Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины - Татьяна Веденская

– Да что ты? До сих пор не вижу я что-то никакого особенного полета фантазии у этого засранца. Невысокая, полноватая, черноволосая – такая, каких могут быть тысячи, за исключением родинки около третьего ребра? А?

– Хороший слог, – пожала плечами Анна. – Только таких, как ты, больше нет. И он тоже понимает это, только не хочет признавать. Поэтому от тебя никогда не уйдет.

– Меня больше интересует Женщина в Черном! – Олеся вернулась в Москву, где потратила кучу сил и все свое предположительно имеющееся в наличии обаяние, чтобы выйти на контакт с нужным человеком. Это не было задачей номер один, и Олеся не то чтобы сразу побежала делать это, но…

Так или иначе, через какое-то время она оказалась в том же здании, только в другой его части. Напротив нее сидел мужчина в бежевых брюках и льняной футболке. Один из тех, кто сидел за длинным, заваленным бумагами и проводами столом в тот день на прослушивании. «Тайная вечеря», медиавариант. Если Олеся помнила правильно, он сидел по левую руку от режиссера, в паре стульев от центральной фигуры – продюсера. Кажется, его звали Захар.

Оказалось, что он был из тех, кто был на ее стороне тогда. По крайней мере, теперь заверял в этом Олесю, а также предлагал коньяк. От Захара она узнала, что и продюсер тоже был тогда впечатлен ее сумасшедшим эмо-образом. Впрочем, она тоже помнила это – его горящие глаза, вопросы о том, кто делал костюм, намеки на третье прослушивание.

Но теперь все это было уже прошлым, за исключением одной маленькой детали – Женщины в Черном Брючном Костюме около стены. Женщины на высоченных шпильках. Именно она интересовала Олесю.

– Ее зовут Лера. Это она «убила» мою кандидатуру? – спросила Олеся, описав Женщину в Черном, заставив Захара испытать дискомфорт и пожалеть, что он согласился на встречу.

– Лера? Не знаю. Может, это и не так. Кто может сказать наверняка? – пожал плечами он и отвел взгляд.

– Ты можешь знать наверняка, Захар! – нежно произнесла Олеся. – Это очень, очень важно для меня. Я обещаю – никаких сцен, обвинений.

– Без истерик? – глянул исподлобья Захар. Ох, не верил он этим актрисам. Они же за роль убить готовы!

– Ничего уже все равно не поменяешь. Зачем истерики! – хмыкнула она.

– Так что изменится, даже если все было именно так? Ее муж – у него есть акции нашего холдинга. Он – один из собственников. А она – его жена, – вздохнул Захар. Киношники – жуткие сплетники. В принципе, если Олеся устроит сцену, истерику, бурю в стакане воды, так будет даже лучше. Будет о чем поговорить завтра. Он кивнул и развел руками. – Да, моя дорогая. Она «убила» твою кандидатуру.

– Жена собственника? Ага! – удовлетворенно кивнула Олеся. – Я должна была сразу это понять, что она – чья-то жена. Будь свободна – разве бы Померанцев гулял сам по себе?!

– Что? – вытаращился Захар.

– Ничего. Скажи, а что она делала здесь в тот день? Разве женам собственников продюсерских центров положено быть на каких-то жалких кинопробах? – спросила Олеся.

– Она вообще-то художник. Иногда появляется тут, делает фотосессии. Но редко. В тот день…

– Пришла посмотреть на меня?

– Да, – притворно сожалел Захар. Олеся помолчала, глядя в потолок.

– Посмотрела? И чего сказала?

– Ничего.

– Совсем ничего?

– Ничего. Просто… она потом подошла к продюсеру и сказала, что персонально желание собственника – чтобы тебя не было в этом сериале.

– Интересно почему? – протянула Олеся. – То есть интересно, как она это объяснила. Или она никак этого не объясняла? Просто пришла и скомандовала выкинуть меня из сериала?

– Нет-нет, не так. Она сказала, что «советует» тебя не брать. Как друг.

– Чей друг?

– Явно не твой. Она сказала нашему генеральному продюсеру, что ты – бывшая любовница другого собственника нашего центра и жена этого собственника тебя ненавидит. Кажется, что-то в этом духе.

– У, какая я популярная среди собственников. Надо же! Ну, что ж, спасибо тебе, Захар! – торжественно произнесла Олеся и встала.

– Спасибо в карман не положишь, – хмыкнул он, хотя было ясно, что ничего особенного за эту информацию не хочет. Разве что…

– А хочешь, Захар, чтобы я всем сказала, что мы переспали? – предложила вдруг Олеся.

– Гхм, – опешил тот. – Отчего бы нам тогда, в самом деле, не переспать? Для правдоподобия.

– За такую информацию могу только соврать об этом. Вот если ты мне добудешь главную роль… – Олеся важно кивнула головой, поднесла свою рюмку к его стопке, стукнула – звон вышел каким-то смазанным, совсем не звучным. Выпила, охнула, чмокнула Захара в губы, отчего тот только еще больше нахмурился, – и вышла из комнаты.

Неделю спустя она сидела на лавочке около входа в кинотеатр «35 ММ» и ждала, когда Лера Дорофеева и Максим Померанцев выйдут из дверей после просмотра одного из множества уникальных фильмов, входящих в программу фестиваля европейского кино. Она могла бы «поймать» их и до премьеры – видела их, когда они только входили в двери вместе с пестрой толпой людей, живо интересующихся авторским европейским кино.

Все эти люди – в основном молодые, одетые кто по последней моде, кто, напротив, небрежно и даже неряшливо – всех их объединяло общее убеждение в собственной неповторимости, оригинальности и хорошем вкусе. Олеся недавно наткнулась в Интернете на портал, где регистрировались пользователи, считающие себя в своем роде уникальными, отличающимися от «тупого» большинства. У портала был высокий рейтинг: уникальными и совершенно особенными людьми считали себя несколько миллионов человек.

Несколько миллионов неповторимых, убежденных в том, что хоть в чем-то они превосходят миллиарды «таких, как все». Это было смешно. Люди, топтавшиеся около кинотеатра, словно сошли со страниц этого портала. Померанцев и Лера – на этот раз в бежевом брючном костюме, но на все тех же бесконечных шпильках, смотрелись тут как в своей тарелке. Из-за шпилек она была выше Померанцева на полголовы.

– Клоун на ходулях, – злорадно обозвала ее про себя Олеся, чтобы смириться с тем фактом, что они с Померанцевым невероятно хороши – два красивых человека в дорогой одежде, которую умеют носить так, словно вовсе не замечают того, как она им идет. Олеся знала, что они выбрали какой-то португальский фильм, что его покажут на языке оригинала с титрами, что, кажется, этот фильм получил уже какую-то награду в Каннах. Также знала, что общего времени фильм занимает около двух с половиной часов – все это время она просидела на скамейке, ни о чем особенно не думая. К тому времени как Померанцев и Лера появились в дверях, ее сердце уже столько раз стукало и падало вниз, что в этот раз дало сбой – и просто отметило факт появления. Первую Олеся заметила Леру – бежевая линия за стеклянными дверями, длинный штрих, а не человек. Померанцев вышел из здания, держа какую-то рекламную брошюру в руках. Разочарованное, как и всегда, лицо. Он что-то сказал Лере, но та уже заметила Олесю. Их взгляды встретились, впервые в жизни они стояли друг перед другом, не разделенные ничьими разговорами и мнениями. Померанцев замолчал и огляделся, пытаясь понять, что не так, но Олеся не смотрела на него. Только на Леру.