Грядущая буря - Дэвид Вебер

— И если Филарета не имеет никаких «тайных приказов», или если он просто слишком глуп, чтобы сдаться прежде, чем многие его корабли будут вынесены из космоса? — судя по тону Тейсмана, он не спорил с Лэнгтри или анализом Белой Гавани. Он просто был военным человеком, который хотел быть уверен, что гражданские лица за этим столом вполне понимали, о чем идет речь.

— Если все устроить правильно, Том, — сказала Хонор, впервые вступая в обсуждение, — мы можем создать тактическую обстановку, в которой ему придется признать безнадежность своего положения. На самом деле, мыс тобой уже сделали это, не так ли? — Была ее очередь холодно улыбаться. — Единственное изменение, которое мы должны будем сделать, это подождать еще немного, пока он на самом деле не пересечет гиперграницу, прежде чем нажать на спусковой крючок. Если он не пожелает сдаваться в таких условиях, то он другой Крэндалл, и он не пожелает сдаваться ни при каких условиях. И если это так, то он бы, вероятно, будет ломиться вперед как бык, пока мы остановим его силой, несмотря ни на что. Что означает…

— Что означает, что мы должны будем открыть огонь по нему в любом случае, — Причарт закончила мысль Хонор за нее.

— Совершенно верно, госпожа президент. — вздохнула Хонор. — Как и ее величество, я не хочу никого убивать, мы не должны убивать. Но если Филарета решит бороться в любом случае, тогда я хочу шансы, так сильно складывающиеся в нашу пользу, насколько это возможно. И я хочу избить его так сильно, чтобы даже до Солли дошло сообщение, что идти против нас очень и очень плохая идея. Что это не просто еще один их «обычный бизнес» манипуляции или какой-то вид спортивных мероприятий, правила которых они могут переиграть так, как им нравится или отойти от которых в любое время по своему усмотрению. Что это война — их война — и что войны имеют последствия. Не мы начали ее, они, когда Бинг уничтожил эсминцы Чаттерджи. И мы не посылали флот для нападения на Солнечную систему, они послали его напасть на нас. Если на то пошло, то, что многие из их людей были убиты в Шпинделе, было виной Крэндалл, не нашей, и она, очевидно, намеревалась убить любого из наших людей, кто попадется ей на пути.

Глаза Хонор были жесткими, и даже тогда, когда она говорила, она интересовалась, насколько мрачная, холодная решимость, которую она чувствовала внутри, была направлена на Солнечную Лигу и насколько она была направлена на любую удобную мишень. Были ли ее гнев, ее мстительность, продуктом Новой Тосканы и Шпинделя? Или они были результатом Удара Явата, направленными на Соларианскую Лигу, потому что она не могла добраться до тех, кто на самом деле убил так много людей, которых она любила?

И имело ли значение, что это было?

— Они принесли войну нам без необходимости, продолжала она холодно. — Принесли ее нам, когда мы предупридили их, что ими управляет Меза. Когда мы специально предупредили их, что они отправляют своих супердредноуты в эффективную смертельную ловушку! Есть предел тому, что мы обязаны им, как далеко назад мы обязаны сгибаться, чтобы не убить людей, которые придут с целью вторжения и завоевания нашей звездной системы и нашего дома. Я поддерживаю Хэмиша в этом. Не позволяйте им. Не позволяйте им «великодушный» шаг назад. Нанесите им поражение способом, который заставляет их признать глупость отправки Филареты сюда, а затем посмотрите, насколько хорошо Колокольцев и его мандарины справятся с последствиями!

Глава 20

Massimo Filareta, нахмурившись, расставив ноги и засунув руки глубоко в карманы кителя — это была одна из его любимых «поз для размышлений» — пристально рассматривал лежащую перед ним подробную схему звездной системы. Хотя та и отображала оба светила двойной системы, которая была его целью, — в настоящий момент его внимание было полностью сосредоточено на главной звезде.

«Джон несомненно прав…» — размышлял он. «Они обязаны быть готовы к любой атаке на Сфинкс или Мантикору. Особенно, после февральского фиаско. Это — к вопросу о том, где они должны сконцентрировать основной состав своего флота. Да и большая часть их запаса ракет системной обороны должна быть развернута так, чтобы прикрыть ими и Мантикору-А. Они категорически не могут позволить себе потерять ни одну из трёх планет своей домашней системы, но и в этом раскладе ценность Грифона значительно ниже, чем любой из двух оставшихся. И они должны понимать, что если они сделают щит слишком тонким…»

Он поморщился. У варианта с нападением на Грифон — самый слабый пункт манти — было одно несомненное достоинство. Это позволяло ему «попробовать воду» прежде чем бросаться в неё с головой. Едва ли это соответствует представлению о поведении военных, но, с другой стороны, профессиональные флотские офицеры были обязаны избегать, когда есть возможность, необратимых решений. «Отчаянная отвага» обычно ассоциировалась с ситуацией, когда кто-то спасал свою задницу от своих же собственных ошибок. И, учитывая, он был вынужден в конце концов это признать, существующий технологический дисбаланс противников, захват цели, которую манти будут вынуждены отбивать обратно, атакуя его флот уже на его условиях, имел много преимуществ и с точки зрения холодной военной логики. Особенно, если противник по настоящему зависел от развёрнутых подвесок ракет системной обороны, а они уже доказали свою эффективность, чтобы противостоять превосходящим силам Лиги.

К сожалению, его приказы состояли в захвате столичной планеты Звёздной Империи, а это означало атаку Мантикоры-А.

«Чёртовы приказы… И здесь не те, кто их отдал, а ты. Не притворяйся, что ты не мог бы… изменить их в мгновенье ока, если бы действительно считал, что это имеет значение».

Он мысленно фыркнул, снова и снова задаваясь вопросом — «Что если одной из причин, по которым он был выбран для данной миссии его официальными командирами — не Manpower, как на самом деле — была именно та, что его командиры понимали, что он будет рассматривать их приказы скорее как предложения?». Он надеялся, что это именно так, потому что уже принял решение.

«Я уверен, что у Manpower наверняка есть свои резоны для назначения именно меня на это место, но будь я проклят, если я стану для них второй Crandall! Если идея Раджани так хороша, как выглядит, и действительно сработает — все отлично. Если же нет… тогда, как это не печально для Manpower, но мы свалим отсюда!»

Он очень не хотел размышлять о последствиях недовольства своими действиями его «спонсоров», но размышлять о возможной смерти нескольких миллионов соллариан — включая некого Massimo Filareta — он хотел ещё меньше.

— Ну чтож, — произнёс он наконец, отворачиваясь от голопроектора, — прежде, чем мы отправимся на отдых, у кого-нибудь в последнею минуту не возникло какого-либо озарения или, может быть, кто увидел проблемы, которые нуждаются в дополнительном обсуждении? — С лёгкой улыбкой он вынул одну руку из кармана кителя и взмахнул в сторону дисплея, на котором бежали цифры обратного отсчёта времени до запланированного альфа-перехода Одиннадцатого Флота назад в нормальное пространство. — У нас всё ещё есть десять часов для модификации плана!

Ответом на его слова были, как он и рассчитывал, улыбки и приглушенный смех. Правда в смехе была нотка нервозности — но это было неизбежно. Что гораздо важнее, в нём ощущалось ещё и… если и не уверенность, но что-то близко к ней. Или, по крайней мере, намного ближе к ней, чем к страху. Симуляции с использованием новых ракет, проведённые ими во время долгого путешествия, имели самое непосредственное отношение к этому. У него все еще оставались недоумённые вопросы о том, откуда — и почему — эти ракеты появились, но он должен был признать их положительное влияние на эффективность вооружения Одиннадцатого Флота. Он был максимально осторожен в оценке их потенциала, но, по его подсчётам, одни только подвески утроили мощность бортового залпа его боевой стены. И, если он был готов мириться с длительной баллистической фазой между активациями двигателей, у новых ракет было достаточно ресурса, даже в версии для бортовых пусковых, чтобы дать ему дальность действительного огня далеко за границами того, на что он когда-нибудь мог рассчитывать. Это, несомненно, несколько выровняет технологический дисбаланс.

— А если серьёзно, — продолжил он, позволяя улыбке стечь с его лица, — инициатива наша. Если у кого-нибудь в последний момент возникла дельная мысль, то мы все еще можем скорректировать операцию, приняв её во внимание.

Он всматривался в сотрудников своего штаба и их помощников. На сей раз выражения их лиц были серьёзными и они твёрдо встречали его глаза. Тогда он перевёл взгляд на лица старших командующих подразделениями своей оперативной группы, глядящих на него со стены дисплеев комов. Один или двое из них выглядели несколько более нервозными, но также твёрдо возвратили его пристальный взгляд, и он кивнул.