Елена Троянская - Маргарет Джордж

— Елена, ты знаешь, в чем дело, — повторил он, прямо глядя мне в глаза.

— Нет, не знаю.

— Ты вынуждаешь меня признаться? Хорошо. Ты права, я изменил свое решение, и мне нужен был благовидный предлог. Я не желаю выглядеть ветреным, неразумным мальчишкой. Но изменил я свое решение потому, что хотел обеспечить твою безопасность во время путешествия.

Я рассмеялась.

— Значит, ты не доверяешь капитану, Энею, Парису и отряду солдат? Считаешь, что сам защитишь меня лучше?

— Может, и нет. Но я связан клятвой, которую дал самому себе. На берегу Киферы я сказал, что служу лично тебе, а не Спарте. Бросить тебя — какая же это верность? Совсем наоборот! Поэтому я проделал весь этот путь рядом с тобой и буду с тобой, пока ты не перейдешь под защиту троянских стен. — Он забрал у меня упругую горошину. — Как видишь, ты напрасно сердилась на меня все эти дни.

Я кивнула головой. Снова я почувствовала себя спокойно и уверенно. Мой друг вернулся ко мне. На самом деле он никогда и не отдалялся от меня — только в моем собственном воображении. Хорошо бы удержать его в Трое… Но это уже другая задача. Следующая.

Мы собрали мешочек удивительного сока и вернулись к месту стоянки корабля. Когда мы проходили по лесистому участку между горами, у меня внезапно возникла уверенность, что это место будет иметь огромное значение для меня, для Париса, для всех нас. Я остановилась, вглядываясь в окрестности. Ничего особенного. Вообще ничего: ни избушки, ни стада, ни сада, ни людей. Но со временем все это здесь появится.

— Что с тобой? Почему ты рассматриваешь пустое пространство?

— Нет, оно не пустое. В нем что-то есть.

— Что же?

— Не знаю. Здесь произойдет нечто особенное.

Часть II

ТРОЯ

Как ни странно, путешествие в глубь материка к Трое оказалось ничем не примечательным. Мне думалось, я буду ощущать прикосновение крыльев Афродиты, видеть знамения, издали слышать сладостную музыку. Ничего подобного: все происходило самым обыденным образом.

И земля, на которую мы ступили, была самой обычной: сухая почва с травинками, пробивавшимися кое-где. И бриз дул самый обычный, не приносивший никаких особенных запахов. Разочарованная, я вздохнула.

— Что с тобой, любовь моя? — спросил Парис, от которого не ускользал мой самый тихий вздох. — Мы почти дома!

У тебя дома, подумалось мне.

— Мне страшно, — призналась я.

Он удивился:

— Елена боится? Чего? Люди в восхищении склоняются перед тобой.

Когда-нибудь этому наступит конец, подумала я. И разве не желала я положить этому конец? Разве не страдала от чрезмерного внимания?

— Покоришь еще одно царство, только и всего, — подытожил Парис.

— Я в этом не так уверена, как ты.

Мы вдвоем не спеша направились в сторону, где росли деревья — кстати, самые обычные. Предстояло подготовиться к последнему этапу путешествия. Позади, на берегу, Эней отдавал приказания своим людям, капитан заботился о сохранности корабля во время длительной стоянки.

— Пойдем!

Парис взял меня за руку, и мы взбежали на холм. Оттуда он показал на север, где простиралась бесконечная плоская равнина:

— Если лететь прямо, как орел, то окажешься в Трое. Но ты не орел, нет. Ты одна из тех чудесных райских птичек, которые живут далеко на юге. Я их никогда не видел живьем, только перья — они переливаются всеми цветами радуги.

Он обнял меня за плечи и прижал к себе.

Если бы я была птицей… Но я стою двумя ногами на каменистой земле, и ноги, а не крылья должны доставить меня в Трою. Так я и сказала Парису.

— Мы можем взять лошадей, — ответил он. — Ты находишься в краю лошадей, забыла? Я говорил тебе, что Троя славится своими конями. Можно послать за колесницей.

— Нет! Я не хочу, чтобы о нашем приезде узнали заранее.

Он опять удивился:

— Почему?

— Я хочу появиться неожиданно, — ответила я.

Мне казалось, так будет спокойнее. Но в каком смысле? Удастся немного оттянуть проявления враждебности и неприязни, которых я боялась?

— Но как же тогда нам смогут оказать торжественный прием? А они наверняка захотят.

— Пока мы добираемся, ты расскажешь мне о Трое. Научишь всему, что я должна знать — и о твоей семье, и о жизни при дворе. Мне важно все: как выглядят твои родственники, как ты к ним относишься, их достоинства и недостатки. Чтобы я могла узнать каждого с первого взгляда.

Я полагала, что эти сведения защитят меня. Потому и хотела узнать как можно больше о тех, кого Парис любил, — и о тех, кого не любил.

Причалили мы к длинному узкому мысу, который выдавался далеко в море: словно костлявый палец, указующий в сторону Хиоса. Первое время, пока мы шли, с обеих сторон виднелось море, но затем пейзаж изменился. Куда ни глянь — везде пологие холмы и равнины. Двигались мы очень медленно.

Дороги — если они вообще попадались — были неровными и узкими. Городов по пути не встречалось. Несколько человек вышли посмотреть на нас — это были крестьяне и пастухи.

— А где же города-союзники Трои, о которых ты мне рассказывал? — спросила я Париса.

— Дальше. Это Ликий и Меон. Ты познакомишься с их жителями довольно скоро. Возможно, даже амазонки прибудут ко двору приветствовать тебя! — рассмеялся Парис.

— Амазонки… — повторила я. — А они действительно существуют?

Я знала, что Парис любит пошутить. Порой я задавалась вопросом: а бывает ли он абсолютно серьезен?

— Да, конечно. Они живут за Черным морем.

— А ты их когда-нибудь видел?

— Нет… Но мой брат Гектор видел. Не забывай, ведь сам я живу в Трое недавно. Гектор говорит, что амазонка, которая однажды посещала дворец, была с него ростом, с большими мускулистыми руками и вид имела устрашающий!

— Сегодня ты должен рассказать мне о Гекторе и обо всех остальных. Ты обещал!

Осталось мало времени до прибытия в Трою, мы должны успеть.

— Ах да!

Он приложил ладони ко рту и позвал Энея:

— Дорогой братец! Сегодня мы с тобой разыграем представление!

Костер жарко пылал, мы сидели возле него на плетеных циновках, с кубками вина в руках.

— Не будем откладывать, — сказала я Парису. — Расскажи о своих родственниках, чтобы я могла узнать каждого и обратиться к нему по имени.

— Хорошо.

Я позвала Геланора и Эвадну.

Парис дотронулся до Энея, который стоял спиной к нам. Тот повернулся, сделал сердитый вид и изобразил, будто наносит удар длинным предметом — копьем, догадалась я.

— Кто это? — спросил Парис.

— Наверное, Гектор.

Я знала, что Гектор — старший из сыновей Приама, прекрасный воин. Неужели он так злобен и неприветлив?

Парис рассмеялся.

— А вот и не угадала! Мы бы не начали с самого простого! Ты запомнишь лучше, если все пойдут вразнобой. Это Деифоб, он немного старше меня. Он хочет походить на Гектора, но у него не получается. Бедняжка! Дальше, Эней!

Эней появился в парике из соломы, в женском плаще с капюшоном. В ушах — серьги из проволоки.

Пожилая женщина… Вряд ли царица Гекуба ходит согнувшись и шаркая…

— Старая жрица? — попыталась угадать я.

— Нет, нет! В Трое есть старая жрица богини Афины, ее зовут Теано. Но она моложе. Это моя мать, царица Гекуба.

— Такая старая? — удивилась я.

— Пожалуй, мы немного преувеличили, — признался Парис. — Ведь мой брат Троил моложе меня, а есть еще брат и сестра, которые младше его. Значит, не так давно Гекуба могла рожать.

— Расскажи мне о Троиле.

— Он очень красив и любит лошадей. Прекрасный укротитель, замечательно управляет колесницей. О своей красоте он словно не подозревает и совсем не гордится ею. У него добрый нрав, он умеет дружить.

Появился Эней, снова в парике и на этот раз в накидке, присборенной на спине. Он озирался вокруг, воздевал руки к небу и, широко раскрывая рот, издавал немые восклицания.

— Это нечестно, — сказал Парис. — Как Елена угадает, если не слышала о ее существовании?

— Гибель! Гибель! — прохрипел Эней.

— Это Кассандра, — тихо сказала Эвадна.

Парис изумленно посмотрел на нее:

— А ты откуда знаешь?

— Чем меньше видят мои глаза, тем больше слышат мои уши. Я слышу мысли других людей. Это твоя сестра Кассандра, она предвещает гибель Трои.

Эней прекратил представление.

— Мне кажется, ты сама пророчица, — произнес он.

— Нет, я только умею слушать. Скажи, Парис, разве Кассандра тебе не враг?

Парис сильно, до боли сжал мою руку.

— У меня нет врагов.

— Но когда ты вернулся, разве сестра не добивалась твоего изгнания? — настаивала Эвадна.

— Нет! — быстро ответил Эней. — Ничего подобного. И потом, все равно ее никто не слушает. Она помешанная.

— Нет, не помешанная. И ты знаешь это. Просто Аполлон наказал ее за то, что она отвергла его. Великий бог-прорицатель наделил ее даром провидения, но сделал так, чтобы ее словам никто не верил. Разве может быть для провидца более жестокое наказание?