Противостояние - Игорь Вардунас

Лопата с тихим хрустом ткнулась в сырой дерн, древко качнулось и стало заваливаться в траву сломанным маятником. Иллинойский Могильщик резко замер на месте, словно наткнулся не невидимую преграду, безвольно уронив руки по швам. Из приоткрытых губ, в капюшон над которыми угодило несколько пуль, на брезент плаща и бронежилет сначала закапала, а потом все усиливающимся ручейком полилась темнеющая в сумраке кровь. Без единого звука тот, кого называли Ришаром Годэ, грузно повалился назад, на спину и остался недвижим.

Сглатывая пузырящуюся в ноздрях кровь, Муни все еще продолжал целиться неровной, тянущейся книзу рукой, хотя все было и так ясно. Все было кончено. Целиться с такого расстояния опытному стрелку необязательно. Но в навалившейся лесной тишине все равно вхолостую упрямо щелкнул боек. Пальцы рефлексивно дрожали. Плывя словно в желе, Муни отбросил пушку и, находясь где-то посередине между телами Карла и Могильщика, некоторое время сидел на земле, тупо уставившись перед собой.

Вот и все. Не будет больше убийств, похищений. Дети отомщены. Но почему тогда все еще так погано? Он посмотрел на съежившееся тело Тандиса, под которым натекла огромная кровавая лужа, медленно впитывающаяся в землю. Продолжавший сжимать древко ножа, Карл лежал, подтянув ноги к животу, словно ребенок под одеялом, старавшийся защититься от липкого ночного кошмара.

Во рту смешался вкус соли и металла. Муни сплюнул сукровицу, спугнув с травинки жука. Очередной жалобный всхлип вывел его из оцепенения. Кое-как поднявшись, пошатывающийся, словно после хорошей пьянки, Френк побрел к яме. Подобрав по пути лопату, осторожно вскрыл натужно заскрипевший ящик, в котором замер бледный, до смерти перепуганный ребенок. На практически белом – виной тому было освещение или испуг, а может, и то и другое, – словно отлитом из фарфора личике, остались одни глаза. Огромные и испуганные, как у застигнутого врасплох зверька.

– Не бойся, я полицейский. – Говорить. Главное, говорить как можно больше, о чем угодно, только бы отвлечь, любым способом постараться переключить внимание. – Скоро будешь с папой и мамой. Тебя ведь зовут Кейт?

– Я описалась, – одними губами, не моргая, прошептала девочка.

– Мы никому не скажем, – постаравшись вложить в слова всю нежность, на которую только был способен, доверительно пообещал Муни и протянул руку. – Давай помогу.

Испуганно взглянув на кровь, но все-таки опираясь на его руку, пленница выбралась из ямы и снова сжалась, увидев раскиданные тела шерифа и Ришара.

– Они… они умерли?

– Да, – бесцветно ответил Муни, внутренне удивившись, с каким равнодушием это сказал. – Тебе больше никто не причинит зла.

– У вас кровь, – дрожащим голосом, робко заметила девочка.

Тоненькая, с большими доверчивыми глазами и длинными спутанными волосами, в рваном домашнем платьице, сквозь которое виднелось поцарапанное острое плечико. Маленький нежный цветок, у которого после произошедшего очень быстро вырастут беспощадно жалящие шипы. Но то, что нас не убивает, делает сильнее. Наверное, так. Только так можно побороть ужас воспоминаний, который не пройдет никогда.

– Срастется, – вытирая платком подбородок, шмыгнул носом Муни, прекрасно осознавая, что делать так, судя по всему, ему теперь придется до конца жизни. Отняв от лица руки, он посмотрел на свои дрожащие пальцы. В ночном сумраке кровь казалась иссиня черной. Порывшись непослушными пальцами, Муни достал из кармана мятую пачку «Лаки страйк», грузно опустившись прямо на набросанную кучу дерна. Выковырял из мятой фольги последнюю сигарету.

Помедлив, девчушка присела рядом.

Сняв куртку, Френк накинул ее на дрожащие плечи девочки и, почиркав зажигалкой, устало выпустил из ноздрей густой сизый дым. Колючий табак лизнул глотку, словно прикосновение наждака. Впервые в жизни он ощущал внутри полное опустошение. Ни мыслей, ни усталости, ни чувств. Ничего. Что-то изменилось. Но он пока не мог взять в толк, что именно. Будто он неожиданно посмотрел на себя со стороны и увидел совершенно незнакомого человека. Одинокого и усталого.

Да пошло оно все к такой-то матери. Он просто устал. Чертовски устал за эти несколько маленьких, наполненных нервами и прочей чертовщиной дней. В бездействии неожиданно оказалась некая прелесть.

Ему просто хотелось сидеть вот так черт знает где и смотреть, как медленно закручивается, растворяясь в стоячем лесном воздухе, пряный табачный дым из тихо тлеющей сигареты.

Плечом он ощутил, как кутающаяся в куртку, которая была для нее слишком большой, девочка робко прижалась к нему и тихо всхлипнула. Поддавшись неожиданному порыву, он захотел ее обнять, чтобы успокоить. Но постеснялся. Вспомнил про троицу пострелов, оставленных в машине Тандиса, которым был обязан жизнью, и посмотрел на неподвижное тело Могильщика, распростертое в стороне. Можно сказать, что они квиты. Теперь уже можно. Подумав о детях, он неожиданно вспомнил о Монике и о том, что, поругавшись с ней, так и не успел помириться. Моника, его Мо. Да все у них будет хорошо, черт возьми. Уж он-то как следует постарается.

Теперь все будет хорошо. Френк последил за тлеющей алой точкой на конце сигареты и перевел взгляд на небо, с которого за ним безмолвно наблюдали мириады таких же мягко переливающихся угольков. Далеких и равнодушных.

Гроза так и не разразилась. В ночной тиши где-то мелодично проснулся сверчок.

Отпуск закончился.

Эпилог

Я знаю, этой девушке нужно, чтобы ееприютили.Она не верит в то, что кто-то может ейпомочь.Она причиняет себе столько вреда,Но ты не хочешь вмешиваться…Ты говоришь ей, что она справится,И ты не можешь изменить ее ощущения,Но ты мог бы обнять ее.Я знаю, что ты хочешь жить сам.Но простишь ли ты себе,Если оставишь ее в том состоянии,В каком встретил?

В офисе шерифа их уже ждали. Десяток человек в строгих костюмах шныряли взад и вперед, таская коробки с документами. Несколько человек разговаривали по телефону, отдавая короткие приказы и параллельно записывающие что-то на форменных бланках. Ничего не понимающий Муни остановил первый попавшийся костюм с коробкой и спросил как можно громче, стараясь перекричать царивший вокруг гомон.

– Приятель, что здесь происходит?

Костюм уставился на него с ответным непониманием. Но стоило ему увидеть дрожащую девочку, выглядывающую из-за спины полицейского, как глаза его округлились и он бросил свою ношу прямо на пол.

– Шеф, они прибыли! – и уже гораздо тише, обращаясь к Кейт: – Пойдем, милая, тебя уже ждут.