Город Ветров - Керен Певзнер

Йома действительно открыл глаза и, ничуть не удивившись, произнес:

— Несносная ты девчонка, Яэлька! Ну что ты за мной бегаешь?! Отстань! Сколько раз можно тебе говорить — мала еще влезать в мои игры!

— Ничего себе игры! — Яэль аж подпрыгнула от злости. — Он где-то шляется, шуры-муры заводит с бабами старше тебя самого лет на пятьдесят, а я молчи?! А кто обещал на мне жениться? Не ты ли?

— Я обещал?! — Йома даже присел на носилках и покраснел от гнева. — Это ты приставала ко мне не знаю сколько лет подряд: «Йома, давай в домики поиграем. Я буду невеста, а ты жених. Проси моей руки…» — обиженный молодой человек произнес эти слова с таким сарказмом, что если бы на месте дочки визиря был бы кто-нибудь менее верящий в свою правоту, давно перестал бы требовать свое.

— А…! Это ты как будто понарошку просил? А за грудь щипал и просил тебе другие места показать — это тоже было понарошку? Кто говорил, что ты это все и так увидишь, потому что женишься на мне? Кто?

— Шлюха! — заорал Йома, вскакивая с носилок.

Яэль, размахнувшись, залепила ему увесистую пощечину. Йома ойкнул и схватился за щеку.

— Пошел ты, знаешь куда?! — она отвернулась, намереваясь вскочить на лошадь.

Мы хохотали.

— Подожди, — окликнул ее спокойный голос Ватранги. — Куда ты собралась?

— Домой, — хмуро ответила она.

— И Йома тоже скоро поедет домой. Поедете вместе.

— Кто ты?

— Я его бабушка и я благодарю тебя, гордая девушка, за то, что ты вернула моему внуку интерес к жизни. Может быть, ценой собственного счастья, но ты разбудила его и отвела от него чары колдуньи. Пойдем с нами во дворец. Отдохнешь, успокоишься, а потом вернешься вместе со всеми домой.

— Пошли, Яэль, — Далила обняла ее за плечи, и мы направились к жилищу правительницы Ватранги.

Четыре башни, если взглянуть на них с более близкого расстояния, были соединены в дворцовый ансамбль переходами и галереями. Мы вошли во вторую справа — самую высокую башню, которую я тут же про себя окрестила «средним пальцем».

Вокруг бегали и суетились люди. Я подивилась четкой организации труда. Одни раздавали одежду, довольные жители сбрасывали свои лохмотья и переодевались в добротные платья, вытащенные из закромов крайней башни.

Другая очередь стояла за едой. Получив миску густого наваристого супа и ломоть хлеба, люди усаживались прямо во дворе за наспех сколоченные столы, съедали свой скромный обед и тут же вливались в армию работников, помогающих восстановить разрушенный Душматани город.

В другую из башен матери вели детей, и из внутреннего дворика раздавался веселый детский гомон.

— Где ваши дома? — спросила я одного из горожан.

— Вот они, — показал он на башни. — В одной — дворец повелительницы и зал собраний, а в других мы живем. Ведь ветры здесь настолько сильные, что простому дому трудно сопротивляться их напору. А внутри нас защищают крепкие стены и дубовые двери.

— А что было там? — я показала на отдаленную башню, из которой мы спаслись чудесным образом.

Горожанин нахмурился.

— Эту башню правительница Ватранга построила для своей дочери, из-за которой мы пережили столько бед и несчастий.

«Вот так дела! — подумала я. — Значит Душматани тоже дочь Ватранги, так же, как и мать Йомы, Вавехванда? Об этом стоит расспросить старушку…»

Я нашла своих подруг вместе с Яэль в бане. Они плескались в мраморном бассейне, полном душистой пены. Сбросив одежду, я с наслаждением прыгнула в теплую воду.

В воздухе пахло заговором…

— Ну, что вы тут еще задумали? — спросила я, глядя на шушукавшихся Гиневру с Далилой.

— Они решили нарядить девчонку, чтобы ее разлюбезный принц не смог глаз отвести… — презрительно сказала Ипполита.

— А что?! — с вызовом вступила на защиту плана Гиневра. — Значит, обещать можно? Подглядывать под юбку, проделывать всякие пакости, а жениться фигушки?

— Да ты не понимаешь, — возразила ей Ипполита, — нельзя ей его охаживать. Это не он, а она оплеуху получила. Вот если бы заставить его влюбиться, а потом отказать — вот это, я понимаю, месть. А то чем вы занимаетесь? Смотреть противно!

Далила в это время расчесывала мокрые волосы Яэль, которая с интересом прислушивалась к нашему разговору.

— Не торопись, Ипполита, — сказала она спокойно, — мы этого и хотим. Сейчас разоденем нашу красавицу, Йома не устоит — я тебе дело говорю. А ты сразу не соглашайся, — Далила хлопнула девушку по плечу, — сначала помнись немного, прояви женскую хитрость, а потом только соглашайся. Никуда он от нас не денется. Вот увидишь.

— Скажи, Яэль, — спросила Гиневра, — он, это самое, с тобой ничего не делал?

Девушка потупилась:

— Нет, я — девственница.

— Тьфу! — плюнула Ипполита прямо в воду и принялась энергично мылиться. Девственница, не девственница, какое это сейчас имеет значение, если он ее не хочет, а вы силком ее подкладываете?

— Захочет! Не волнуйся, — поддержала Далилу Гиневра. — На кого ему осталось смотреть — не на нас же, старых перечниц.

— Яэль, ты лучше расскажи, как тебе удалось добраться до этого гиблого места? — спросила я.

— Очень просто, — пожала она плечами. — Везде, где бы я ни проезжала, везде знали о четырех путешественницах, обладающих мудростью, красотой, щедростью и отвагой. Поэтому три иврубских мудреца показали мне дорогу в Гадолию…

— Они сказали правду и не задали тебе бессмысленных вопросов? расхохоталась Ипполита.

— Нет, — ответила Яэль, — они были очень любезны. Потом я очутилась в Гадолии. Там готовились к выборам нового президента.

— Как? Разве Авенайса сняли? — удивилась Далила. — Мне кажется, он был достойный правитель. По крайней мере, как муж нации.

— Да, за какие-то шашни с девицей, не относящейся к государственному гарему. С этим у них сейчас строго, особенно после истории с тобой.

— Зато будет, что вспомнить, — блаженно протянула Далила.

— А в Шикоре что было? — спросила я.

— О, там мне не понравилось. Я расспрашивала дорогу, но никто не мог мне ничего сказать толком. Люди только и заняты тем, что громят памятники, а потом переплавляют их на что-то другое. Но так как других форм у них нет, то в результате выходит то же самое.

— Как же они отличают новых истуканов от старых?

— Они новым ставят на лоб нашлепку.

Тем временем служанки принесли нам одежды, сшитые из шелка и бархата. Мы переоделись, Далила закончила укладывать Яэль волосы, и девушка, действительно, преобразилась. Она не была красавицей, но сияющая свежестью кожа, густые ресницы и роскошные волосы сглаживали некоторую неправильность ее черт.