Байера. Поймав её, он привалил к себе и держал её за плечи.
– Эк тебя развезло, – сказал, улыбаясь, Байер, потом не выдержал и, едва касаясь губами, поцеловал её в шею: она даже не заметила.
Потом он вывел её из ванной и посадил на кухне, сам же сходил в комнату посмотреть, как там Лёва. Приход Байера, видимо, успокоил ребёнка, и Лёвка уже спал. Саша поправил одеяло и прикрыл дверь в комнату.
– Ты что-нибудь ела? – спросил он Алину, когда вернулся.
Она только помотала головой.
– Понятно, – сказал Сашка и открыл холодильник.
В
