Путь России. Новая опричнина, или Почему не нужно «валить из Рашки» - Михаил Делягин

С какой стати представители московских властей и даже ФАС выгораживали зарвавшегося монополиста, публично расписываясь в нормальности повышения комиссии на целый процентный пункт, – вопрос открытый. Может, по безграмотности, может, «они совсем не то хотели сказать», может, в связи с какими-то интересами. А может, колебания давления?

В конце концов, как говаривал генерал Лебедь, «глупость – это такой ум».

Однако для нас важно другое.

Сбербанк начал взимать с нас комиссию, которая раньше была включена в состав тарифов, но коммунальные платежи для москвичей с этого момента, насколько можно судить, отнюдь не были снижены на 1,9 %. Это означает соответствующее скрытое повышение коммунальных платежей и еще один акт безнаказанного произвола коммунальных монополий и московских властей.

Второе, что мы должны понять в этой истории, – позиция Сбербанка.

Попытавшись «срубить» с москвичей 3 % комиссионных вместо «законных» 1,9 %, которые он получал раньше, руководство Сбербанка расписалось в алчности. И даже испугавшись протестов, оно снизило комиссионные отнюдь не до 1,9 %, а до 2 %: 0,1 % с коммунальных платежей со всего населения мегаполиса тоже лакомый кусок.

Таким образом, попытка ограбить нас на 1,1 % провалилась, однако на 0,1 % – удалась.

При этом Сбербанк не испытывает никаких финансовых затруднений: его чистая прибыль за 2009 год составила 24,4 млрд руб., что заметно превысило ожидания. Четырехкратное сокращение по сравнению с 2008 годом вполне нормально и вызвано не только кризисом, нанесшим тяжкий удар по всей банковской системе, но и ребрендингом по принципу «найдите пять отличий со старым логотипом», на который, по оценкам экспертов, демонстративно выброшено 20 млрд руб.[18]

При ребрендинге была убрана надпись «основан в 1841 году». Если раньше на эмблеме была открытая сберкнижка, теперь вместо нее очень похожая зеленая галочка. Чуть-чуть изменены цвета и т. д. То есть если бы они этой ерунды не делали, у них прибыль была бы почти в два раза выше. Просто интересно: это реб– рендинг или отмывание?

Зачем тратить деньги, не меняя почти ничего? Зачем в кризисный год почти половину чистой прибыли выбрасывать непонятно на что?

И ведь им, насколько я понимаю, даже в голову не пришло немножечко улучшить обслуживание потребителей на эти деньги. А старую эмблему мы бы как-нибудь потерпели.

Почему у меня, как клиента банка, отбирают деньги на бред и безумие? Я понимаю, если бы они купили новое оборудование. Банкоматы поставили вместо одного – три, чтобы люди не толпились на улице, не стояли в дождь, ветер, в жару. Но в основном этого не сделано, даже в центре Москвы.

В 2010 году Сбербанк планирует вернуть чистую прибыль на уровень 100 млрд рублей или даже выше. Появилась информация о возможной покупке им за 3,7 млрд долларов доли в одном из крупнейших банков Турции – Garanti, рассматривается вопрос о приобретении казахстанского БТА-банка. А стоимость активного участия Сбербанка в программе создания национальной платежной системы вряд ли вообще может быть оценена в настоящее время.

Зачем же из нас выжимают соки? Ведь Сбербанк вроде бы не находится на грани банкротства!

Почему же они так открыто демонстрируют свою алчность, пытаясь взять с нас сначала 3 %, а потом отбирая 2 % вместо 1,9 %? У них же все хорошо?

Ответ прост: вероятно, люди просто хотят лишнего.

Повышение комиссии было осуществлено, как пишут в Уголовном кодексе (правда, про несколько иные действия), «с особым цинизмом», с моей точки зрения, специально для того, чтобы оттолкнуть людей от Сбербанка.

Посмотрите на структуру его прибыли: основную часть Сбербанк получает от обслуживания крупных корпоративных клиентов – ну, и от работы на фондовом рынке. А граждане России на фоне этого великолепия просто никто. Они Сбербанку не нужны, потому что люди – это затраты.

Нужно держать самую большую в России сеть отделений, в каждом надо иметь сотрудников, учить их, одевать, контролировать. А чтобы заработать на фондовом рынке, достаточно один раз коснуться клавиатуры.

Я в центре Москвы в последнее время достаточно часто ради интереса хожу в отделения Сбербанка – сплошь и рядом сотрудники приходят на работу не к 8.30, когда открывается банк, а к 9–9.30. В 8.30 – одна-две дежурных, к которым, естественно, сразу большая очередь. Остальные появляются позже, когда народ «рассосался». Это осознанная политика. Это смена ориентации банка.

Раньше в нашем отделении Сбербанка было так: три окошка для людей, которые несут жилищную коммуналку. Рядом четыре окошка для тех, которые открывают или закрывают счет, снимают деньги. Это обеспечивало отделение «быстрых» операций, связанных с оплатой коммунальных услуг, от «медленных», связанных с открытием счетов и обслуживанием кредитов. При этом, если окошки для операций со счетами «простаивали», а для оплаты коммунальных счетов стояла очередь, сидевшие там сотрудники обычно переключались на оплату коммуналки. Это была гибкая и достаточно разумная система, обеспечивающая комфорт потребителя.

А теперь «для удобства населения» сделали одну живую общую очередь. Прямо от входной двери. Было три и четыре окошка, всего семь, а сейчас только четыре окошка с общей очередью – и они забиваются теми, у кого длительные операции.

Три окошка специализируются исключительно на выдаче кредитов, но кредиты, ясное дело, никто не берет.

Думаю, это признаки последовательного выпихивания из Сбербанка физических лиц.

А почему такая чудовищная неэффективная система вкладов? Например, у меня есть сберкнижка. На нее приходят деньги. Я говорю: не хочу платить ваши комиссионные в 1 % за каждое снятие денег; давайте карточку заведу. И тут выясняется, что открыть карточку на сберкнижку нельзя: нужно открывать принципиально новый счет и переводить все платежи с одного счета на другой.

Зачем мне это делать? Если я буду переводить все свои платежи на другой счет, я лучше этот счет в другом банке открою, в нормальном.

Далее: система банкоматов. Недалеко от моего дома есть банкомат Сбербанка, прямо рядом с его отделением. Даже когда отделение полупустое, в этот банкомат все равно стоит очередь несчастных офисных сотрудников, которых их работодатели отдали на заклание Сбербанку. У них зарплата приходит на карточку, но они стоят там не только в день получки, не только два раза в месяц. Почти всегда, когда я прохожу мимо, почти каждый день, там стоит минимум 5–6 человек в очереди. Почему? Наверное, так хорошо работает банкомат и, наверное, так много людей.

И периодически я вижу в том же Сбербанке, стоя в очереди, как приходят люди разбираться с тем, что у них с карточки банкомат необоснованно списал деньги… В других банках такого не видел, даже в небольших.

Думаю, это последовательная, продуманная, выверенная политика. Потому что издержки на зарабатывании одной и той же суммы на розничном обслуживании у банка на порядок выше, чем на фондовом рынке или на крупных клиентах.

Похоже, Сбербанк меняет свою ориентацию, постепенно перестает быть розничным банком.

Второй массовый розничный банк страны попытался сделать Александр Смоленский – был такой Столичный банк сбережений. И действительно была очень тяжелая работа, и банк не ахти какой, и сдох он в дефолт 1998 года.

Но розничное обслуживание – это высший пилотаж банковского дела. В Советском Союзе он достигался автоматически, потому что стране было нужно. Советское государство в очень большой степени существовало для реализации интересов людей. Оно было жестким и далеко не всегда умным, но оно стремилось к лучшему, к общему благу. Оно слушало людей, смотрело на них внимательно, старалось, чтобы им было удобно.

Естественно, старалось по-своему.

Мы хотели, чтобы старалось лучше, а оно старалось плохо. Но оно хотя бы старалось.

А сегодня в России мы видим совершенно другое государство, которое в принципе не старается для людей. Оно существует не для блага своих граждан, а для совершенно иных целей, и люди оказываются лишними в Сбербанке, насколько можно судить, точно так же, как они оказываются лишними в экономике и в целом государстве.

Мы не нужны, насколько я могу судить, этому Сбербанку точно так же, как мы не нужны этому государству.

Есть и другая версия – о том, что комиссия повышена специально для того, чтобы помочь модернизации России. Два процента комиссия при личном контакте и полпроцента – через банкомат или Интернет.

Это эстонская идея, но эстонцы не стали завышать комиссию банка, а только резко снизили комиссию по Интернету и тем самым очень быстро переориентировали всех на него. Эстония действительно самая интернетизированная страна мира, в том числе в банковской сфере. Эстонец действительно не понимает, зачем ему идти в банк, если он не хочет взять кредит (для чего личное присутствие нужно далеко не всегда).