Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир

Дапертутто и правда был ученым. Он много лет занимался кукольной машинерией и искал способ заставить свои игрушки не просто притворяться живыми, а жить по-настоящему. Он много чего перепробовал, но затея все больше казалась обреченной. С какой-то стороны я понимал его как никто другой.

В поисках он объездил весь известный мир, общался с подлинными гениями, вызнавал их секреты и однажды понял, что подходит к своему затруднению с неверного конца. Куклам кое-чего не хватало, в то время как у людей это «кое-что» имелось в наличии. Душа. Все дело было в ней. Оставалось понять, как украсть эту душу или хотя бы часть ее, чтобы затем пересадить ее кукле.

Я слушал его рассказ, борясь с недоверием. «Что за чушь? — не отпускала меня мысль. — Все это какая-то ненаучная чепуха. Душа? Души не существует, есть лишь личность!» Но то, что я видел накануне в фургончике, заставляло меня на время отложить сомнения.

Дапертутто выяснил, где именно в человеческом теле обитает душа, у некоего доктора Ферро, о котором — я это особо отметил — он не хотел распространяться. У этого же доктора он подсмотрел и метод извлечения. А затем создал некое устройство, которое позволяет забирать у человека частичку его души. Эта частичка, по его словам, хранит в себе отголосок памяти о жизни человека до момента извлечения.

Впрочем, одной души было мало, и ему по-прежнему требовалось дать жизнь мертвому дереву. С этим было сложнее. Однажды поиски завели его в Ворбург…»

Страничка закончилась.

Читая, Джеймс чувствовал, что его собственная душа была не на месте, но когда всплыло это название «Ворбург»… он поймал себя на том, что не хочет дальше читать. И все же, будто против воли, он взялся за следующую страницу. Что за ужасы будут на ней записаны?

«О, Ворбург… это проклятое место — я сразу же понял, что оно каким-то образом связано с экспериментами Дапертутто, еще там, в фургончике.

Оказалось, что именно черный камень был той самой «искрой жизни», а еще выяснилось, что это никакой не камень, а засушенная частичка ворбургского паразита Вурмскадлинга. Я знал о Вурмскадлингах — путешествуя по известному миру, я несколько раз с ними сталкивался. Эти твари обладают уникальной способностью захватывать не только тела живых существ, но и неодушевленные предметы. Однажды такая тварь захватила мой «Таблеринн», избавить от нее судно было непростой задачей. Именно способность паразита Дапертутто и решил использовать в своих целях.

Я спросил его: «Допустим, у вас были и душа, и паразит, но как вам удалось сделать так, чтобы они могли сосуществовать, и Вурмскадлинг полностью не поглотил отголосок личности?»

«Это очень хороший вопрос, — ответил доктор. — Я тоже им задавался, и разгадка стала последним необходимым мне ключом. Вурмскадлинг самый агрессивный из паразитов. В Ворбурге обитает множество тварей, и если бы у них не было от него защиты, он давно захватил бы их всех. Мне требовалось найти и заполучить эту защиту».

«Вы поймали одну из ворбургских тварей?» — спросил я, уже зная ответ.

Дапертутто подтвердил мои догадки. Он знал, где найти такую тварь, и ради нее даже не пришлось снова отправляться в Ворбург. Кунсткамера «Диковинные необычности и странные чудовинки Горака» — в ней в виде одного из уродцев содержался Клохх: эта тварь из низших, слабейших обитателей Ворбурга — неудивительно, что Горак ее поймал. Ну а Дапертутто удалось похитить ее у него. Из желез Клохха он выцедил то, что ограничивало влияние Вурмскадлинга. Доктор назвал эту эссенцию: «Лилак».

Спустя множество месяцев экспериментов ему удалось подобрать нужное количество «Лилака», чтобы позволять Вурмскадлингу жить, но при этом почти полностью подавить его. Таким образом у него появилось средство оживления для его мертвого дерева.

Я слушал его, едва сдерживая ярость. Столько усилий ради кукол?! Столько исследований и экспериментов ради этих бессмысленных ничтожных игрушек?! Как можно было растрачивать такие знания, подобный потенциал на столь незначительные вещи?!

Но Дапертутто волновали лишь куклы — он был помешан на них. Получив механизм оживления, этот нелепый человек принялся создавать кукол, из которых потом лепил личности и амплуа для своего театра. Он говорил, что процесс перевоспитания и создания новой личности — очень сложный и трудоемкий, он может занять годы, но эту часть его рассказа я не особо внимательно слушал — лепка новых личностей меня не заботила. Как, впрочем, и оживление дерева с помощью Вурмскадлинга. Заражать себя паразитом, хоть и контролируемым, в мои планы не входило. Извлечение души! Вот, о чем я хотел узнать как можно больше. По сути меня интересовали всего два вопроса: что происходит с человеком, у которого похитили частичку души, и что произойдет с любым другим человеком, если ввести ему это «вещество изъятой личности».

На первый вопрос доктор ответил, что обычно последствий никаких нет — по крайней мере, он о них не знал. Второй же вопрос по-настоящему испугал Дапертутто: «Это слишком темные эксперименты даже для меня, — сказал он. — Я их не проводил. Это опасно и рискованно, последствия предугадать невозможно. Но осмелюсь предположить, что изъятая частичка личности может осесть и поселиться в сознании такого несчастного».

Я боялся поверить: кажется, это было то, что я так долго искал…»

С окончанием очередной страницы, Джеймс вдруг поймал себя на том, что почти не дышит, его кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке шевелились. Кошмар! Это был овеществленный кошмар! Куда там «Ужасам-за-пенни»!

Оставалось всего две страницы. Джеймс боялся их читать, но глаза сами уткнулись в зеленые чернильные строки.

«С горечью, Дапертутто признался, что, хоть у него и оставался неплохой запас сушеных паразитов, «Лилак» был на исходе — похищенный Клохх давно отдал все и умер. Того «Лилака», что имелся в наличии у доктора, хватило бы разве что еще на двух кукол. Его слова навели меня на мысль, что нужно делать.

«Я помогу вам раздобыть еще «Лилак», Дапертутто, — сказал я. — Кажется, я знаю того, кто с этим поможет, — и предвосхищая вопросы, добавил: — Но мне потребуется кое-что взамен…»

Кто бы сомневался, что этот человек пойдет на любые условия, но даже он не ожидал, что я от него попрошу.

«Вы хотите воспользоваться моим извлекателем? — спросил он. — Но зачем вам это?»

Я уклончиво ответил, что у меня есть свои цели, тогда Дапертутто поинтересовался, каким образом я планирую предоставить ему «Лилак», ведь для этого понадобится живая ворбургская тварь.

Сказав, что напишу ему, как все будет готово, я отправился обратно в Габен. Уже какое-то время мне было известно, где обитает тот, кто мог дать то, что нужно Дапертутто. Разоблачив тварь, я полагал, что с ее помощью смогу как-нибудь отомстить этому неблагодарному городу, но все никак не мог придумать, как ее использовать. Что ж, кто мог знать, что именно она поможет мне добыть то, что я так давно ищу.

Улица Слив упиралась в цирюльню «Завиток и Локон». Ее владелец, господин Жоббр, раз в неделю заходил в аптеку за средством от Каштановой лихорадки, вот только я знал, что никакая лихорадка его не мучает. Его интересовал побочный эффект от лекарства, а именно — то, что принявший его не слышит боя часов. Боязнь боя часов — весьма характерная черта, и это навело меня на мысли обратить особое внимание на цирюльника. Я отметил и другие, неявные, симптомы, хотя правильнее будет сказать, «особенности» этого господина. Так я узнал его тайну.

Никто из посетителей цирюльни даже в страшном сне не мог предположить, что их бреет и ухаживает за их прическами вовсе не почтенный джентльмен, а паразит, однажды захвативший его тело. Как вскоре выяснилось, о том, что кто-то в нем сидит, не знал и сам господин Жоббр.