Голубой пакет - Георгий Брянцев

Анзират долго не могла успокоиться. Лишь наплакавшись вволю, она пришла в себя.

Правильно ли поступила она, выгнав старика из дому? Безусловно, правильно. Только так поступила бы на ее месте любая порядочная, уважающая себя женщина.

Анзират встала, привела себя в порядок и вышла в сад. Тетушка Саодат сидела у стола под абрикосовым деревом и перебирала стручки созревшего гороха.

— Где же Людмила Николаевна? — спросила Анзират.

— За мороженым командировалась. А толстяк ушел? Видать, приходил похлопотать о сыне, который из двоек не вылезает?

"Тетушка права. Именно о сыне", — подумала Анзират и сказала:

— О ком же больше им хлопотать!

— А ты отваживай их, доченька, от дома. Пусть в техникум идут, к директору. А если сама не можешь, поручи мне. Я знаю, как с ними разговаривать. Помнишь, как я прошлой осенью выпроводила того, что барана привел?

Анзират кивнула и через силу улыбнулась.

— Он думал, что если даст тебе барана, — продолжала тетушка, — так сын его от этого поумнеет и пятерки будет хватать. Я знаю их…

Анзират подошла к старой женщине сзади и начала гладить ее седую голову. Тетушке она ничего не скажет. Зачем тревожить старое сердце… И Саттару не скажет. А в ушах ее еще звучали слова гостя: "Да покинет этот дом покой!"

Вечером этого же дня на имя подполковника Шубникова поступил очередной рапорт старшего лейтенанта Сивко. В нем говорилось:

"Вчера в отсутствие подполковника в дом Халиловых пришел неизвестный человек и пробыл в доме минут пятнадцать — двадцать. Выяснить личность неизвестного не удалось. Или случайно, или предвидя, что за ним могут следить, неизвестный, пройдя несколько кварталов, вошел в узбекскую баню. Впоследствии выяснилось, что он вошел в одни двери бани, а вышел через другие.

Его приметы, рост выше среднего, возраст — не менее шестидесяти. Очень толст. Одет в цветной зеленый халат, на голове чалма, в руке суковатая палка. Походка медленная, грузная, важная".

15

Вернувшись домой, Халилов сразу заметил какую-то перемену в настроении жены и тетушки. Обе вели себя не так, как обычно: переглядывались, вздыхали, шептались. По всем признакам Халилов понял, что и жена и тетушка чем-то обеспокоены.

Подполковник переоделся, взял свежие газеты и прошел в сад, решив за обеденным столом расспросить женщин о причине их странного поведения.

Расположившись на скамье, он развернул газету и вдруг услышал громкий мужской смех, Халилов невольно повернул голову и сквозь прозрачную тюлевую занавеску в окне жилицы увидел мужчину.

У Людмилы Николаевны был гость! Это новость!

Халилов счел неудобным наблюдать и углубился в газету, но слух его машинально ловил разговор, доносившийся из комнаты.

"Кто этот человек?" — думал Халилов, стараясь в то же время уловить смысл передовой статьи газеты.

— Саттар! — раздался голос Анзират. — Обедать!

Халилов оставил газеты на скамье и поднялся…

Людмила Николаевна к обеду не явилась.

Кивнув головой в сторону ее комнаты, Халилов спросил жену:

— Кто?

Анзират тихо сказала?

— Поговорим после.

Обед прошел в молчании.

Подполковник уже догадывался, что, видно, гость Людмилы Николаевны и явился причиной плохого настроения жены и тетушки.

После обеда Анзират увела мужа в дальний уголок веранды и, волнуясь и спеша, стала рассказывать:

— Утром я пригласила Людмилу Николаевну сходить со мной в пошивочное ателье. Она отказалась, пожаловалась на головную боль. Я отправилась одна, а когда вернулась, увидела, что на диване в столовой сидит рядом с Людой какой-то смазливый, с усиками, молодой человек. Они весело и увлеченно беседовали, и по виду Людмилы Николаевны никак нельзя было сказать, что она плохо себя чувствует. Правда, увидев меня, она вначале смутилась, но быстро оправилась, встала и представила своего гостя. Этот тип, какой-то Ирмат Гасанов, отпустил по моему адресу сладкий комплимент и сказал, будто уже встречал меня когда-то. Я решила держать себя сдержанно и особого интереса не проявила. Людмила Николаевна надулась и увела своего гостя к себе. Только через час я услышала, как он ушел. Людмила Николаевна сразу выбежала ко мне в сад, обняла и расцеловала, стала извиняться, что без моего ведома привела в наши комнаты постороннего человека, и рассказала историю знакомства с ним. История эта кажется мне не очень-то правдивой.

— Ну, ну, — торопил жену Халилов. — Что же это за история?

В общем, со слов Людмилы Николаевны, дело выглядело так.

Прошлой ночью она возвращалась домой поздно одна: была на последнем сеансе в кино, а потом ужинала со своими физкультурниками. Пройдя немного, она услышала позади чьи-то шаги и обернулась. За нею шли двое. Один крикнул: "Девушка, не торопитесь!" Людмила Николаевна прибавила шагу. До выхода на нашу улицу ей оставалось два квартала, когда тот же голос крикнул: "Стой! Ты что, не понимаешь русского языка?" Люда вбежала на первое попавшееся крыльцо и остановилась перед чьими-то запертыми дверьми, не зная, что делать. Преследователи, между прочим прилично одетые, подбежали к крыльцу, погрозили здоровенным ножом и потребовали часы и сумку. Но Люда будто бы не оробела и повела себя геройски, как в романе. Когда один из грабителей кинулся к ней, она ударила его ногой в живот. В это время второй подскочил к ней сзади, зажал ей рот и стал срывать часы. Вот в эту-то критическую минуту из-за угла неожиданно появился герой-спаситель, тот, кто сидит сейчас в ее комнате. Он по-богатырски схватил одного парня за шиворот, встряхнул его — и через секунду тот барахтался уже в арыке. Второй, бросив Людмилу Николаевну, попытался защищаться, но получил увесистый удар в челюсть и растянулся на тротуаре. После такого урока оба грабителя обратились в бегство, а Гасанов, совершив свой подвиг, галантно проводил Людмилу Николаевну домой.

— Так они и познакомились, — закончила Анзират, — Людмила Николаевна в восторге от своего спасителя. Он и смелый, и мужественный, и красивый, и тому подобное. Он — настоящий мужчина. За час до твоего прихода герой пожаловал вторично, и вот, как видишь, сидит… А она даже об обеде забыла.

— Да, очень странно… — проговорил Халилов. — Странно и не слишком умно придумано. А я считал Людмилу Николаевну поумнее.

16

Городской пруд, что лежал между рынком и пионерским садом, был не особенно глубок, но чист. На его отлогих песчаных берегах в летние дни загорали ребятишки. Забредали сюда и взрослые поваляться на крошечном пляже, окунуться в прохладной воде.