Похититель снов - Мэри Бэлоу

– Хорошо, в таком случае будем танцевать, миледи. Первый танец за мной и по крайней мере еще один.

«Почему она стремглав понеслась в коттедж, едва получила записку Барр-Хэмптона? Почему ничего не сказала об этом мне? Почему солгала, а не призналась прямо, что была у тетушек?»

– Мы с вами женаты, милорд. – Кассандра ослепительно улыбнулась. – А супруги не танцуют вместе. Это не принято.

– Потому что каждую ночь они исполняют более раскованный танец? – небрежно поинтересовался он.

Веер замер в руках Кассандры, и ее глаза, широко раскрытые от изумления, остановились на его лице.

– Про нас-то этого не скажешь, – мягко заметил Найджел. – Впрочем, вполне возможно, что твои сегодняшние действия я могу расценивать как приглашение вернуться в твою постель и возобновить танец?

– Нет! – поспешно, но твердо ответила она. – То, что произошло сегодня, было ошибкой с моей стороны.

– Милым недоразумением, миледи, – уточнил Найджел. – В таком случае мы с вами потанцуем, и не раз, на вечеринке.

– Да, милорд, – неохотно согласилась Кассандра и снова одарила его лучезарной улыбкой.

«Она стала совсем другой, – подумал Найджел, когда карета остановилась и они ждали, пока кучер откроет дверь и спустит ступеньки. – Всего месяц назад в Кассандре не было ничего искусственного и притворного. Ее искренность и жизнерадостность очаровывали»

А сегодня она выглядела еще счастливее, чем обычно. Кассандра приветливо улыбнулась всем, когда Найджел помог ей выйти из кареты. Во двор гостиницы высыпали ребятишки – поглазеть на необычное зрелище. Взрослые почтительно держались чуть в отдалении, но тоже во все глаза смотрели на Кассандру, настоящую счастливую новобрачную, сияющую и переполненную любовью.

«Наверное, – размышлял Найджел, – только я знаю о том, что ее веселость не более чем маска. Наивная, искренняя жизнерадостность, которой она дарила родных, гостей и поклонников на балу в честь своего совершеннолетия, исчезла без следа. И виноват в этом я».

Виконт не знал, удастся ли ему когда-нибудь снова увидеть жену по-настоящему счастливой.

«Но почему я чувствую себя виноватым? Ведь в отношении Кассандры я проявил скорее доброту, чем жестокость. А что касается утраты невинности и наивности – такова жизнь. Это неизбежно, когда человек взрослеет».

Найджел сунул руку в карман, достал оттуда пригоршню монет и кинул их детворе. Глядя, как они бросились подбирать деньги, его жена весело рассмеялась.

Кучера и другие слуги окрестных помещике", приехавших на праздник, развлекались не меньше, если не больше, чем их хозяева. В трактире было вдоволь еды и выпивки, да и компания подобралась подходящая. Так что скоротать время не составляло труда. Деревенские праздники пользовались у них большой популярностью, поскольку они успевали пропустить не один стаканчик, пока благородные господа веселились наверху в куда более респектабельных комнатах.

Уильям Стаббс не поехал со своим хозяином, но по обыкновению почтил своим присутствием трактир. Ему нравилось бывать здесь, не спеша потягивать эль и болтать с посетителями. И впервые в жизни ему строила глазки порядочная женщина – полногрудая и не лишенная приятности. Ее пышущая здоровьем плоть обещала куда больше удовольствия, чем ему довелось познать в объятиях лондонских шлюх. Кроме того, перед ним замаячила перспектива безбедной и вполне достойной жизни, хотя трактирщица пока не делала на это никаких намеков. Но Уилл Стаббс сразу понял, что его пытаются охмурить.

Вот только не ясно, во сколько она оценит свое благодеяние.

Уилл заметил кучера Робина Барр-Хэмптона. По тому оттенку, который приобрел его нос, не составляло труда догадаться, что он пропустил уже не одну кружку эля за этот вечер. Уильям протиснулся к нему и хлопнул приятеля по плечу. Он считал, что имеет право на подобную фамильярность, поскольку слуги стояли выше кучеров на общественной лестнице. Уильям втайне гордился тем, что он камердинер.

– Еще кружку для моего друга, миссис! – рявкнул Уилл, обращаясь к миссис Доркинс. Шум и гам в трактире были перекрыты его ревом. – И мне тоже кружку. – Минуту спустя худая рябая служанка, всегда смотревшая на него с неподдельным ужасом, принесла заказ и так поспешно поставила кружки на стол, что немного расплескала эль. Она кинулась прочь, пока кто-нибудь не шлепнул ее или не стиснул в грубых объятиях. – Привет, приятель! Рад видеть твою красную рожу. Где пропадал?

Ему и хитрить не пришлось – все оказалось куда проще. Уильям с интересом слушал, как порядком поднабравшийся кучер описывал путешествие в Лондон, которое предпринял его хозяин, а также людей, с которыми он там встречался.

Уильям велел принести еще эля.

«Ну и каша заварилась! – думал он. – Найджел здорово вляпался. Так ему и надо. Вот только жаль малышку. Если она про все это услышит, ей будет ох как несладко». Уильям уже давно заметил, что глаза ее больше не излучают доверчивый, искренний свет. Таких хорошеньких и слабеньких, как она, надо оберегать и защищать. Не годится, чтобы малышка узнала о предательстве и ужасах каторжных работ да вдруг поняла, что благоверный-то ее – бывший каторжник, хоть и осужденный несправедливо.

Уильям рассеянно наблюдал за тем, как служанка понесла пивные кружки к соседнему столику. На сей раз она не успела вовремя увернуться, и подвыпивший кучер обхватил ее за талию и сунул пятерню за корсаж. Сидевший рядом с ним детина запустил руку под юбку служанки и ухватил ее за тощую ногу. Вокруг раздался грубый хохот. Уильям нахмурился. На лице служанки застыло выражение тупого безразличия и покорности судьбе. Не подумай Уилл сейчас о малышке Найджела, он не стал бы вмешиваться. Наверняка девчонку лапали уже не раз – такова уж горькая доля трактирных служанок.

– Навряд ли ей нравится ваша шутка, – заметил Уилл из своего угла. Было время, его голос заставлял содрогаться даже самых отъявленных негодяев из их разбойничьей шайки, а потом и каторжников, тоже считавших Уилла главарем. Он произнес эти слова негромко, но все невольно обернулись в его сторону. – Правильно я говорю, красотка? – обратился Уилл к служанке.

Она взглянула на него, и в ее глазах отразился неподдельный ужас.

– Если хочешь полапать ее или залезть к ней под юбку, тебе придется подождать своей очереди, мерзкий ублюдок! – неосторожно ответил тот, что тискал грудь служанки. Второй негодяй тут же убрал руку из-под юбки.

Уильям не спеша поднялся:

– У меня только один глаз, парень («парень» выглядел старше его лет на десять), но уха-то по-прежнему два, и они неплохо слышат. Поэтому лучше скажи, что ты сейчас ничего не говорил, и убери руки от девчонки, иначе я расквашу тебе нос.