Оливье Клеман Истоки. Богословие отцов Древней Церкви - Оливье Клеман

Цель всех заповедей Господа — исторгнуть дух из хаоса и ненависти, чтобы привести его к Своей любви и любви к ближнему. Отсюда возникает, подобно вспышке света, святое познание.

Максим Исповедник

Сотницы о любви, IV, 22, 27, 32, 35, 56.

Согласно евангельской заповеди — примиряться с братом прежде, нежели приносить дары на жертвенник, — следует прощать, чтобы отважиться предложить Христу немного истинной любви.

Если хочешь сохранить любовь так, как Бог заповедал, не позволяй брату твоему отходить ко сну с чувством горечи против тебя, и со своей стороны, не ложись спать с обидой на него, но пойди и примирись с братом твоим, и принесешь Христу, с чистой совестью и горячей молитвой, дар любви.

Максим Исповедник

Сотницы о любви, 1,53.

Гимн любви, сложенный св. Исааком Сирином, заставляет вспомнить о том, что писал в 1 Послании к Коринфянам апостол Павел: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла… Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1 Кор. 13,4—7).

Зло — это навязанное другому человеку разрушительное страдание. Не следует отвечать злом на зло. Ценно одно только причащающее сострадание, основанием которого, как считал Евагрий является тайное пребывание наедине с Богом Что же до греха другого — его следует скрыть и по возможности взять на себя.

Позволь преследовать себя, но сам не преследуй.

Позволь распять себя, но сам не распинай.

Позволь оскорбить себя, но сам не оскорбляй.

Позволь клеветать на себя, но сам не клевещи…

Радуйся с теми, кто радуется, плачь с теми, кто плачет. Таков признак чистоты.

Страдай с болящими; скорби с грешниками; радуйся с кающимися будь другом всем. Но в духе твоем оставайся одинок…

Набрось покрывало на впавшего в грех и прикрой его. И если не можешь взять на себя его прегрешение и понести стыд и кару вместо него, то [хотя бы] не забывай его.

Исаак Сирин

Аскетические трактаты, 58–й трактат.

Истинная дружба сохраняет верность даже тогда, когда друг подвергается суровому испытанию или по видимости ошибается; даже тогда, и прежде всего тогда, когда он оказывается презираемым и гонимым.

Кто не может закрыть глаза на прегрешение друга — действительное или кажущееся, — тот не достиг еще внутренней свободы.

Ничто не стоит верного друга (Эккл. 4,15), ибо он разделяет все твои несчастья, принимает их как свои собственные и выносит их, страдая вместе с тобой вплоть до смерти. В час процветания друзьям несть числа, но в час испытания с трудом отыщется хотя бы один.

Только тот, кто тщательно соблюдает заповеди и поистине посвящен в суды Божий, не бросает друзей своих, когда те подвергаются испытаниям, по попущению Божию.

Максим Исповедник

Сотницы о любви, IV, 92, 93, 94, 97.

«Агапическая» любовь — не сентиментальная причуда и не телесное влечение: и то, и другое эфемерно и, кроме того, с трудом поддается контролю. Агапическая любовь — это предчувствие любви Божией к другому человеку. Только Бог дает нам понимание ближнего в «ощущении Духа», «интуиции Духа»: тогда мы предчувствуем в нем не сводимую ни к чему иному личную экзистенцию, которая превыше всех границ и возможных ошибок, превыше разочарования, которое мы можем испытывать в определенный момент. Другой человек сотворён по образу Божию, а не по образу нас самих.

Когда человек начинает в полноте ощущать любовь Божию, то в ощущении Духа начинает также любить ближнего. В этом и заключается та любовь, о которой говорится в Писании. Дружба по плоти рушится очень легко и под малейшим предлогом: ведь она не скреплена узами Духа. Таким образом, даже если порыв раздражения охватит душу, испытывающую Божественное воздействие, он не в состоянии порвать связь любви. Ибо такая душа, вновь возгоревшись огнем Божественной любви, с великой радостью взыскует любви к ближнему, даже если терпит от него, со своей стороны, неправду или оскорбление. В сладости Божией целиком растворяется горечь ссоры.

Диадох Фотикийский

Гностические главы, 15.

Вот образ двух друзей, соединенных ощущением Духа. Несмотря на любопытство, они не смогли бы поссориться, ибо «мое» и «твое» не имеет в их отношениях никакого смысла. Их дружба — превыше обладания.

Два старца, живя вместе в одной келье, никогда ни о чем не спорили. И вот однажды один говорит другому: «Давай поспорим хотя бы раз, как другие». Собеседник его ответил: «Я не знаю, как начать». Первый сказал: «Я положу этот кирпич между нами, а потом скажу: «Он мой». Тогда ты скажешь: «Нет, он принадлежит мне». Вот так и начинаются споры и ссоры».

Итак, они положили кирпич между собой. Один сказал: «Это мое». Другой: «Нет, я уверен, что это мое». Первый ответил: «Это не твой кирпич, а мой». Тогда другой воскликнул: «Если он твой, возьми его!»

И они так и не сумели поссориться.

Апофтегмы

Серия анонимных изречений, 221.

Любовь к ближнему важнее молитвы.

Случается, что, когда мы пребываем в молитве, братья приходят нас повидать. Тогда мы вынуждены выбирать: или прервать молитву, или опечалить брата отказом от беседы. Но любовь больше, чем молитва — добродетель среди прочих, в то время как любовь обнимает собою все добродетели.

Иоанн Лествичник

Лествица, 26–я ступень, 43(52).

Конкретное служение людям, сопряженное с самоотверженностью, терпением, истинной привязанностью, стоит больше, чем любое умерщвление плоти.

Брат сказал одному из старцев: «Есть два брата. Один не покидает своей кельи, где молится, постится шесть дней кряду и предается всякого рода умерщвлению плоти. Другой же заботится о больных. Который из двоих ведет жизнь, более угодную Богу?»

Старец ответил: «Даже если брат, постящийся шесть дней кряду, подвесит себя за шею, он все равно не сравнится с тем, который заботится о больных».

Апофтегмы

Серия анонимных изречений. 224.

Даже если речь идет о книге Евангелий, лучше продать ее, если нет другого способа накормить голодных. Дар жизни стоит больше, чем самая святая книга, — и прежде всего тогда, когда книга призывает дарить жизнь.

Жил один брат, у которого не было ничего, кроме Евангелия. Он продал его и потратил вырученные деньги на пищу для голодных, сказав при этом: «Я продал ту самую книгу, в которой говорится: продай то, что ты имеешь, и раздай деньги бедным».

Евагрий Понтийский

Практический трактат, 97.

Любовью поддерживается и осуществляется, насколько возможно, обмен жизнью тогда, когда существование другого есть медленное разрушение тела и беспощадная социальная отверженность. Известна важность «поцелуя прокаженного» в мистической традиции.

Авва Агафон говорит: «Если бы я мог найти прокаженного, отдать ему свое тело и взять его, я был бы счастлив». Поистине, такова подлинная любовь.

Апофтегмы

Агафон, 26.

3. Парадоксальная мораль

…Смиренно выбирающие то, что есть безумие для мира, ясно созерцают премудрость Самого Бога… Что может быть безумнее для мира сего, чем предать свое достояние в руки воров или не отвечать оскорблением на понесенные оскорбления?.. Благодаря этому мудрому безумию достигается как бы мимолетное видение премудрости Божией — конечно, не целиком, но все же в свете созерцания.

Григорий Великий

Нравоучения на Иова, 27, 46, 72.

По мере углубления своей веры, христианин призывается к парадоксальной морали — морали творческой любви, должной быть превыше (но не ниже — по крайней мере, для самого христианина) морали закона. Согласно этой морали личность, ее таинство, ее предназначение важнее, чем общественные понятия блага и справедливости. Таков Иисус перед уличенной в прелюбодеянии женщиной: он напоминает ее палачам об их собственной отверженности и духовном прелюбодеянии: Кто из вас без греха, первый брось на нее камень. А женщине он сказал: И Я не осуждаю тебя: иди и впредь не греши (Ин. 8,1—11).

Для человека, ставшего на духовный путь, нет ничего важнее евангельского отказа от осуждения. Жадность и тщеславие суть страсти, присущие новоначальным. Но у продвинувшихся на духовном пути рассеяние происходит всегда от осуждения ближнего. Тогда вся их аскеза разрушается духовным фарисейством — в том смысле, какой вкладывает в это слово Евангелие.

Аскеза имеет цену только как возрастание в смирении.

Смирение — как способность к бескорыстной любви.

Вот почему духовные люди видят корень всех добродетелей в отказе от презрения других.

Грехи новоначальных происходят большей частью от алчности. У продвинувшихся они порождаются также большим самомнением… У тех же кто близок к совершенству, они происходят единственно от осуждения ближнего.