Великий Тамерлан. «Сотрясатель Вселенной» - Яков Нерсесов

Пользуясь тем, что подвижной стрелковый резерв Бедфорда оказался отвлечен отражением атаки прорвавшихся французских конных рыцарей, «легконогие» ломбардцы обошли по дуге левый фланг сцепившихся насмерть с шотландцами солдат Солсбери и обрушились со всего хода на обозников. Трудно сказать, почему левофланговые английские лучники не сумели их остановить своим заградительным огнем, поскольку они пронеслись пределах досягаемости их стрел. Но, так или иначе, английские пажи, грумы и слуги, попытавшиеся оказать мало альски эффективное сопротивление оказались быстро «порублены в капусту», обоз разграблен и часть рыцарских коней уведена чуть ли не из-под носа у подвижного стрелкового резерва, который в тот момент был всецело поглощен отражением кавалерийской атаки французов уже в тылу другого фланга – фланга, где так умело и удачно рубились рыцари самого Бедфорда.

Только после того как подвижной резерв сумел отбросить прорвавшуюся французскую кавалерию, пришло время «разобраться» и с ломбардцами. Возиться с ним долго не пришлось: итальянцы долго себя упрашивать покинуть поле боя подобру-поздорову не заставили.

Выполнив свою работу на отлично, подвижной резерв по собственной инициатив обратился в полном боевом порядке против шотландцев, которые все еще резались с головорезами Солсбери. И отнюдь не было понятно – чья возьмет: шотландцев было больше, и английским профессионалам было очень тяжело, тем более что резня окрашивалась национальной неприязнью. Получив неожиданный удар в свой правый фланг, шотландцы зашатались, но не рухнули, продолжая дорого отдавать свои жизни. Но когда с тыла их прижали рыцари Бедфорда, даже самым отчаянным стало ясно, что никто из них не уйдет с поля боя живым: в плен, как известно, они сдаваться не собирались – ни при каких обстоятельствах. Если верить хронистам: самолюбивые и отчаянные горцы полегли все до единого, в том числе и их неукротимый вожак граф Дуглас, но не посрамили памяти своих неукротимых предков – никто не показал спину врагу. Победа англичан хоть и была полная, но очень кровавая.

Союзники понесли очень тяжелые потери: у французов только среди знати погибли главком д’Омаль, Нарбон, Вентадур и Тонер (все командиры высшего звена), 2-й герцог д’Алансон с маршалом де Ла Файетом и еще 35 высокородных рыцарей оказались в плену; у шотландцев вообще все было катастрофично – 50 представителей их знати полегли на поле боя смертью храбрых, в том числе сам Дуглас, его сын Яков, зять граф Бьюкен. От 6500 шотландцев осталось жалкая горсточка израненных бойцов! После разгрома под Вернейем шотландцы уже не смогут активно участвовать в Столетней войне. Всего – из примерно 16 тыс. союзников они потеряли 7262 чел., по крайней мере, так посчитал их победитель – герцог Бедфорд. Свои потери англичане скромно оценили в тысячу человек, что впрочем, тоже немало. Основные потери они понесли, когда неприятельская кавалерия, налетев вихрем, смогла растоптать английских лучников, замешкавшихся с установкой заостренных кольев в твердую землю.

…Между прочим, сами обескураженные случившимся французы потом сравнивали сражение под Вернейем со своей катастрофой под Азенкуром, называя его вторым, или другим, Азенкуром; в чем-то они были недалеки от истины. И хотя французов действительно снова обезглавили и сломили, но Верней, скорее лишь отчасти можно считать копией Азенкура. Все же, не тот масштаб и не тот резонанс. В то же время впервые в средневековой военной практике в сражении успешно взаимодействовали «общевойсковая группа» Солсбери, спешенные рыцари Бедфорда и его «ноу-хау» в лице подвижного резерва лучников! Так что Верней имеет полное право на собственное место в истории «Столетней войны».

После Вернейя французская полевая армия перестала существовать и перспективы англичан казались весьма радужными. Но английский регент не пошел тут же на дофина, не попытался загнать его в угол, а предпочел заняться планомерным присоединением французских провинций. Было ли это его стратегической ошибкой? Но ведь и его знаменитые предшественники, победившие французов при Креси и Азенкуре, короли Эдуард III и Генрих V, тоже не решились на такие рискованные шаги.

Сегодня легко рассуждать, как надо было тогда действовать. (Но Ганнибал ведь тоже в свое время дважды не пошел на Рим – после побед при Тразименском озере и Каннах – и как кое-кто из историков полагает, возможно, упустил шанс выиграть войну решительным ударом.) Очевидно, были у всех них какие-то привходящие обстоятельства (объективные и субъективные), не позволившие им действовать так решительно, как это нам кажется нужным сегодня. Впрочем, у каждой исторической эпохи (времени) свои возможности, свои расклады, свои резоны и свои ошибки!

Так или иначе, герцог Джон Бедфорд, конечно, не был великим полководцем. И он на это явно не претендовал, предпочитая, где только можно использовать свой административно-дипломатический талан. В общем, у него была другая роль в истории Столетней войны и он ее сыграл так, как мог. Другое дело, что из всего этого получилось.

Так или иначе, но после Вернейского поражения французов до спасительного чуда Орлеанской Девы, с которым напрямую связан ч е т в е р т ы й – 1429 – 1453 (когда Англия проиграет, так хорошо начавшуюся для нее войну на континенте), оставалось еще долгих 5 лет почти постоянных неудач и поражений.

Последнее из них случилось всего лишь за две недели до выхода на авансцену Столетней войны Орлеанской Девы (ее появления в штаб-квартире дофина в замке Шинон) 12 февраля 1429 г. было еще одно большое дело под Рувре, которое вошло в историю как «битва селедок».

Шла осада Орлеана. Приближался пост, когда основным продуктом питания становилась рыба. Для этого из Парижа, в котором распоряжались англичане, был отправлен обоз под Орлеан для осаждающих его войск. Его боевым охранением командовал сэр Джон Фастольф, под началом которого было около 1800 разнообразно вооруженных воинов, в том числе примерно 600 конных лучников.

11 февраля 300 – 500 фургонов с бочками, набитыми копченой селедкой, остановились на ночевку в маленькой деревушке Рувре. Когда рано утром следующего дня конвой снова отправился в путь, то выяснилось, что впереди их ожидает втрое превосходящий отряд Шарля I де Бурбона, графа де Клермона. Фастольф знал свое дело крепко и, оказавшись на открытой местности, он быстро понял, что до ближайшего населенного пункта, где можно было бы укрыться и занять выгодную оборону, враг добраться его медленному обозу не даст. Нужно было принимать адекватное ситуации решение. Оно оказалось весьма нестандартным: встать вагенбургом прямо в поле. Из фургонов создали укрепленный лагерь, в котором было лишь два прохода, которые закрыли лучники с самим Фастольфом. Все остальные остались внутри вагенбурга. Казалось, взять голыми руками этого английского ежа, будет не так-то просто.