Роман-воспоминание - Анатолий Рыбаков

Вернемся ко времени моего сотрудничества с журналом «Юность».

В 1956 году его возглавлял Валентин Катаев – мэтр советской литературы. Родом из Одессы, говорил с одесским акцентом, один дед – священник, другой – царский генерал. Тем не менее при советской власти Катаев был вполне благополучен. Автор популярных пьес, официального романа «Время, вперед!» о строительстве Магнитки в начале тридцатых годов, широко известной повести «Белеет парус одинокий». За повесть «Сын полка» получил Сталинскую премию.

Под конец жизни Сталин изменил к нему отношение, что, впрочем, не отразилось на положении Катаева, но после смерти Сталина создало ему репутацию «пострадавшего за правду». В чем была истинная причина высочайшего недовольства – не знаю. Мне известны два факта катаевской биографии, связанных со Сталиным.

По сценарию Александра Авдеенко поставили кинофильм «Закон жизни». Действие его происходит в Донбассе. Сталину фильм не понравился. Мгновенно началась проработка автора. Как рассказывал мне сам Александр Остапович, происходило это в Центральном комитете партии.

За столом президиума сидели Маленков, Андреев, Жданов. Сбоку у стены – Авдеенко и постановщики фильма Столпер и Иванов. Присутствовали члены руководства Союза писателей СССР, выступали с осуждением Авдеенко, наступила очередь Катаева. Он поднялся на трибуну:

– Товарищи! Если эту кинематографическую поделку ее авторы пытаются нам представить произведением искусства, то я не нахожу слов, чтобы…

И вдруг откуда-то сбоку появляется товарищ Сталин.

Катаев умолк. Все замерли.

Сталин молча прошелся по просцениуму, потом заговорил о значении Донбасса в жизни страны.

Говорил полчаса, как всегда не спеша и очень-очень тихо, никто не смел шелохнуться. Закончив, Сталин молча прошелся туда-обратно и удалился.

– Товарищи! – снова начал Катаев. – Если эту кинематографическую поделку ее авторы пытаются нам представить как произведение искусства, то я не нахожу слов, чтобы…

И вдруг опять выходит товарищ Сталин.

Катаев умолкает. Все замирают.

Сталин заговорил о роли рабочего класса вообще и его передового отряда – шахтеров в частности в развитии советской индустрии на данном этапе.

Говорил опять полчаса, так же не спеша и тихо. Катаев возвышался на трибуне, все сидели не шевелясь. Сталин кончил говорить и ушел.

Переминаясь с ноги на ногу, Катаев снова начал:

– Товарищи! Если эту кинематографическую поделку ее авторы пытаются нам представить как произведение искусства, то я не нахожу слов, чтобы…

И в третий раз выходит товарищ Сталин. Катаев умолкает. Все замирают.

Сталин заговорил о воспитании советской молодежи и о роли в этом советского кино в частности.

По-прежнему говорил, не спеша, тихо, едва слышно. Закончив, направился к двери, обронив Катаеву:

– Извините. Можете продолжать.

Простояв полтора часа на трибуне, Катаев едва держался на ногах, сумел только воскликнуть:

– Товарищ Сталин! Мне незачем продолжать. Вы за меня все сказали!

Сталин остановился, метнул на Катаева желтый тигриный взгляд, постоял секунду и скрылся.

Жданов объявил обсуждение законченным, решение ЦК будет сообщено дополнительно.

– Всем ехать в Союз! – приказал Фадеев.

В Союзе заперлись в кабинете, и Фадеев дал трепку Катаеву.

– Ты где сейчас был? На Дерибасовской, на Молдаванке? С кем ты разговаривал? Перед кем ты стоял? Ты стоял перед товарищем Сталиным! И ему, товарищу Сталину, ты посмел такое выговорить: «Товарищ Сталин, вы за меня все сказали!» А?! Великий Сталин, вождь народов, говорит за тебя. А кто ты такой?! «Товарищ Сталин, после вас говорить уже нечего, вы все сказали!» Вот как ты должен был ответить! В каком виде ты представил руководство Союза писателей?!

Эта ли история послужила причиной охлаждения Сталина к Катаеву? Допускаю.

После войны Катаев опубликовал роман «За власть Советов» – об Отечественной войне. Действующие лица – персонажи из повести «Белеет парус одинокий». Тогда они были детьми, а тут пожилые люди, озорник Гаврик теперь секретарь райкома партии, руководитель партизанского подполья. В пору публикации романа «борьба с космополитизмом» набирала обороты, на гребне кампании вознеслись посредственные писатели, один из них – Бубеннов, юдофоб, алкоголик, его роман «Белая береза» объявили крупнейшим произведением о войне. О Бубеннове говорили так: «Белая береза, белая головка, белая горячка, черная сотня». Группа эта охаивала Эренбурга, Гроссмана, В. Некрасова, вообще всех «не наших», к ним причислили и Катаева – интеллигентный, умеет писать, одесский акцент – личность сомнительная. Написали разгромную статью о романе «За власть Советов», Бубеннов ее подписал и направил в газету «Правда». Там заколебались – все же Катаев, лауреат – тянули. Тогда Бубеннов послал статью Сталину, известно – «пьяному море по колено». Сталин, конечно, ее не прочитает, но в секретариат к нему статья попадет, оттуда запросят «Правду», глядишь, это и подтолкнет.

Сталин прочитал статью и позвонил Бубеннову ночью. Счастье Бубеннова – болел гриппом и был трезв.

– Я прочитал вашу статью, – сказал Сталин, – мне кажется, статья правильная, дельная статья. Впечатляет место, где вы пишете о так называемом Гаврике. Правильно пишете. Гаврик по-русски – это мелкий жулик, мелкий мошенник. Встает вопрос – случайно ли такое имя, Гаврик, товарищ Катаев дал партийному руководителю? Не может быть такой случайности. Мне говорили, что Катаев – мастер литературы, может ли мастер литературы не знать, что такое означает на русском языке слово «гаврик»? Не может не знать. Я думаю, товарищ Бубеннов, что нам удастся уговорить работников «Правды» напечатать вашу статью. А вы, товарищ Бубеннов, звоните мне, когда у вас появится такая необходимость.

И положил трубку. Утром Бубеннов открыл «Правду» и увидел свою статью. Стал с этого дня влиятельнейшей фигурой в литературе – получил право свободно звонить по телефону самому Сталину. Перед Бубенновым заискивали. На моих глазах известнейший поэт, лауреат, подобострастно подавал в гардеробе шубу пьяному Бубеннову. Как-то в ресторане ЦДЛ в кругу приближенных сидел Бубеннов, рядом стоял писатель Анатолий Ференс. Бубеннов отгонял его от стола: «Никаких жидов!» Собутыльники уверяли Бубеннова, что Ференс вовсе не Ференс, а Ференчук, украинец, как Корнейчук. Но Бубеннов и слышать не хотел: «Никаких Ференсов, никаких жидов!» При мне в коридоре Союза Фадеев сказал Симонову: «Бубеннов лося отстрелил по лицензии. Еду к нему на пир. Подонок, а куда денешься?!»

Сталину почту докладывали выборочно: письма тех или о тех, кем Сталин интересовался. К числу этих лиц, видимо, принадлежал и Катаев, возможно, с того злосчастного обсуждения Авдеенко, потому и передали бубенновскую статью.