Безжалостная Империя (ЛП) - Кент Рина

Поэтому я уважал её желания и ничего им не сказал. Мама любит Сильвер, поэтому она сразу согласилась и сказала, что сделает всё, чтобы защитить нашу семью.

Наша семья.

Я ненавижу эти грёбаные слова.

– И это, мой друг, — Эйден хватает Адама за плечо, и ублюдок слишком ошеломлён, чтобы даже вздрогнуть, — это только начало. Мы всё ещё не вовлекли Джонатана Кинга и Себастьяна Куинса в это дело. Хочешь предварительный просмотр?

– Ч-что ты хочешь, чтобы я сделал?

Адам смотрит на нас троих, как будто мы его Мрачные Жнецы.

Я подхожу к нему и разглаживаю его рубашку.

– Ты примешь свою судьбу и отправишься в военную академию без грёбаного протеста. Если ты этого не сделаешь, я раздавлю тебя.

И я это сделаю. Адаму не сойдёт с рук только то, что его переведут. Как только я вырасту достаточно, чтобы завладеть бизнесом моего отца, я выслежу его и снова уничтожу.

Я превращу его жизнь в такой ад, что он никогда не найдёт выхода.

Он отплатит за отсрочку.

Он в страхе будет оглядываться, как и она.

Это моя лучшая форма мести.

Как только Адам думает, что я отпущу его, он вздыхает. Я поднимаю кулак и бью его по лицу, пока у меня не начинают болеть костяшки пальцев.

Правда, насилие никогда ничего не решает, но в каком-то смысле оно освобождает.

Ирония в том, что я, когда-либо бил только двух людей из-за гнева – Эйдена и Адама.

Оба раза это было из-за Сильвер.

Все в моей жизни перевернулось и вращается вокруг неё.

Так или иначе.

Я возвращаюсь домой поздно.

Отчасти из-за Адама. Отчасти потому, что я подумывал о том, чтобы пойти в дом Синтии и ворваться внутрь.

Единственная причина, по которой я остановился, - это Синтия. Я ей не нравлюсь — полагаю, из-за моей матери – и она устроила бы бунт, прежде чем позволила бы мне увидеться с Сильвер так поздно.

К тому времени, как я прихожу домой, уже около часа ночи. Здесь темно и тихо, так что Себастьян и его команда, должно быть, проводят всю ночь в здании партии. Похоже, в последнее время они часто это делают.

Возможно, он знает, как сильно маме нужен покой, когда она пишет. Кроме того, это удобнее, чем перемещаться туда-сюда между домом и его рабочим местом.

Когда я открываю дверь в свою комнату, мой разум наполняется мыслями о том, как притащить Сильвер сюда завтра.

Мне нужно застать её в школе, прежде чем она побежит к Синтии. Хотя я ненавижу пропускать тренировки, из-за контроля, который я чувствую во время игр, я, вероятно, должен, чтобы я мог…

Я останавливаюсь на пороге своей комнаты, мои мысли тоже останавливаются.

Сильвер сидит на стуле у моего стола — или, скорее, спит. Её голова лежит на книге, которую она, должно быть, читала, светлые пряди наполовину скрывают лицо.

Её большая футболка для этого дня розовая и едва доходит до середины обнажённых бёдер.

Мгновение я стою и наблюдаю за ней. На мгновение я погружаюсь в образ.

Она вернулась.

Она не только не осталась у своей матери, но и пришла в мою комнату.

Она ждала меня.

Блядь. Я не должен чувствовать себя легкомысленным подростком, влюблённым в школьную королеву сук, но это так. Это... радость.

Сильвер никогда раньше не приходила ко мне по своей воле. Даже не для того, чтобы притвориться. У неё такие высокие стены, что я думал, что никогда не смогу перелезть через них, как бы я ни старался.

И я действительно пытался.

Я перепробовал все грёбаные трюки под солнцем.

Часть меня все еще злится из-за всей этой истории с Адамом, но теперь, когда я знаю, что он исчезнет навсегда, часть этого гнева исчезает.

Кроме того, я не могу на самом деле злиться на неё, когда она спит. Она выглядит такой чистой и умиротворённой.

Я осторожно убираю её руку, чтобы поймать название книги, которую она читала.

Тошнота.

Лёгкая улыбка скользит по моим губам, когда я осторожно обхватываю её одной рукой за спину, а другой под ноги и несу на руках. Её голова падает мне на грудь с удовлетворённым стоном.

Она такая красивая, что это сводит меня с ума.

И дело не только в её внешней красоте, в ней есть все, начиная с её неуверенности в себе и заканчивая её нежной и ответственной стороной.

Это всего лишь она.

Я сажусь на кровать и поворачиваю её так, чтобы она полулежала на мне, прислонившись спиной к моей груди и поджав ноги между моими.

Мои пальцы гладят чувствительное место на её шее. Она стонет, и на этот раз её глаза распахиваются.

Ладно, значит, я вёл себя как придурок и разбудил её. Но мне нужно было увидеть эти детские голубые глаза.

На секунду она кажется дезориентированной, затем её губы расплываются в улыбке, когда она смотрит на меня, её голова лежит на моем бицепсе.

– Что ты здесь делаешь, Сильвер?

Улыбка медленно исчезает.

– У мамы поздняя встреча в партии, и мне не нравится оставаться там одной. Кроме того...

– Да?

– Я больше не хочу убегать.

– И ты решила прийти в мою комнату?

Она кивает.

– Если я правильно помню, ты убежала, когда я сказал тебе подождать в машине раньше. Как ты думаешь, Сильвер, ты можешь приходить и уходить, когда захочешь?

– Коул...

– Отвечай на грёбаный вопрос.

– Я была напугана, ясно? Иногда ты можешь быть страшным. – Она полуоборачивается, устраиваясь у меня на коленях, и проводит пальцами по моей груди. – Но, когда я приехала к маме и поняла, что её не будет дома, мне стало не по себе. Знаешь, я встретила там Адама в прошлый раз. Он сказал, что там живёт его дядя, но это не так. Поэтому я испугалась, что он придёт и найдёт меня.

Этот ублюдок. Мне следовало ударить его еще несколько раз.

– Я не могла там оставаться, – бормочет она. – Ты единственный человек, которого я хотела видеть.

Я пытаюсь не позволить этим словам поглотить меня, но у меня не получается. Все, что я могу сделать, это наблюдать за ней — за румянцем на её щеках, за тем, как расслабляются её плечи, когда она прижимается ко мне.

– Ты все еще злишься на меня? – шепчет она.

– Зависит от обстоятельств.

– Каких?

– От того, будешь ли ты снова что-то скрывать от меня.

Она сглатывает.

– Я не буду.

– Ты не будешь, а?

– Нет.

– Адама больше нет. – Говорю я ей. – Он будет вынужден перевестись завтра. Тебе больше не придётся беспокоиться о нём.

Её глаза загораются и расширяются, как тогда, когда мы были детьми. И точно так же, как тогда, я бы сделал все, чтобы снова вызвать это выражение.

– Действительно?

– Да.

– Спасибо. – Она оставляет небрежные поцелуи на моих губах, моей щеке, моей челюсти. – Спасибо, спасибо.

Как будто она снова стала маленькой девочкой, но я единственный, кто видит её с этой стороны.

Только я. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы оба дышим.

Я запускаю пальцы ей под футболку.

– Коул, что ты делаешь?

Она сглатывает, выражение её лица меняется от возбуждения к возбуждению.

– Наказание.

– Н-наказание?

– Ты думаешь, что сможешь что-то скрыть от меня, бросить меня и убежать, не заплатив за это?

Мои пальцы находят её обнажённую киску, и я рыкаю, когда её возбуждение покрывает мою кожу.

– Похоже, ты пришла готовая к своему наказанию, Бабочка.

Её дыхание прерывается, когда я засовываю в неё два пальца.

– Ты больше никогда не будешь мне лгать?

– Н-нет.

Её бедра сжимаются вокруг меня.

– Убегать от меня?

– Нет...

Это звучит как стон, когда я вхожу в неё и играю с её клитором.

– Принимать чью-то сторону вместо моей?

– О, Боже. Коул...

Она сжимается в моих пальцах, её губы складываются в букву «О».

Другой рукой я шлёпаю её по заднице, и она ахает, даже когда её стенки сжимают меня, как тиски.