Освоение времени - Виктор Васильевич Ананишнов

— Так. Ясно!.. Да, к вам ещё такой вопрос. Ты, Шестой, говорил, что вас обычно отбрасывает лет на двадцать?

— Это меня, — сказал названный Элам. — Но это в среднем. Однажды меня бросило на тридцать четыре года. А самое малое, что у меня было, — четырнадцать лет.

— Это точно, что в среднем.

Собственные оценки Ивана больше чем на порядок расходились со сроками, предлагаемыми Эламами. Если те считают в скором времени встретиться с Прибоем, то до него не так уж и далеко — дни или недели. А вот в поле ходьбы до гор недоступности в будущем и за сто лет в реальном мире не дожить. Такое несовпадение смущало ходока. Выходило нечто непредсказуемое, ибо на Прибой можно налететь тогда, когда считаешь, что до него ещё идти и идти.

Что-то здесь не так, обеспокоено подумал Иван; от его недавней уверенности осталось немного.

— Скажи, Семнадцатый, ты тоже как-то для себя отмечаешь наступление Прибоя?

— Я уже сказал. Никак.

Между ними повисла минута молчания.

— Что ж, тогда всё! Жаль расставаться с вами, но мне надо прорваться сквозь Пояс к дому, а вам как можно дальше уйти от него. До свидания!

Когда шаги первопредка затихли в отдалении, Шестой со вздохом сказал Семнадцатому:

— Хороший был Подарок.

— И наивный. Думает, что по этой дороге можно вернуться куда-либо. Пожелаем ему, пусть он пройдёт Пояс.

— Пусть… Но я его в каком-то откате уже видел. Если это он, то Прибой отбросит и его.

— Жаль, если так…

Прибой

Иван продвигался, не торопясь, не рискуя, — боялся в темноте сбиться с дороги. Вернее, отклониться от неё, поскольку не доверял виду обочины. Давно догадался — никакая это не дорога, в обычном её понимании, а временной канал.

Что может находиться рядом с ней или с ним?

Стена, энергополе или что-то другое, что в том мире, в котором он родился и вырос, и наименования ещё не имеет? Впрочем, всего этого он не знал, и думать о том не хотел, а лишь старался придерживаться середины дороги.

Открытие временного канала вызывало в нём чувство раздражения и ревности одновременно. Его тяготила собственная ничтожность перед создателями канала. Известно же, дикарю всё одно, чем разбивать орех — булыжником или компьютером. Точно так же временем можно либо пользоваться, либо управлять им. Тогда получается, что простое использование времени для ходьбы в нём — это ступень дикаря, которому неведомо, что это и зачем, а потому берёт он от него самую малость, не требующую большого ума и знаний. Возможно, поэтому Напель так и не смогла его понять. Для неё время выступает, по всей вероятности, компьютером, а не булыжником.

Чтобы избавиться от пребывания в неприятном для него временном канале, можно было бы выйти на свою дорогу времени. Пусть там его поджидает Хем, но это его поле ходьбы, а не чужое искусственное образование. Он и пренебрёг бы им, если бы…

Если бы…

Пришедшая мысль заставила Ивана даже приостановиться, чтобы подробнее вспомнить детали своего высвобождения из клетки.

Из неё он подался чуть в прошлое, а когда его атаковал Хем, он и подавно углубился по оси времени назад. И во что-то упёрся… И всё-таки в реальном мире он отступил, по его представлениям, лет на тридцать. Если пространственными координатами он задавался сам, и они совпали с предположением, то с подвижками во времени случилась явная неувязка. Выходил он в реальный мир из прошлого, а на самом деле вышел ко времени недавнего его исчезновения. Гхор даже не успел расправиться с Эламами.

Напрашивался неприятный вывод — он был привязан к каналу, по которому время текло по своим законам и не подчинялось его расчётам.

Такая догадка, естественно, не придала ему уверенности в себе, растревожила.

Толкачёв почувствовал холодок, коснувшийся спины, хотя ночь стояла тёплая. Посмотрел на небо. Там ярко горели звёзды, собранные в знакомые созвездия. Но и такого не должно было быть. Ходьба во времени приучила его к изменению конфигурации расположения звёзд на ночном небосклоне. В таком дальнем прошлом, в котором он сейчас находился, созвездия не могли не измениться. А они сияют в вышине также, как в дни его нормальной человеческой жизни, когда он о ходоках во времени ещё не слышал.

Тогда, поскольку он находится не в своём времени, а в прошлом, здешнее звёздное небо ни что иное, как имитация. Тогда и смена дня и ночи — тоже имитация. Кто-то что-то включает и выключает? Днём загорается солнце-лампа, а ночью — искусственная картинка над головой подобная той, что демонстрируется в планетарии.

От подобных размышлений и выводов Ивану стало совсем неуютно. Ведь тогда, по всему выходит, его там, в его поле ходьбы, загнали в нечто подобное временному бредню или тралу. Не в том суть, как назвать. Недаром же ему почудилась сетчатая неуловимость в ближайшем прошлом. Она-то его и не пустила, когда он захотел оторваться от Хема.

Чтобы проверить свои догадки, он всё-таки стал на дорогу времени, и лишь реакция, выработанная годами на тренировках в спортивной школе и в армии, и разумная осторожность спасли его от объятий паукообразной машины. Она как будто поджидала его появления и уже крутилась, готовая выбросить щупальца. Впрочем, с другой стороны, могло быть и так — Иван наткнулся на Хема ещё в том времени для него самого, когда он готовил предыдущую попытку схватить ходока.

Так ли это было, иначе ли, но Толкачёв осознал одно: становиться на дорогу времени следует только на самой границе Прибоя, у самых поднятий гор неприступности, только тогда он может гарантировать себе неуязвимость от Хема, если, конечно, верить посланцу от Напель.

Но где находится эта граница? Как ни кратко Иван находился в поле ходьбы, однако отметил статику его картины: точно так же горы недоступности выглядели и во время избавления его из клетки.

Приходилось надеяться на какие-то ощущения, которые овладевали Эламом Шестым при подходе к Прибою. Вдруг и у него откроется в организме или в интуиции какая-либо заметная реакция предчувствия на приближение удара времени о Пояс Закрытых Веков, означающего Прибой времени… Или откат времени… Или…

Впрочем, как это явление не назови, но если оно есть для прибойников и для него самого, то всё едино — Прибой, откат, выброс…

И включат ли после ночи день?..

День всё-таки наступил, удивительно похожий на предыдущие: белые барашки неторопливых облаков, горячее, но не жгучее солнце на бледно-голубом небе