Завещание ночи - Кирилл Бенедиктов

Трудно объяснить, почему я продолжал выполнять эти будничные действия так спокойно, как если бы вообще ничего не произошло. Я ходил вокруг дома ДД, посматривая на весело рыщущего в кустах Дария (и что после этого все разговоры о сверхчувственной связи между собаками и их хозяевами? Треп!), и твердил себе, что с Наташей все в полном порядке. Эта фраза, как заклинание, блокировала прочие мысли и не давала подумать ни о чем другом. Я представлял себе, как Наташа появляется у тетки, у девчонок в общаге, у каких-то своих мифических друзей-геологов и рассказывает им о своих невероятных приключениях. Пару раз я даже слабо улыбнулся. Потом передо мной всплыла другая картина: Наташа, чудовищно измученная, в изодранной одежде, сидит на ступеньках лестницы, как ДД вчера, и ждет моего возвращения. Я свистнул Дария, вновь запер его в квартире, постаравшись на скорую руку замаскировать пролом в двери, сел в машину и поехал к себе.

На лестничной площадке никого не было. В коридорчике — тоже. На двери в квартиру не было приколото никакой записки. Впервые, войдя в свою собственную квартиру, я почувствовал леденящий, тоскливый неуют и пожалел, что не завел автоответчик.

На часах начало четвертого. Предпринимать какие-то шаги было слишком поздно, да и к тому же я не знал, какие. Оставалось только ждать. Я открыл бар, налил себе стакан коньяку, выпил и лег спать. Отключился я сразу, едва закрыл глаза, и снов в эту ночь не видел.

Разбудил меня звонок в дверь. Я прыгнул с кровати, метнулся в прихожую и выскочил в коридорчик, не озаботившись даже тем, что из одежды на мне были только плавки.

— Привет, Ким, — сказал маленький мальчик Пашка. — Ты опять играешь?

— Привет, Пауль, — отозвался я, наконец, подавив в себе непроизвольное желание взять его за ухо и выкинуть в мусоропровод. –Времени-то сколько?

— Десять, — вздохнул он. — Мама с папой на работе, а бабулька дрыхнет…

Причины, по которым это прелестное дитя не посещает детского сада, для меня навеки останутся загадкой. Я сказал:

— Пауль, я чертовски занят. Ты извини, дружище, но лучше заходи в какой-нибудь другой раз. Хорошо?

Глаза его сузились.

— Всегда ты так, Ким… С тобой играть стало неинтересно, ты все время говоришь — в другой раз. А я только хотел тихонечко посидеть и видик посмотреть, и все. А ты…

Я представил себе муку ожидания, нервную дрожь, вызываемую каждым телефонным звонком, подумал о том, что, в конце концов, Пашку можно будет выставить в любую минуту, и сказал:

— Ладно уж, фельдмаршал. Заходите. Только так: мне могут позвонить, и я должен буду быстро уйти. Тогда уж без обид, договорились?

— О'кей, — солидно ответил Пашка и шмыгнул в комнату.

Он с разбегу плюхнулся на колени перед шкафчиком, где стоят у меня видеокассеты, и зашарил в них, выбирая, что же посмотреть на этот раз. Пашка пересмотрел практически все мои фильмы, кроме, может быть, «Калигулы» и «9 1/2 недель», а поскольку я своей видеотекой не занимаюсь, то дилемма, стоящая перед ним, обычно сводится к выбору между фильмом, который он видел уже три раза, и фильмом, который он видел только дважды.

— Ну-с, фельдмаршал, что будем смотреть?

Он пыхтел, как ослик старины Буридана, разрывающийся между двумя копнами сена. Я хладнокровно наблюдал за его мучениями. Наконец он решился и сказал:

— Мультики, там, где про розовую пантеру!

Я хмыкнул и поставил кассету. Пауль залез с ногами в кресло и победно посмотрел на меня.

— Что будем пить? — спросил я.

Это ритуал. Он потер переносицу (жест, от которого я избавился полгода назад) и глубокомысленно изрек:

— Коктейль-оранж.

Это значит — апельсиновый сок. Я прошел на кухню, налил ему в высокий стакан апельсинового сока и бросил два куска льда. Подумал немного и налил себе то же самое.

— Прошу вас, сэр, — сказал я, протягивая ему бокал. Он внезапно улыбнулся совершенно нормальной детской улыбкой и неразборчиво пробурчал что-то вроде «спасибо». Иногда мне кажется, что если бы у меня был сын, то я хотел бы, чтобы он был похож на Пашку.

Я отхлебнул большой глоток сока, вынес телефон на кухню и набрал номер Наташкиной тетки. Номер не отвечал, и я с некоторым опозданием сообразил, что тетка, очевидно, ушла на работу.

На всякий случай я позвонил ДД, но, как и следовало ожидать, Дарий трубку не снял.

Я вернулся в комнату, сел в кресло и, сжимая в руке бокал, заставил себя смотреть на развеселые приключения розовой пантеры.

В 10.45 зазвонил телефон. Я рванулся к нему и расплескал остаток сока.

— Алло, — сказал в трубке смутно знакомый женский голос. — Ким, это ты?

— Алло! — заорал я. — Наташа! Наташа, я тебя слушаю, где ты?

В трубке замолчали. Потом раздалось покашливание и тот же голос обиженно проговорил:

— Я не Наташа. Это Настя, Ким, я звонила тебе два дня назад, ты был занят…

— Я и сейчас занят, Настя, — зло рявкнул я и бросил трубку.

— Дура, — бормотал я, возвращаясь в комнату, — дура несчастная…

— Ким, — спросил Пауль, высовываясь из кресла. — А где Наташа?

— Хотел бы я знать, — буркнул я, успокаиваясь. — Смотри вон мультики лучше…

Но Пашку не так-то просто сбить с мысли.

— Она от тебя ушла? — спросил он.

— Пашка, я тебя убью, — пригрозил я. — Смотри видик и молчи.

Но он уже вылез из кресла.

— Ушла, да?

Я встал, молча взял его за подмышки и вынес в прихожую. Пока я возился с замком, он заплакал — даже, скорее, не заплакал, а тихонечко завыл, и мне неожиданно стало жаль его и досадно за себя. Я сел на корточки и сказал ему:

— Она не ушла, Пашка. Ее украли.

Он моментально перестал выть. Сузившиеся обиженные глаза удивленно расширились. Пашка жадно сглотнул.

— Пришельцы?

— Нет, — сказал я, остро чувствуя абсурдность происходящего. — Не пришельцы.

Минут за десять я все ему рассказал. Упрощенно, разумеется, опуская многие детали и вообще стараясь, чтобы вся эта история выглядела сказкой. Он завороженно слушал, напрочь забыв о скачущей в соседней комнате розовой пантере.

— И он ее не отпустил? — спросил Пашка, когда я закончил рассказывать. Я покачал головой.

— Не знаю, Пауль. Я нашел только Диму… ну, Индиану Джонса. Надеюсь, что он отпустил Наташу, — ну зачем она ему? Ему же Чаша была нужна…

— Ким, — сказал Пашка, — ты говорил, он бессмертный?

Я уныло кивнул. Пашка поскреб переносицу.

— А помнишь, в фильме «Большой переполох в маленьком Китае» тоже были бессмертные?

Я машинально кивнул.

— И им для бессмертия нужна была кровь зеленоглазой девушки. Я смотрел — у Наташи глаза зеленые…

— Что? — заорал я, вскакивая. — Что ты сказал?

Он испугался и снова захныкал. Я схватил его за маленькие ручки.

— Подожди, не реви, я не сержусь… Что ты сказал про бессмертных?

— Ну, ты не помнишь, что ли, Ким, — хныкал Пашка, — там был волшебник, в таком зале со статуями… Ему, чтобы не умереть, нужна была кровь девушки с зелеными глазами, а у той девушки как раз глаза были зеленые, в аэропорту… Ну, мы же вместе смотрели, Ким…

— Стоп, — сказал я. — Я все вспомнил.

Есть такая болезненная медицинская процедура — продувание кислородом всей системы ухо-горло-носа. Струя газа бьет в нос и выходит из ушей. Это очень неприятно, но ощущение после такое, будто кислородом продули мозги, –настолько хорошо и четко они начинают соображать. Так вот, после слов Пашки я почувствовал примерно то же самое.

Я представил себе Наташу, распластанную на каком-нибудь ужасном жертвеннике, возвышающегося над ней костлявого лысого хмыря с огромным ножом в руке и вспыхивающие багровым светом глазницы хрустального Черепа. Кровавые жертвоприношения, непременный атрибут всей этой пресловутой черной магии. И как же я сразу не догадался!

Скорее всего, было уже поздно. С того момента, как Хромец заполучил в свои руки Чашу, прошло уже шестнадцать часов — странно, что мир еще не провалился в тартарары. Но судьбы мира меня сейчас занимали мало.

— Все, Пашка, — сказал я. — Ты молодец, я об этом не подумал. Но извини, брат, мне нужно сообразить, как ее спасти.

— Конечно! — отозвался он без особого энтузиазма. — О чем речь!

— Мультики досмотрим в другой раз, — пообещал я и вытурил его из квартиры. Не успел я, однако, закрыть замок, как он забарабанил в дверь ногами и руками.

— Ким, — выпалил он, когда я открыл ему, — я вот что… Я… Давай я тебе помогу. Мы вместе поймаем этого волшебника… давай, а?

Я заставил себя улыбнуться.

— Нет, Паулюс. Я это сделаю один. А тебе потом все расскажу, идет?

Он сник.

— Только не забудь — волшебника так просто не победишь! Должна быть какая-то хитрость, — буркнул он и поплелся к себе домой, теребя синюю матроску.

Я вернулся в комнату и выключил видео. Походил немного взад-вперед, приводя в порядок разбегающиеся мысли. Сделал стойку на руках.