Кто закажет реквием - Владимир Моргунов

Со стороны это выглядело вполне обыденно, нормально — служители правопорядка грузят в автомобиль, выполняющий функции «черного ворона», двоих то ли пьяных, то ли обкурившихся «травки» типов, один из которых при падении (вследствие глубокого наркотического или алкогольного опьянения, естественно) даже лоб себе до крови расшиб. Никому из прохожих и в голову не пришло бы обращать внимание на то, что на автомобиле нет никаких опознавательных знаков, указывающих на принадлежность транспортного средства к доблестной российской милиции: мало на каких машинах сейчас менты ездят, то ли по бедности, то ли с целью маскировки.

Итак, тела были загружены в микроавтобус. Руки павших или падших блюстители порядка достаточно бесцеремонно завели за спину и заковали в тонкие стальные наручники.

— Ну, мужики, просите теперь коня любого, — негромко обратился Ненашев к пятерым помощникам.

— На фиг нам твой конь, — ответил один из милиционеров, — нам по бутылке на рыло вполне достаточно. Да «браслеты» не заиграй, верни. Давайте-ка когти отсюда побыстрее рвать, пока придурки из ППС не появились — с ними только свяжись.

Конечно же, никто не хотел связываться с представителями патрульно-постовой службы, поэтому три богатыря рассеялись по прилегающей к арке территории, а Ненашев сел в «Рафик» рядом с «отключенными» соглядатаями и отбыл с места событий в направлении городского парка.

В одну из периферийных аллей микроавтобус и въехал минут через пять после того, как покинул арку на въезде в тихий дворик. Конечным пунктом маршрута оказалось строение, могущее исполнять функции лыжной базы или склада инвентаря для уборки территории парка.

За эти несколько минут «задержанные» уже пришли в себя. Они, правда, не делали попыток боднуть Ненашева головой, пнуть ногой или выпрыгнуть на ходу, вышибив собой дверь, однако с первого взгляда на них становилось ясно — своим положением пленники очень недовольны и воспользуются любой возможностью изменить его.

— Считай себя покойником, козел, — сказал один из них Ненашеву. Спокойно сказал, без намека на какие-либо эмоции и в то же время очень уверенно, словно констатировал уже свершившийся факт.

— А я и то, — Ненашев тоже был непробиваемо спокоен. — Все мы потенциальные покойники. Только у меня много шансов уступить вам очередь на тот свет. Выходить будете самостоятельно или помощь требуется?

Дверца «РАФа» была распахнута как раз напротив какой-то двери, ведущей в полуподвал. Пленники не удостоили Ненашева ответом относительно предоставления помощи и вышли из машины самостоятельно. Здесь на очень небольшом пятачке один из них попытался продемонстрировать Ненашеву боковой удар ногой, который в каратэ называется йоко-гери. Ненашев бьющую ногу очень ловко и аккуратно подхватил рукой за щиколотку и, продолжая движение по дуге, отправил незадачливого каратиста в подвал, предоставив ему возможность пересчитывать ступеньки. На счастье последнего, ступенек оказалось не так уж много, судя по не очень продолжительному по времени грохоту.

— Ну, болезный, — обратился Ненашев ко второму — именно он и предлагал ему считать себя покойником, — ты тоже так умеешь? Или даже что-то покруче отмочить можешь? Тогда давай, не тяни время.

Но «прорицатель» очень трезво оценил свои возможности — противников трое, он один, к тому же скованный, а тут еще кандидат в покойники оказался на удивление резким и координированным. Поэтому вестник смерти Ненашева спустился в подвал без излишне резких телодвижений и отклонений от оптимального маршрута.

— Так-то оно лучше, — оценил его сговорчивость Ненашев. — Глядишь, и удастся тебе выбраться отсюда не только живым, но еще и относительно здоровым.

В полуподвальном помещении две лампы дневного света не в состоянии были рассеять мрак, поэтому затаившиеся в углах тени создавали впечатление застенков или чего-то в этом роде. Справа от входа, за сетчатым заграждением размещалась какая-то мастерская: несколько тисков, стальные ящики — очевидно, шкафы для одежды и инструментов — сверлильный станок, сварочный аппарат.

Именно туда, за сетчатую ограду, и затолкал Ненашев сговорчивого «прорицателя» и его несговорчивого товарища, сильно разбившего при падении голову и повредившего правую ногу, на которую он припадал при ходьбе.

— Вот елкина мать, — засокрушался Ненашев, — что же у тебя, дурашка, кровь так плохо сворачивается? Теперь надо с тобой возиться, а у меня тут не лазарет ведь.

Он открыл ящичек на стене, долженствующий, очевидно, исполнять функции аптечки. Но в ящике оказалось только несколько пузырьков, упаковка таблеток аспирина, наверняка уже непригодного к у потреблению, да баночка какой-то мази.

— Что и требовалось доказать, — констатировал Ненашев — Такой же бардак и запустение, как и везде. А еще этот народ удивляется, что «докторская» колбаса за два двадцать исчезла. Что же мне с тобой, с мудачком, делать?

Средство для спасения раненого от острой кровопотери все же нашлось — в одном из шкафов Ненашев обнаружил вафельное полотенце темно-серого цвета. Он извлек из брюк пленника носовой платок, критически его осмотрел, результатом осмотра сказался доволен, вследствие чего и использовал платок в качестве тампона, закрепив его на ране с помощью полотенца, повязанного вокруг головы в виде тюрбана.

Во время этой процедуры пленник стоял смирно, словно старая лошадь, на которую надевают сбрую в очередной две тысячи первый раз.

— Так, господа наблюдатели, я отлучусь ненадолго. Вас на замок прикрою. Единственное неудобство, которое вы будете испытывать, это сложности с расстегиванием ширинки в случае удовлетворения естественных потребностей. Унитаз, кстати, находится вон там, — он указал на дверь в стене.

С этими словами он и покинул пленников, заперев замок на сетчатой ограде и закрыв за собой тяжелую входную дверь.

Отсутствовал он не очень долго, не более двадцати минут. Отомкнув тяжелую входную дверь, Ненашев негромко, но с интонациями циркового шпрехшталмейстера объявил:

— Группа диких зверей под руководством заслуженного артиста республики Ивана Унитазова.

«Дикие звери» находились в своей загородке. Они сидели — один на верстаке, другой на электродвигателе рядом со станком. При входе «дрессировщика» и его спутников они только нехотя повернули головы.

— Отлично, — удовлетворенно констатировал Ненашев. — Рад видеть вас в добром здравии и в наручниках. Или вы в мое отсутствие уже разыскали где-то ножовку и перепилили их?

Отомкнув дверь загородки, он вошел первым и в самом деле проверил, целы ли наручники.

— Ну, теперь с ними можно беседовать. Сейчас вы расскажете вот этим двум джентльменам зачем вы следили за ними, кто вас заставил это делать. И вообще вы должны будете отвечать на все вопросы, которые вам зададут.

На этом Ненашев счел свою миссию оконченной.

— Так, ребята, — заговорил Клюев. — Начнем с пряника. Будем говорить ласково. Итак, кто вас послал?

«Дикие звери» молчали. Очевидно, «дрессировщик» плохо поработал с ними.

— Что же, этого и следовало ожидать. Ребята вы крепкие. Наверное, даже твердые, тверже некуда. Теперь мы сделаем так: лишим каждого из вас моральной поддержки товарища, то есть, разделим. А разговор начнем с тебя, — Клюев кивнул на парня с перевязанной головой. — Твой товарищ уйдет, а ты останешься для задушевного с нами контакта.

Сказав это, он схватил за шиворот другого парня и потащил его в туалет. Втолкнув его внутрь, Клюев захлопнул дверь. Вернувшись к пленнику в тюрбане, он сказал:

— В общем, малый, как ты догадываешься, пряники уже кончились, остался кнут. Но если ты думаешь, что мы станем тебя бить, то ты глубоко заблуждаешься — зачем на тебя расходовать силы? Лучше уж ты сам себя изувечишь. Ты анекдот про хулигана и садиста не помнишь? А жаль, очень даже ценный анекдот. Если бы ты его помнил, то знал бы, что тебя ждет сейчас. Ножовку мы тебе дать не можем, зато зубы у тебя хорошие, руку себе перегрызть ты сможешь — хотя это уже вроде бы идея из другой байки, про то, как мужик, руку которого придавило тяжелым бревном, руку эту перегрыз, чтобы не закоченеть на лютом морозе. Маэстро, — обратился он к Ненашеву, — освободи-ка одну руку этого мальчонки, а вторую прикуй к ножке верстака.

Ненашев вынул ключ, освободил одну руку пленника, затем защелкнул второе кольцо наручников на опоре верстака. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы сдвинуть тяжелый верстак с места хотя бы на миллиметр. Пленник теперь вынужден был сидеть на корточках, так как длина цепи не позволяла ему выпрямиться в полный рост.

— Ну, дражайший, — хмуро осведомился Клюев, — ты насморком не страдаешь, нет? А жаль, за несколько часов до окончательной гибели ты мог бы излечиться от него раз и навсегда. Ты знаешь, что находится в большой бутыли, которую принес с собой вон тот дядя?