Высокое напряжение (СИ) - Роман Виолетта

Наконец-то дверь открывается. Он стоит на пороге. С голым торсом и в спортивных штанах. Сердце удар пропускает при виде него. Я дурочка, наверное, но уже все забыла. Все слова обидные и то, что бросил меня в аэропорту. Грудь стискивает спазмом от понимания того, что Богатов уже не мой.

— Зачем пришла? Забыла что-то? — спрашивает ледяным тоном. Его грубость — как поток ледяной воды на голову. Освежает и приводит в чувства.

— Константин ведь привёз тебе все вещи, — даже взгляд у него холодный, чужой какой-то.

— Поздороваться не хочешь? Простая вежливость, — приподняв подбородок, смотрю на него нагло. Не думает же он, что я стану терпеть оскорбления и неуважение? Даже если мы расстались.

— Ну, привет, — усмехается, складывая на груди руки. — Так зачем пришла? Если можно, побыстрей, я спешу…

— Я оторвала тебя от важного занятия?

— Да, не представляешь, насколько важного, — ей богу, я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не врезать ему.

Приблизившись, останавливаюсь вплотную к нему. Чувствую запах его геля для душа, изо всех душу в себе любые проявления слабости. Сейчас, как никогда, мне нужен здравый рассудок.

— Скажи, что с тобой произошло? — прищурившись, впиваюсь в него колким взглядом. Пытаюсь рассмотреть хоть что-то сквозь эту стену безразличия.

— Ты ведь не такой, Лев. Ты ведь не полный кусок дерьма, каким пытаешься себя показать. Так что заставило тебя так вести себя?

— Давай не будем начинать этот разговор. Просто уходи, — произносит Лев без единой эмоции, не отпуская моего взгляда. Мне кажется, или он кайфует от моей боли?

— Я не уйду. Потому что не верю тебе. Понимаешь? — подаюсь к нему, упираюсь руками в его грудь. Прижимаю его к стенке. Во мне столько злости и обиды, я готова его разорвать на кусочки, если Лев не придет в себя.

— Ты любишь меня, сукин ты сын! — толкаю его в грудь, чувствуя, как начинает дрожать голос. — Так, как смотрел на меня ты, не может смотреть тот, кто лжет! Я видела в твоих глазах любовь, а сейчас тебя словно по голове ударили, — слезы текут по щекам. Я смотрю на него, надеясь хотя бы каплю настоящего Богатова увидеть. Но там глухая стена.

— Хочешь, чтобы я ушла? Скажи правду! Мне в глаза! Скажи мне, что не любишь, и если я поверю тебе, уйду, и больше никогда не потревожу! — хлопаю ладоням по груди снова и снова, перехожу на крик. А ему плевать. Стоит и улыбается, как последняя сволочь.

Раздается звук шагов. Обернувшись, вижу стоящую в проеме двери Январскую. В коротеньком халате с глубоким декольте. Ее волосы распущены, на лице нет косметики, по всей видимости, она ночевала с ним.

— Зай, кто там? — спрашивает тоном капризной девочки, а когда ее глаза находят меня, лицо Лены искажается в отвратительной гримасе.

— Опять ты?

— Ты с ней? — возвращаюсь к Богатову. Молчит. Смотрю на него, чувствуя, как по гортани желчь поднимается. Я вдруг ощущаю дикую усталость. Нет сил даже говорить, с губ слетает тихий шепот.

— Не смеши меня, Богатов, — горько усмехнувшись, отхожу на шаг. Не хочу стоять с ним близко. Так и разит от него ложью и лицемерием.

— Ты ненавидишь предателей, а она предала тебя. Разве можешь ты опуститься так низко? Ради чего?

Я помню его рассказ о Январской. О том, как она бросила его, о том, какую травму нанесла. И после всего этого он бросает меня из-за нее?

— Хочешь правду? — произносит он, устало потирая глаза. Наступает на меня, и я читаю в его взгляде предупреждение.

— Хорошо, я скажу ее, — кивает, снова делает шаг. Теперь я прижата к стене. Холодок бежит по коже от его злорадной улыбки.

— Ты пытаешься казаться сильной и умной, Тата. Думаешь, что держишь все под контролем, — снова смех. Касается моих волос, убирая выбившуюся прядь за ухо. Такое знакомое движение его рук, всегда делалось с любовью, а сейчас так и сквозит холодом.

— Но правда в том, что ты никогда не была такой. Никогда не была хозяйкой строительной фирмы, никогда не имела своего бизнеса. Ты все время живешь иллюзиями, тешишь себя ими… Как бы ты ни хорохорилась, как бы ни храбрилась, ты все та же маленькая нищенка из детства… — его слова — будто удары под дых. Я не верю ушам, не верю глазам. Но вот она — правда. Он стоит передо мной и выворачивает наизнанку, выставляет на всеобщее обозрение мои самые главные страхи, комплексы.

— Ты не добьешься ничего и никого, — наклонившись, шепчет у самых губ. — Ты — никто. И глупо было думать, что у меня к тебе серьезные намерения.

Отстраняется, а я вдыхаю воздух, не сводя с него ошарашенного взгляда. Он убивает меня, черт возьми. Вонзает нож в самый центр груди и медленно проворачивает, наслаждаясь каждой толикой боли.

— Был спортивный интерес, — хмыкнув, Лев убирает руки за голову. Таким расслабленным выглядит и довольным.

— Слишком гордой ты была и острой на язык. Но интерес пропал, — вскидывает кверху руки. Кивает в сторону двери. Не знаю, откуда я взяла силы. Заставила себя переставлять негнущиеся ноги, просто чтобы покинуть его жилище. Богатов — дьявол во плоти. Я думала, что смогла научить его любить, а он все это время играл с моими чувствами. В пылу ненависти к нему, когда Богатов только пришел к нам на фирму, я была как никогда права. Он — чудовище, и вместо сердца у него камень.

— И я не прощаю предательства только тем людям, кто был мне дорог. Прости, но ты не была таковой никогда… — летят его слова мне в спину. Контрольный выстрел, чтобы наверняка…

Глава 37

9 месяцев спустя

По радио звучала до раздражения навязчивая песня. Удивительно, вроде бы незатейливый мотив, всего несколько слов текста, а из головы и не выбросишь. Стрелка на датчике топлива практически лежит. Нужно заправиться, иначе до дома не доеду. Заметив по правой стороне заправку, торможу, сворачивая с дороги. Остановив машину у колонки, выхожу на морозный воздух. Натянув на уши шапку, стягиваю полы маминого зимнего пальто. Я уже и в него не помещаюсь, пуговицы едва сходятся на животе.

Поежившись от холода, мелкими шажками, дабы не поскользнуться на обледенелой земле, направляюсь к кассе. Чувствую, как по горлу подступает горечь желчи. Порыскав в сумочке в поисках таблеток от изжоги, огорченно вздыхаю. Черт, Ренни закончился. Господи, а изжогу еще минимум две недели терпеть.

— Полный бак, 98, — протягиваю кредитку. Кассир с сонным видом пробивает чек. А я думаю о том, что все вокруг какое-то заторможенное и вязкое. Здесь, вдали от Питера, жизнь словно остановилась. Люди двигаются не спеша, размеренно, так, словно им и бежать некуда. Это дико раздражает. Привыкшей к вечной суете, мне сложно перестроиться на новый лад.

Сзади раздается звук отворяемой двери. В помещение входит парочка. Их веселые голоса и смех действуют на мои уши, подобно приятной музыке. Я настолько голодная до эмоций вроде счастья или радости, чтомне даже наблюдение за другими приносит удовольствие. Обернувшись, бросаю беглый взгляд на влюбленных. Симпатичная девушка с похожими на мои рыжими волосами, одетая в смешную шубку леопардовой расцветки, и мужчина рядом с ней. Ее голова загораживает его лицо, но спустя мгновение девушка тянется к стойке, и я встречаюсь взглядом с ее пассией. Сердце пропускает удар от понимания, кто стоит передо мной. Резко отвернувшись, зажмуриваюсь. Инстинктивно подбираю полы пальто, прижимаю руки к животу. Меньше всего я хотела бы, чтобы кто-нибудь из ЕГО окружения встретил меня. Едва ли не вырвав чек у кассира, с колотящимся в груди сердцем разворачиваюсь, направляясь быстрым шагом к выходу. Уже тянусь к ручке двери машины, как слышу за спиной знакомый голос.

— Тата, привет!

Черт. Узнал. Сделав глубокий вдох, понимаю, что мне не избежать общения с ним. Обернувшись, выдавливаю улыбку.

— Привет, Кирилл.

Он стоит рядом. Его взгляд исследует мою фигуру, останавливается на внушительно выпирающем животе.

— Мы тебя потеряли. Куда ты пропала? — Кирилл растерян, пытается хоть как-то начать разговор. А мне становится страшно. Тут и гадать не нужно, чтобы понять правду. Черт, а я так хотела сохранить все в секрете хотя бы до родов…