Тень ее высочества - Лана Ежова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как можно надеть на взрослого ламчериона хианитовый ошейник?
Парень задумчиво уставился в огонь.
– На самом деле это просто. Если взять в заложники половинку-человека, ламчерион переступит все законы ради его спасения.
А ведь Юлиан прав. Без всадника-человека ни один ламчерион не сможет принять вторую ипостась и взлететь в небо. Точнее сказать, сможет, но утратит контроль над яростью и желанием крушить, терзать все живое, что окажется рядом. Всадник для пегаса – единственная возможность побороть безумие, шанс на счастье и продолжение рода. Если верить книге, подаренной племянницей Тристана, у ламчерионов несколько столетий не рождалось чистокровных детей. По сути, пегасы – полукровки, у которых один из родителей – человек. Как умничал написавший книгу жрец, такова воля богов, чтобы дети наследовали достоинства и недостатки родителя-ламчериона. По-моему, жестокая воля.
«У нас говорят – проклятие богов, – вмешался в мысли Грэм. – Рассказать древнюю легенду?»
«Конечно! С удовольствием послушаю!»
«Когда боги ходили между Гранями, как простые люди, один ламчерион не захотел прокатить Жизнь на своей спине, приняв бога за обычного человека. За гордыню пегаса наказали: он может навсегда остаться бескрылым или летать, но только с всадником на спине. И наездник этот не кто иной, как представитель презираемого человеческого рода. Проклятый долго не мог смириться с карой – он хотел летать самостоятельно, свободно, как и раньше. Над его страданиями смилостивилась богиня Любви: ламчерион встретил человеческую девушку, без которой больше не представлял свою жизнь. Но человечка отказалась произнести брачные клятвы – она любила другого, любила мужчину своей расы…»
«Ого! Если это милость богини, то какова ее месть?!»
«Ты не дослушала, – укоризненно прошелестел голос в голове. – Человек тоже любил – давно и беззаветно. Избранница его сердца, девушка из рода, прогневившего бога гордеца, также страдала от неразделенных чувств к проклятому ламчериону…»
Я фыркнула. Сидевшей рядышком Юлиан удивленно приподнял брови и молча ждал объяснения моей странной реакции.
– Да так, смешную историю вспомнила, – отмахнулась я. Ну не говорить же ему, что меня развеселил невидимый собеседник?! Еще примет за одержимую.
«Нет, веселясь после того, как только что рыдала, ты больше похожа на блаженную…»
«Благодарю за лестное сравнение, мой добрый телохранитель!»
«Обращайся, Эва, без стеснения!»
– Поведай свою историю, а то как-то грустно, – попросил Юлиан.
И я рассказала. Когда дошла до того момента, на котором остановился сатуриец, следопыт вдруг произнес:
– Зря ты насмешничаешь. Легенда правдива.
– Да? Чем докажешь?
Воздушник поворошил палкой горящие ветки и подложил дров. Костер вспыхнул с новой силой, осветив наши съежившиеся от ночного холода фигуры.
– Заверши легенду, потом объясню.
Повторяя слово в слово рассказ Грэма, я продолжила:
– Богиня создала для четверки страдальцев особый ритуал, который перенаправил чувства на угодный объект. Ламчерионы и люди согласились его пройти, не чувствуя подвоха. Тем временем бог Жизни, этот неисправимый вечный Экспериментатор, решил внести свои коррективы. Ритуал прошел успешно, как хотели боги, но не ожидали смертные. Четверку навеки опутали любовь и дружба. Ментальные способности усилились – они слышали мысли друг друга, находясь у противоположных Граней, что не удается даже магистрам. Так им и пришлось пройти жизненный путь вчетвером, что они и сделали с превеликой радостью и благодарностью богам.
Я с наслаждением закрыла рот – не люблю длинных монологов. Вспомнилось выражение: бремя брака так тяжело, что требуется помощник. Вот и парочки в легенде объединились, наверное, вчетвером еще легче нести гнет супружества.
– Легенда противоречива и полна неясностей, – наконец нарушил молчание маг, – но на то она и легенда. Взять, к примеру, проклятие безумием. В легенде говорится, что бог проклял только одного наглеца. Тогда почему страдает вся раса ламчерионов?
«А ведь правда почему? Как думаешь, Грэм?»
«Я тебе что, любопытный жрец Жизни?! Не путай меня с Юлианом, это ему по статусу положено умничать».
– Мне довелось наблюдать за ритуалом разделения сущности, – задумчиво произнес Юлиан. – Такое яркое зрелище невозможно забыть, как и эмоции четверки после церемонии. Они счастливы, по-настоящему счастливы. Казалось бы, что тут удивительного? Просто каждый получает желаемое: ламчерионы – небо, люди – магические способности. Но нет, причина их счастья – осознание того, что они больше не одиноки. Доверие, открытость, единство и сила – что может быть лучше? Неудивительно, что люди, не обладающие магией, стремятся стать спутниками ламчерионов.
Если можно обменяться недоуменными взглядами с внутренним собеседником, то именно это мы с Грэмом и сделали.
«Похоже, жрец давно не выползал из своего храма», – поделился наблюдением сатуриец.
«Ага, придется просвещать».
– В наше время желающих стать всадником невероятно мало, – вздохнула я. – Ламчерионы даже заключили с Братством магов договор: ищущие отмечают для них подходящих детей, а пегасы самостоятельно уговаривают их родителей отдать отпрысков на обучение.
Юлиан расстроенно посмотрел на меня, и я поспешила исправиться:
– Конечно, ты не мог этого знать, если не выходил за стены храма. Я ведь не ошибусь, если предположу, что ты совсем молод и недавно был послушником? Вряд ли ученикам рассказывали о стертом городе.
– Ты не ошиблась, – отстраненно произнес маг, – я давно не выходил за стены храма. Так что там случилось со стертым городом?
Уже пожалев, что завела разговор о позорном пятне на репутации расы ламчерионов, я воровато оглянулась и тихо произнесла:
– Если коротко, то один пегас обезумел после смерти своего всадника и, подчиняясь голосу ярости, наказал убийц, попутно уничтожив город. Там даже руин не осталось, только катакомбы, словно и не было человеческого поселения. Вот почему говорят – «стертый город», и именно поэтому дети больше не мечтают стать всадниками.
«На сегодняшний день мечты детишек сосредоточены на магии, – шепнул голос Грэма. – Мода весьма переменчива. Не дай боги, наступит день, когда молодое поколение по ночам будет грезить о некромантии».
Разговор затух, как и костер, за которым никто не следил. Юлиан подкинул веток, подвинул трухлявый пень, а затем усилил оголодавшие язычки пламени магией, и они, радостно вспыхнув, принялись за угощение.
От ассоциаций с едой в животе заурчало. Я бы тоже не отказалась поесть. Ян с Валэри, обещавшие позаботиться о ночлеге и пропитании пассажиров, исполнять обязательства не спешили. Хотя их можно понять: перелет оказался страшен и тяжел. Если мы волновались только за собственные жизни, то они – и за своих родичей.
Не заметив, когда задремала, едва не свалилась. От падения спасли сильные руки.
– Бедняжка, так умаялась, что заснула сидя, – насмешливо произнес Ян, не спеша выпустить из объятий. – Потерпи немного, сначала ужин, потом сон.
Ехидство наездника, искусно управлявшего пегасом, но все еще остававшегося бодрым, чуточку раздражало. В конце концов, за его работу заплачены деньги, и немалые. Мне, как пассажиру, по статусу положено проявлять слабость.
– А что у нас на ужин?
Уже задав вопрос, я увидела на земле тушу грузного вепря с длиннющими клыками. Ого, какие у некоторых аппетиты! Не представляла, что пегасам так много надо.
– Возможности охотиться у нас больше не будет, – объяснил Ян. – Последующие остановки на ночлег – в степи, а там, сама понимаешь, не разгуляешься, не нарвавшись на кочевников.
С этими словами наездник оставил меня в покое.
Валэри, не ревновавшая, когда ее избранник заигрывал с пассажиркой, что-то прошептала, и Ян засмеялся. Тихо разговаривая, они занялись ужином. Блондин сделал волнообразное движение ладонью – туша, ярко вспыхнув, тотчас погасла – длинную рыжевато-коричневую щетину заменил толстый слой сажи. Ян снова применил силу: шевельнул пальцами – и вокруг кабанчика вспенилась вода. Постепенно сажа смывалась под напором упругих струй, возникающих прямо в воздухе.
Наблюдая за тем, как легко Ян призывает сырую силу двух стихий, используя пусть простейшие, но столь разные заклинания, я испытала невольную зависть. Человеческим половинкам ламчерионов подвластны все четыре стихии. Наверное, не будь я магом от рождения, то согласилась бы пройти обряд единения с пегасом. Обладать силой всех стихий в равной степени – непреодолимое искушение.
Когда вепрь засверкал чистенькой пористой шкурой, им занялась Валэри. Быстро орудуя ножом, она, как заправский мясник, легко отделяла куски от целой туши. Если верить Оливу, дворцовому повару, женщина разделывать мясо не умеет. Засмотревшись на ловкие движения ламчериона, я серьезно усомнилась в его правоте.
