Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины - Татьяна Веденская

– Она ничего мне не говорила, – пытался защищаться Алексей, когда Эля рассказала врачам, из-за чего у Жени случился приступ.

– Вы требовали у беременной женщины, чтобы она уволилась? – спокойно переспросил доктор.

– Нет! – замотал головой Алексей.

– Я вас уведомила о своей беременности еще полгода назад, – прошептала Женя, впервые в жизни чувствуя неограниченную силу в собственной слабости. Как по писаному, ха! – Что вы говорите ерунду. – И на всякий случай Женя еще раз простонала, прикрыла глаза, а руки положила на уже давно округлившийся живот.

– Ничего ты не уведомляла! – взвизгнул бедняжка Малюта и побежал разбираться в бухгалтерию. Вся глубина разверзнувшейся под ним пучины открывалась ему постепенно. Пока бухгалтер удивленно доставал из сейфа бумаги, подписанные и переданные, как положено, для перерасчета, Алексей еще надеялся на что-то. Но на документах стояла его подпись, им поставленная дата, и черт его знает, как такое могло получиться. Однако кому теперь это объяснять.

– Мы ее забираем, – кивнул врач «Скорой», разглядывая Женину обменную карту. Анализы давно говорили о том, что ей не помешает отдых. Гипоксия. Усталость. Авитаминоз, ранняя весна. Все было против Алексея, и он в бессильной ярости смотрел, как торжествующая Женя на носилках покидает его офис. Одна короткая улыбка, которую она себе позволила, когда лицо начальника в последний раз мелькнуло в дверях, – и больше ничего. Легкая ухмылка, продлившаяся не дольше секунды, но которая сказала ему все.

– Все это – какой-то трюк! – пробормотал Алексей, стоя на крыльце, вымощенном керамогранитной плиткой, за которой в свое время он так опрометчиво послал Женю вместо себя. «Скорая помощь» уехала, помигивая сигнальным огоньком, а Алексей остался. Это был последний раз, когда он видел Евгению Славянову. Это был также последний раз, когда Евгения Славянова видела лично своего бывшего начальника. Она уехала в больницу, где пролежала следующие три недели на сохранении. Книги, которые она давно хотела перечитать, подборка из фильмов, давно и заранее закачанных на планшет, долгие разговоры с подругами… Единственное, о чем Женя скучала все три недели – так это по бассейну, по возможности лежать неподвижно в воде, глядя на потолок. Впрочем, она слишком устала, была измотала долгой зимой и всей этой историей, чтобы о чем-то по-настоящему скучать. Она спала, ела, выполняла рекомендации врачей и ждала, что же из этого всего выйдет. Когда вернулась на работу, Алексея там уже не было.

С другой стороны, адвокат Померанцева видел Алексея еще много, много раз. И на работе, куда он приезжал несколько раз, чтобы вручить официальные уведомления, а также после, в суде. Все эти три недели адвокат Померанцева работал не покладая рук. Когда Женя впервые пришла к нему, она спросила только о том, как можно сделать так, чтобы ее не уволили. Не очень интересный случай. Прямо скажем, рядовой. Адвокат ведь существует для того, чтобы восстанавливать справедливость и защищать слабых – особенно тогда, когда из попранных прав можно высосать приличную сумму денег.

А какие деньги можно получить с одинокой беременной женщины, панически боящейся увольнения? Практически никаких. Даже за консультацию деньги брать неудобно. Но по мере того как Женя рассказала всю свою историю, начиная с керамогранитной плитки, лицо адвоката светлело и легкая, добрая улыбка растягивала его тонкие губы. Через некоторое время он понял, что дело Славяновой – это не просто рядовой случай дискриминации на рабочем месте. Когда дело только начиналось, адвокат был вполне позитивен – он был уверен, что помимо увольнения начальника и восстановления Жени во всех правах ему удастся добиться даже компенсации за перенесенные страдания. Однако со временем, вникнув в суть вещей, он изменил свое мнение.

Систематическое нанесение моральных и физических травм, принуждение к увольнению, нанесение вреда здоровью как самой сотрудницы, так и ее будущего ребенка. Оскорбления, в том числе публичные. Нарушения Трудового кодекса, незаконное увеличение продолжительности рабочего дня, наложение незаконных штрафов и выговоров. Принуждение к незаконным дежурствам в выходные дни. Адвокат радостно перебирал бумаги, аудиозаписи, копии выговоров и показания свидетелей с Жениной работы и потирал руки. Боже мой, это было не просто какое-то обычное дело из разряда трудовых споров. Это дело было самым настоящим Клондайком.

Женщина в черном

Олеся сидела на лавочке недалеко от входа в кинотеатр «35 ММ» и смотрела на плакаты, вывешенные в витринах. Уже начался фестиваль европейского авторского кино, и каждый фильм был заявлен как уникальный. История мертвого кота, рассказанная им самим. Жизнь заброшенной австралийской деревни. Откровенное эротическое видео, сильно переступавшее местами черту между эротикой и порнографией – но кто будет мелочиться, когда речь идет о фестивальном кино. Конец света, снятый в рамках одной отдельно взятой картины. Олеся знала, что через несколько месяцев в «35 ММ» пройдет и их премьера. Возможно, в сентябре.

Финальное название фильма – «Выше крыши» – ни о чем особенно не говорило. Фильм получился… неплохим. Олеся не могла определиться даже в том, нравится ей или нет ее работа. Было сложно смотреть на саму себя, сразу хотелось все переделать, переснять, сыграть по-другому. Некоторые эпизоды казались буквально вульгарными и смешными до нелепости в этой предположительно драме. Но она уговаривала себя не спешить с выводами.

Олеся хотела бы посмотреть на их рекламные плакаты. Европейцы умели делать плакаты, и она надеялась, что Шебякин не станет экономить на дизайне. Впрочем, надежд на это было мало. Деньги Министерства культуры уже исчезли. Кое-кто из низшего персонала – грузчики, чернорабочие – до сих пор недополучили деньги по контрактам. Олеся знала, что Анна получила все. Знала и о том, что деньги эти Анне не понадобились: Матгемейн сотворил какое-то чудо, и теперь каждую пятницу все собирались в гостиной Анны и рассматривали карту мира, где по голубым водам разных океанов были вставлены маленькие цветные булавки – флажки. Места, куда вся семья Анны собиралась отправиться. Все шло к тому, что они обойдут полмира. Баба Ниндзя возмущалась, что ей на старости лет придется переживать качку, но сама втайне купила толстую книгу об Ирландии – готовилась.

Олеся вытянулась на лавочке. Ей показалось, что она видит знакомые черты, но из дверей кинотеатра «35 ММ» вышла пара подростков с потрепанными рюкзаками за плечами. Чертовы стекла искажали картинку. Не они. Олеся откинулась обратно и снова заскользила по плакатам взглядом. Ее роль в фильме подошла к концу. Озвучка фильма шла к завершению, но Олесины куски уже были озвучены полностью. Она многократно просмотрела все свои части фильма, пыталась понять, какое впечатление ее фильм может произвести на зрителя. Сидела в маленьком кинотеатре при студии звукозаписи и перематывала все это, пока у нее не начинала кружиться голова.