Мертвые незнакомцы - Итан Блэк

– Он убил их. – Теперь Воорт абсолютно в этом уверен.

– Что ж, арестовать их он не мог. Мы отобрали у него такое право.

– Мичум не стал бы в этом участвовать, – говорит Воорт. – Что бы ни сказал Шеска, Мичум не согласился бы убивать людей. Найти их – да. Но не убивать.

– Вероятно, Мичум не знал, чем занимается Шеска. Послушайте, Джон – мой друг. Знаете, каково мне даже предполагать такое? Но знать, что в Нью-Йорке сегодня произошел взрыв, а ты мог его предотвратить… Не хотел бы иметь это дело на своей совести.

– Мичум подозревал, – шепчет Воорт. И на этот раз все встает на свои места.

– Возможно, он собирался рассказать, – говорит Рурк.

Воорт кивает, вспоминая слова Мичума в «Белой лошади»: «Не хочу, чтобы из-за меня у людей были неприятности. Хочу сначала удостовериться».

– Мне было велено сказать вам, – Рурк снова берет себя в руки, – что мы окажем вам любую помощь. Наши архивы для вас открыты. Можете увидеть протоколы совещаний. Вы должны сохранить все в тайне, но если это поможет остановить теракт, вы получите все, что хотите. Если у Шески есть досье на Грина, исходный доклад должен был быть составлен в другом бюро. Все соответствующие бюро сейчас разбирают свои архивы в поисках упоминаний о нем. Если мы что-то найдем, вы об этом узнаете.

– Но вы не считаете, что от этого будет какой-то толк.

– Если Шеска виновен, исходные доклады будут дополнены новыми исследованиями. Составленные им досье будут гораздо более подробными и абсолютно незаконными. Шеска читал Сунь Цзы, а Сунь Цзы сказал: «В соответствии с расположением врага мы устанавливаем для войска цели, что принесут победу, но войско не в состоянии их постичь».

– Где сейчас Шеска? – спрашивает Воорт, понимая, что дело идет к завершению, к кульминации.

У Рурка несчастный вид.

– Вы не знаете? Я думал, ваши люди вам рассказали. Шеска исчез.

Глава 19

Охваченный отчаянием, Джон Шеска сидит один в темной квартире. До приезда Воорта в Виргинию еще восемь часов. Тепловентилятор включен на максимум. Обнаженный Шеска медленно цедит виски со льдом и смотрит через развевающиеся занавески на огни Манхэттена за Ист-Ривер – сверкающие шары, которые могут погаснуть, если Фрэнк Грин своего добьется.

«Я подвел тебя, Лупе».

Пот собирается на могучих плечах и стекает по спине, несмотря на вентилятор. Шеска думает о том, что сегодня Воорт его выследил. Полиция едва не арестовала его. Ворвись родичи детектива на пять минут позже, Воорт лежал бы на полу.

«Уничтожь улики, пока за тобой не пришли».

Вместо этого Шеска наливает еще виски, наблюдая за детективами Воорта в неприметном «форде», стоящем под дубом в конусе туманного света. Их присутствие – намеренное оскорбление. Воорт будет давить всесильнее. В ту последнюю долю секунды перед появлением его родственников, когда Шеска готовился убить, во взгляде Воорта вспыхнуло знание того, что сейчас должно произойти.

«Сожги дискеты. Немедленно».

Безопасность, говорит себе Шеска, такое странное слово. Но как же все просто: протянуть руку и поломать пластмассовые дискеты на кусочки. Или включить духовку, сунуть в нее три черных дискеты и смотреть, как они плавятся, идут пузырями, растекаются лужицей. Других доказательств их существования нет.

«Но безопасность никогда не была целью».

По крайней мере он успел предупредить фотографа и референта. К утру оба будут за границей – «по делам службы». Они приведут в действие заранее продуманные планы спасения – планы, о которых Шеска намеренно ничего не знает. И они не вернутся, если не получат от него шифрованный приказ.

«Теперь есть только я, Фрэнк Грин, коп и дискеты».

И дело с копом стало личным.

Шеска ощущает, как тикают великие часы неизбежности. Все нити скручиваются в одну. Фрэнк Грин завершает последние приготовления. Воорт звонит по телефону, приказывая открыть досье, испрашивая ордера на обыск, преследуя Шеску с неумолимой яростью собаки, набрасывающейся на человека, убившего хозяина.

Звонит телефон.

Шеска даже не смотрит в ту сторону. В такой час это может значить только одно: кто-то ошибся номером. Его люди сюда больше не позвонят. Взгляд не отрывается от дискет, тяжелых, словно сделанных из железа, а не из пластмассы.

На верхней – наклейка «Фрэнк Грин». Непревзойденный успех в сборе информации. Здесь все места работы, привычки в сексе и отдыхе, имена и фотографии знакомых, цифровые образцы их голосов, копии писем, которые Грин посылал президенту, ФБР и Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию, писем с напыщенными и злобными тирадами насчет полиции Нью-Йорка – писем, которые и привлекли к нему внимание участников проекта.

Со щелчком включается автоответчик телефона, но звонивший вешает трубку.

Вторая дискета содержит информацию о других угрозах, обнаруженных Мичумом. Некий фермер из Северной Дакоты, используя распространяемые в Интернете планы, собирает в амбаре кустарное ядерное устройство. Декан колледжа в Южной Каролине, неправильно понимающий содействие международному сотрудничеству, принимает к себе суданских террористов – в заявлениях на выплату стипендий он называет их студентами. Чиновник из министерства торговли, родители которого живут в Шанхае, разрешает легальную отправку в Пекин деталей оружия, просто ставя на них печать «Невоенное. Одобрено».

Они уже были бы мертвы, если бы не Воорт.

Проклятый телефон снова звонит!

Шеска берет трубку, чтобы прекратить шум, и слышит детский голос:

– Эй! Это Роберт Шеска?

Судя по говору, звонит чернокожий уличный мальчишка.

Кодовое имя вырывает Шеску из транса. «Роберт» может означать только, что Воорт в охоте за головой Шески ухитрился добраться до Вашингтона. И что кто-то в высших сферах Вашингтона добрался до Рурка.

– Меня зовут Джон Шеска, – поправляет он сонным голосом, словно его разбудили. – Здесь нет никакого Роберта.

– Не засирай мне мозги, Роберт. Я узнал твой голос.

– Уже поздно и…

– «Нью-Йорк джетс» продули, и ты должен мне тридцатку. Все заберу в магазине.

Мальчишка вешает трубку телефона-автомата. Шеска уже двигается.

«Джетс» означает «неприятности».

«Тридцатка» означает «У тебя тридцать минут на то, чтобы убраться из дома».

«Магазин» – место назначения, оазис безопасности, куда ему советуют бежать.

И Шеска сворачивает в колею побега, которую он подготовил, когда переехал сюда, и ежемесячно проверяет, так что все остается свежим. Он всегда знал, что враги могут на него напасть. Но до сих пор не допускал, что врагами могут стать свои же.

«Как там говорил „Китаец“ Гордон? В конце концов тебя дрючат свои же».

Ему нужно всего несколько минут, чтобы переодеться в темную одежду и достать из тайника в шкафу в спальне заранее собранную дорожную сумку. В ней лежат автоматический «Глок» с глушителем, ключи от машины, восемнадцать тысяч долларов наличными, фальшивый паспорт, водительская лицензия, карточка социального страхования и кредитные карты. Еще есть полдюжины бриллиантов, восемьдесят тысяч долларов в дорожных чеках, два парика, косметический набор, эластичная локтевая шина и авиабилеты с открытой датой – в Монтевидео и Кито.

Шеска кладет дискеты в сумку.

У него приготовлены еще два таких «спасательных набора» на Манхэттене. Но, поскольку предупреждение получено дома, он использует ближайший тайник.

Шесть минут спустя. Из окна Шеска видит на тихой улице силуэты людей Воорта. На пассажирском сиденье светится огонек сигареты. Из трубы поднимается выхлоп. Копы, которым велено не бросаться в глаза, включили обогрев.

То, что полицейские за час не двинулись с места, что они не держат под прицелом двери, говорит ему, что они не знают о готовящейся атаке. Значит, брать его будут не местные, а федералы. ФБР или министерство обороны. Министерство юстиции. Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию.

Люди Рурка.

Но упущение – не подключенная к делу полиция – дает Шеске дополнительное время. Теперь он должен воспользоваться результатами «ремонта», который делал сам, – доработками, добавившими к стоимости дома возможность бегства.

Дверь квартиры открывается в коридор, покрытый глушащим шаги покрытием, так что никто внизу не услышит, как он выходит. Шеска спускается в подвал и отключает систему сигнализации, которую сам же установил. Смазанный маслом замок на окне бойлерной легко открывается. Ледяной ветер набрасывается на Шеску когда тот выбирается на полоску земли шириной два фута возле дома, прячущуюся за стеной высаженной им зеленой изгороди. Он крадется к концу участка, где начинается дощатый забор соседа – высокий, внушительный, за которым с улицы ничего не видно.

Шеска помогал его устанавливать.