Скриптер - Сергей Соболев

— Никак нет, и этого я не видел. Никаких «гоночных соревнований» в минувшую ночь я не наблюдал. Их и не было, товарищ полковник!..

— Уверен?

— Так точно. Я смотрел в оба глаза, когда мы стояли на выезде из переулка. Ни одна из этих машин и с места не сдвинулась!

— Так, так… Продолжай!

— Около двух часов они там простояли! Ну и мы тоже — рядышком! А потом оба транспорта развернулись и поехали каждый на свой объект!..

— И тех двух вооруженных субъектов, о которых сделал запись Сотник, ты тоже не видел?

— Никак нет. Это все выдумки, товарищ полковник.

— А про некий «серебристый туман», который вдруг заполнил переулок, есть что сказать? По прохождении которого, как записал ваш напарник, обе машины сделались «как новые»?..

— Прошу прощения, но это — бред, — процедил Зимин. — Была гроза, шел ливень, гремел гром и полыхали зарницы молний! Но никакого «серебристого тумана» я там не видел.

— Резюмируем, Зимин… Вы считаете, что товарищ Сотник докладывает нам недостоверную информацию?

— Так точно, — отчеканил Зимин. — «Недостоверную», это еще мягко сказано, товарищ полковник!..

— А зачем ему врать? — негромко произнес пожилой мужчина. — Какой в этом резон?

— Не могу знать, — глядя уже на сидящего за столом «консультанта», выпалил Зимин.

— А сами что думаете? Скажите своими словами.

— Что думаю? Гм… — Зимин коснулся правой рукой виска. — Думаю, что у Сотника серьезные проблемы с головой…

— Серьезные проблемы с головой… — повторил «консультант» вслед за ним. — Ну что ж, — сказал он после паузы, адресуясь уже хозяину кабинета. — Товарища Зимина, пожалуй, следует оставить в штате. Как думаете?

— Я того же мнения, — солидным басом сказал Левашов. — Зимин — опытный сотрудник! Он внимателен, бдителен, точен! Товарищ Зимин ни на иоту не отходит от должностной инструкции! На него всегда можно положиться.

— В каждом разъездном экипаже Спецотдела должен быть хотя бы один такой опытный, внимательный и бдительный сотрудник…

— Именно так и комплектуются выездные группы, — кивнул Левашов. — Работа у нас сложная, ответственная. Такие сотрудники, как товарищ Зимин… служаки в хорошем смысле этого слова, не дадут себя сбить с толку разным «сказочникам»! Они принципиальны, они всегда докладывают лишь то, что видят своими глазами.

— Может, стоит поощрить товарища Зимина? — полувопросительно произнес Авакумов. — За проявленные им бдительность и принципиальность?

Левашов в первый раз за все время разговора усмехнулся.

— Товарищ Зимин, — он посмотрел на сотрудника, — объявляю вам благодарность от имени руководства Спецотдела!

— Служу России!

— И Спецотделу, — продолжая улыбаться, сказал Левашов. — В качестве материального поощрения получите премию в размере месячного оклада! Я также распоряжусь, чтобы вам выписали двухнедельный отпуск. Проведете его в нашем закрытом спецслужбистском пансионате на Валдае…

Зимин смотрел на Левашова с некоторым удивлением.

— Но… я сравнительно недавно был в отпуске, товарищ полковник.

— Там прекрасное тихое место, хорошая рыбалка, — дружелюбно произнес Левашов. — Выспишься как следует, отдохнешь… А потом, набравшись сил, вернешься на место службы! Нам здесь нужны здоровые в физическом и психологическом плане люди… Сейчас тебя отвезут в «гостиницу», а уже вечером вместе с еще двумя нашими отпускниками отправитесь в пансионат. Вопросы есть, Зимин?

— Никак нет.

— Свободен!

Они остались в кабинете втроем. Левашов прошел за свой стол, уселся в кресло. Посмотрев на Сотника, пробасил:

— Чего застыл, как каменный? Присаживайся.

Сотник уселся за Т-образный стол. Как и в прошлый раз, он сидел сейчас напротив «консультанта».

Левашов тем временем открыл верхний ящик стола; достал оттуда журнал. Положил на столешницу, затем передвинул по ней журнал к Сотнику.

— Прочти еще раз, что ты там записал! Вслух прочти!

Сотник взял журнал; раскрыл примерно посредине, там, где была закладка. Это был тот самый Журнал дежурства Поста № 3, который он держал в руках в комнате «секретчика» несколько часов тому назад. И в котором он — а также Зимин — сделал сегодня ранним утром кое-какие служебные записи…

Валерий полистал журнал; на всякий случай посмотрел, цела ли печать. Потом захлопнул его, положил на стол и передвинул по столешнице обратно начальнику.

— Что скажешь, Сотник? — Левашов выбил пальцами дробь по столешнице. — Чего это ты решил в молчанку с нами играть? Сколько ты страниц сегодня исписал?

— Пять страниц, — хмуро сказал Сотник. — Собственной рукой.

— Ну и где эта твоя запись?

— Я ее не нашел. — Сотник криво усмехнулся. — И других своих записей не обнаружил. Полагаю, «секретчик» по вашему указанию изъял эти страницы из служебного журнала.

— «Полагать» можешь сколько угодно, — пробасил полковник. — Зимин вот утверждает, что ничего такого эдакого он не видел. Он что, врет, по-твоему?

— Я так не думаю.

— В Журнале по Третьему посту, как ты только что убедился, тоже нет никаких сведений о ночном инциденте!.. Чем докажешь свою правоту, Сотник?

— Какие именно доказательства нужны?

— Любые материальные доказательства! Либо доказательства, подтвержденные хотя бы еще одним свидетелем!. Почему мы, Сотник, должны верить тебе?! Почему мы должны считать, что правду говорит не служака Зимин, которого мы хорошо знаем, а именно ты, новичок нашего подразделения? О котором мы даже сейчас знаем далеко не все, и с которым не все до конца ясно?

Новичок Спецотдела положил на стол сжатые в кулаки руки. Некоторое время он хмуро смотрел на «консультанта» (тот, надо сказать, тоже с интересом наблюдал за происходящим). Потом медленно разжал правый кулак.

— Можете меня уволить… Но все, о чем я докладываю — правда.

— Что там у тебя в руке? — спросил Левашов. — Покажи-ка!

— Колечко, — держа открытой ладонь с лежащей в ней чекой от гранаты Ф-1, сказал Сотник. — Оно осталось мне на память о втором по счету свидании с тем гоблином, о котором я делал записи в Журнале.

Полковник взял у него «колечко». Покрутил в пальцах… Затем передал консультанту, который, надев очки, стал разглядывать эту детальку.

— Такое доказательство годится? — спросил Валерий.

— Хорошо, Сотник, что ты не додумался притащить сюда боевую гранату…

По виду Левашова нельзя было понять, сердится ли он на своего

подчиненного, расстроен ли он, или же, наоборот, рад такому повороту.

Что касается «консультанта», то на его выдубленном временем, изборожденном морщинами лице с удивительно молодыми, ясными и внимательными глазами вообще невозможно было хоть что-то прочесть.

— Это уже кое-что, — посмотрев на полковника, сказал Михаил Андреевич. — Отвезите товарища на место… транзитом через «гостиницу». Убедитесь, что локация им определена точно.

— Извините…

Сотник уставился на дедулю, которому по его летам полагалось бы нянчить правнуков, или тихо догорать, подобно огарку свечи, находясь в доме престарелых.

— Михаил Андреевич, если мне не изменяет память?

— Не изменяет. Хотите что-то спросить?

У Сотника накопилась к этим людям, к начальнику Спецотдела и приглашенному им с какой-то целью пожилому мужчине, чей статус «консультанта» ни о чем не говорил ему, масса вопросов. Но он решил задать лишь один из них.

— Почему вдруг случилась такая перемена?

— О чем речь? Уточните.

— Только что все мои утверждения были объявлены «фантазией», «сказками», «вымыслом» и даже «бредом»… Мой коллега Зимин заявил, что у меня не все в порядке с головой. Товарищ полковник всего пару минут назад сказал, что со мной «не все ясно», что обо мне «далеко не все известно». А еще чуть раньше предлагал меня «уволить»!

— Ну, и что здесь не так?

— Я продемонстрировал вам это «колечко»… И вдруг все переменилось?! Неужели такой мелочи, как эта чека от гранаты, достаточно, чтобы ваше мнение обо мне изменилось столь кардинальным способом? А может, я ее подобрал в каком-нибудь другом месте? Или же она у меня осталась еще с прежнего места службы? Почему вы мне поверили … на этот раз?

Авакумов ответил после паузы.

— Не вдруг, Сотник, совсем даже не «вдруг». Мы за вами пристально наблюдаем некоторое время…

— А мне кажется, что не только «наблюдаете». Но и подвергаете меня неким испытаниям… Только вот не могу гонять — зачем? для чего? какую цель вы ставите в моем случае?

— Давайте не будем торопиться! Начнем с малого… Эта вот «мелочь», которую вы сохранили и передали нам, — Авакумов разжал свой сухой костистый кулак, — совсем даже не мелочь. Не всякому удается вынести оттуда хоть что-нибудь… Кстати. Мы всегда точно знаем — будьте уверены — когда нас пытаются ввести в заблуждение, а когда нам говорят чистую правду… Как бы странно она ни звучала.