Крутые парни - Евгений Сухов

– А кто есть из положенцев? Где Золотой, где Хруст? – вопросительно посмотрел Варяг на хозяина дома.

Неловкой улыбкой Горелый выдал свое замешательство. Варяг, оказывается, знал значительно больше, чем ему показалось с самого начала. Кроме трех законных, за обеспечение и безопасность сходняка отвечали еще двое положенцев, которые имели статус воров в законе и право голоса. Щекотливость ситуации заключалась в том, что именно Горелый был одним из тех, кто рекомендовал Золотого и Хруста в положенцы. И, значит, целиком отвечал за все их действия.

– Действительно, были к организации схода причастны и положенцы. Ты верно сказал, это Золотой и Хруст.

– Мне показалось, Горелый, ты чего-то недоговариваешь.

– Да, Варяг! Дело в том, что я один из тех, кто давал им рекомендацию на положение.

– Так, Горелый, вот теперь ты, пожалуй, сказал все. Позови Золотого и Хруста.

Вошедшие напомнили Варягу молодцев из сказки – оба розовощекие, словно только что вышли из парной, рослые – плечи едва не подпирали потолок – и такие же беззаботные, как в сказке про Иванушку.

– Вы знаете о том, что вор в законе и положенец – люди особенные?

– Вопросов нет, Варяг.

– За малейший промах на вверенной территории они обязаны отвечать собственной головой!

Жесткий тон смотрящего мгновенно лишил парней спокойствия, куда подевалась вся их беспечность, беззаботность, на их выпуклых лбах крупными каплями проступила испарина.

– Варяг, мы провинились, но позволь нам исправить ошибку, – торопливо произнес Золотой.

Золотым он был прозван потому, что его рот был полон драгоценного металла. Будучи по молодости лет любителем кулачных боев, Золотой довольно рано расстался со своими зубами, о чем никогда не жалел, заменив их на золотые вставные, казавшиеся ему намного привлекательней.

– И как же вы намереваетесь исправить ошибку? – усмехнулся Варяг. – Вы что, собираетесь повернуть историю вспять и перенести нас всех на неделю назад?

– Ты меня не понял, Варяг, я просто хотел сказать, что вся эта история…

– Послушай меня, история не знает сослагательных наклонений. Ваша история состоялась, мужики, – печально посочувствовал Варяг. – Я ничем вам не могу помочь. Карты на руках, и осталось довести игру до конца. Правила вам тоже хорошо известны, и если я поступлю иначе, чем того требуют понятия, меня просто отправят в мизер. А я люблю играть по-крупному.

– Что же ты нам посоветуешь, Варяг? – спросил Золотой.

– Ты задаешь наивные вопросы. Я вижу, что тебя рановато выдвинули в положенцы. За твои ошибки еще ответят и те, кто рекомендовал тебя.

– Варяг, пойми нас…

– Это вы меня не хотите понять. Я приехал сюда не для того, чтобы давать советы и поучать, а затем, чтобы наказать.

Варяг поднялся и сделал шаг к молодцам. Он сам был похож на витязя, не уступая им ни в силе, ни в стати. Законный и положенцы понуро поглядывали на смотрящего. Сейчас он для них был высший судья, и приговор смотрящего России мог стать страшнее расстрельной статьи прокурора. При существующем положении каждый из них, возвращаясь на зону, приходил туда, как в собственный дом, зная, что, кроме обычной моральной поддержки, он получит сытый грев и снисхождение тюремного начальства. Но одного слова смотрящего было достаточно, чтобы развенчать и растоптать ослушавшихся и провинившихся. От его приговора не сумеют спасти ни каменные стены тюрьмы, ни тихий уголок в деревенской глуши. Отправленная малява сразит всякого отступника в любой точке России подобно острой стреле, пущенной в цель метким лучником.

Единственное, что оставалось провинившимся, так это напялить на себя маску раскаяния и с глазами, полными тоски, выслушивать претензии хозяина.

Варяг долго разглядывал каждого из них. Наверное, так внимательный судья смотрит в лицо подсудимого, чтобы потом вынести карательный вердикт.

– Ну, что будем делать, Горелый? – наконец поинтересовался Варяг.

От такого вопроса у Горелого перехватило дыхание. Куда девалась вся его уверенность. Умело спрятав почти животный страх, он отвечал:

– Варяг, здесь ты власть. Тебе решать.

– А знаешь, мне бы хотелось посмотреть на тебя поближе.

Горелый догадался, что Варяг решил сломать его. Он знал, что сам Варяг теперь не сделает и шагу, а будет ждать, когда наконец Горелый поднимется со своего места и приблизится к нему на несколько шагов. Воспротивиться воле смотрящего значило бросить вызов не только ему лично, но и всему сходняку, который наделил его чрезвычайным мандатом.

Несколько секунд Горелый колебался, а потом, опершись ладонями о широкий подлокотник кресла, медленно поднялся, сделал несколько неуверенных шагов и остановился рядом с Варягом.

– Видно, ты близорук, Варяг. Смотри! Вот он я!

Все пятеро, кто был в комнате, с замиранием сердца поглядывали на Варяга.

– Горелый, ты вор со стажем. И должен знать, как сходняк расправляется с ротозеями. Знаешь?

Горелый почувствовал, что ему перехватило горло – так бывает, когда глотаешь сухую пищу. Ему стоило большого труда справиться с жутким волнением.

– Знаю, – наконец выдавил он.

Глава 55

Во все времена наказание оставалось неизменным – смерть. Очень редко – пощечина. Последнее считалось позором, и законники всегда предпочитали небытие принародному бесчестью.

Варяг прибыл в Екатеринбург как смотрящий по России и не только для того, чтобы судить, но и карать. Воры в покорном ожидании смотрели на него, надеясь разглядеть в его глазах собственную судьбу.

– Я сохраню вам жизнь, – спокойно сказал Варяг. – Лет десять назад я, пожалуй, поступил бы иначе. Кто знает, может, старею. Но с сегодняшнего дня вы уже не воры в законе и не положенцы. – Шагнув к Горелому, он властно потребовал: – Наклони голову!

Когда Горелый склонил голову, Варяг с размаху отвесил ему пощечину.

Следующим был Золотой.

– Последние зубы не выбей, Варяг. Рука у тебя тяжелая.

– Постараюсь сохранить не только зубы, но и твое золотишко, – с отвращением процедил Владислав, а потом залепил тому звонкую оплеуху.

Та же участь постигла и Хруста с Королем. Они безропотно приняли суровое наказание.

Настала очередь Лысого. В память о тюремном прошлом он предпочитал коротко стриженные волосы – так шрамы проступали особенно заметно. Лысый считался одним из виднейших воров Урала и, несмотря на молодость, успел зарекомендовать себя опытнейшим организатором, способным устраивать сходняки даже в пересыльных тюрьмах.

Короновавшись на зоне, Лысый стал крестовым вором и посматривал на скороспелок, получивших воровской титул за деньги, так же пренебрежительно, как боевой офицер на интендантов. За заслуги перед воровским миром вместе с титулом вора в законе Лысый получил от блатных толстую золотую цепь, с которой никогда не расставался. Позже он повесил на нее огромное распятие, украшенное бриллиантами. Цепь стала символом его триумфа. Не без основания его прочили на смотрящего по региону.

Среди блатных ходили упорные слухи, будто Варяг прибыл не только для того, чтобы наказать ответственных за провал сходняка, но и присмотреть претендента на новое назначение. Даже горечь развенчания не смогла истребить у воров любопытства. Они ревниво наблюдали за тем, какими глазами Варяг смотрит на Лысого – каждый знал, что слова смотрящего могут не только уничтожить, но и вознести.

Через мгновение Лысого ожидало либо забвение, либо триумф. Но Варяг спросил:

– Ты понял, какую ошибку совершил?

– Да, – безрадостно отвечал Лысый. – И все же, Варяг, прошу простить меня.

– Почему же?

– Воровскому миру я принесу гораздо больше пользы, если останусь вором в законе.

– Посмотри на людей, Лысый. Никто из них не просил о снисхождении, понимая, что провинились и должны быть наказаны. Им еще повезло – они остались в живых. Почему, наказав их, я должен простить тебя? Откуда такая самонадеянность? И потом, если прощу тебя, что я отвечу воровскому сходу, который дал мне полномочия? Несмотря на свое положение, я просто винтик в огромной машине под названием воровской мир, и коли не совпаду с резьбой гайки, непременно найдутся руки, которые выкинут меня за ненадобностью. Ты тоже знаешь правила и должен понять меня. Если виновные не будут наказаны сегодня, то завтра отыщутся охотники, желающие переступить черту. А это недопустимо! Воровской мир – наш храм, где мы как бы молимся, и, как всякий молельный дом, мы обязаны содержать его в чистоте. Я всего лишь скромный служитель культа, призванный поддерживать в нашем священном доме порядок.

– Я понял, Варяг. Позволь лишь сохранить золотую цепь. Это подарок моих подельников.

Варяг хлестко ударил Лысого по щеке – на гладкой, выбритой коже отпечаталась вся пятерня.

– Это мой ответ, Лысый. Отныне ты на зоне мужик. А такой масти червовое золото носить не полагается. Цепь оставь себе – когда состаришься и у тебя выпадут коренные зубы, набьешь рот золотом. И моли бога, что так легко отделался. А теперь все подите прочь… И чтобы я вас больше не видел!